Ознакомительная версия.
— День проехали спокойно, уже хорошо, — сказал Сэм, высыпая щепоть соли в закипающую воду. — Если так пойдет дальше, то через два-три дня доберемся до места. Дрика, кстати, -
обернулся он к девушке, — ты сегодня весь день молчишь.
— Места себе не нахожу, — вздохнув, ответила она. — Чем ближе к дому, тем страшнее, понимаете… Я же не совсем наивная, я вижу, что творится вокруг. И все равно не могу верить в плохое. И сны стали сниться отвратительные.
— Это понятно, — влез я в разговор, — но ты бы все же старалась об этом думать меньше.
Пока ты не можешь повлиять ни на что, нельзя себя изводить. Мало ли что нам придется делать уже там, в Амстердаме? Ты нужна сильной, нас очень мало.
— Я пытаюсь, — сказала она. — Я действительно пытаюсь. Но у меня очень плохо получается.
Вроде как короткую лекцию прочитал, поучил жизни. А у меня самого сны такие, что хоть спать не ложись, и думать уже ни о чем другом больше не могу. Каждый час на счету. Дрике уже недалеко, а мне? У меня еще путь длинный и кривой, кривей некуда, и что дальше будет… я имею ввиду все эти мысли о семье, сны, беспокойство. Это же рехнуться можно еще до конца путешествия. Чем ближе — тем хуже, просто крючит уже от дурных мыслей.
Безлюдная земля, мертвые города, никаких ведь причин для оптимизма нет. Хорошо, что я с ними на связи был, пока возможность была, знаю, что самый страшный период они пересидели в крепком месте. Ну а дальше? Что там было дальше? Что там вообще может быть дальше?
Одиночка Сэм, он сейчас самый свободный из свободных, беспокоиться нужно только о самом себе, а он и о себе не слишком волнуется. А за Дрикой я тоже сегодня весь день наблюдал, у нее губы уже в кровь искусаны, а ведь не водилось за ней такой привычки, не водилось.
Тигр вернулся через час, когда уже совсем стемнело. В зубах у него была птичка с оторванной головой — меры безопасности по-кошачьи. Поиграв с добычей недолго, он ее проглотил, после чего умял еще и полбанки консервированного мяса. А потом запрыгнул в кабину и уснул на полу за передними сиденьями.
Распределили смены. Себе взял среднюю, среди ночи, чтобы дать остальным поспать "одним куском". Расстелил матрасик на передних сидушках, да и лег спать.
Дрика, дежурившая первой, разбудила меня в два, потеребив за плечо. Проснулся сразу, сон все равно был нервный и беспокойный, каждые пять минут просыпался и вообще не всегда мог понять, сплю я или бодрствую. Подхватил автомат, вскарабкался на крышу "унимога" и уселся на запаску. Все, три часа бдим.
Ночь была свежей, хоть и не холодной, но после дневного зноя, уже накрывшего Испанию, ощущалась ласковой как шелковое покрывало. Безоблачное высокое небо было усыпано звездами, луна, почти полная, освещала землю, и кусты отбрасывали на сухую почву узорчатые, слегка шевелящиеся тени, дул легкий ветерок. Ну и цикад было настоящее изобилие, сверчали так, что в ушах звенело.
Примерно через четверть часа после того, как я заступил на пост, по дороге, до которой от нас было метров пятьсот, проехала машина, освещая горизонт дальним светом фар. Потом снова все затихло, а еще через полчаса проехала вторая, в противоположную сторону. Затем прошло еще около часа, и я услышал шум сразу нескольких двигателей. На этот раз из-за пригорка появилась небольшая колонна из трех машин, каких — непонятно, кроме фар я ничего не видел. К моему удивлению, они остановились прямо напротив нас, а еще больше меня удивило то, что они погасили фары. Я вытащил из чехла лежащую рядом М-25, установил на сошки, устроился, глянул в прицел.
Видно было плохо, едва-едва, это же не ночник, но луна была полной и какая-то суета на дороге наблюдалась. Детали разглядеть не получалось. Попробовал погонять карманную рацию в режиме сканера, но никаких переговоров не обнаружил. И верно, чего им болтать, там все рядом.
Будить остальных? Не уверен, что есть смысл, поле достаточно хорошо освещено и никого в нем не видно. Нас пока никто не обнаружил, и о нашем присутствии не догадываются. Это просто звезды так сошлись, что люди на машинах остановились возле нас, случайность. Я так думаю, по крайней мере.
Они там что, а ночлег решили устроиться? А почему бы и нет. Несколько машин, их может быть много, до городов отсюда далеко, а в поле лезть, как нам, не каждому захочется, да еще по темноте. Ладно, светать будет — и разберемся, сейчас-то что гадать?
Ясность пришла раньше, до конца моей смены оставался еще час. С той же стороны, откуда приехали машины, появился свет. Опять фары, дальний свет. Их лучи то поднимались вверх, то размашисто скользили по окрестностям, а вскоре послышался и звук мотора. Затем машина выехала на холм, откуда уже можно было заметить те три автомобиля, затем скорость немного снизилась, словно водитель усомнился, стоит ли приближаться к стоящим машинам, но так окончательно ничего и не решил.
А вот дальше загрохотали выстрелы. Много выстрелов, разом, из пулеметов и автоматов.
Фары подъехавшей машины погасли сразу, темноту прорезали только дульные вспышки и россыпи искр, которые иногда выбивали пули из металлического кузова. Били с нескольких направлений, из доброго десятка стволов, а может даже и больше чем десятка. Через несколько долгих секунд стрельба закончилась. Послышались голоса людей, перекрикивающихся в темноте.
— Что там? — послышался перепуганный голос Сэма снизу, из кабины.
— На дороге что-то, не видать, — ответил я. — Кто-то кому-то устроил засаду. И засадил.
Дрика, замри! — зашипел я, скорее услышав, чем увидев, как всполошенная девушка выскочила из машины.
На дороге включились фары, осветив небольшой белый фургон, съехавший передним правым колесом в кювет. Кроме фар замелькали, заметались по темной округе еще и лучи фонарей. Гулко хлопнула автомобильная дверь, донесся вроде бы взрыв хохота, почти съеденный расстоянием. Ветер в нашу сторону, он звук принес. Затем послышалось несколько пистолетных выстрелов, неторопливых таких, спокойных, прицельных — контроль, явно убитых упокаивали окончательно.
Я снова приложился к оптке, навел винтовку на место засады. В свете фар можно было разглядеть, как несколько человек быстро вытаскивали из кузова фургона какие-то коробки и перекидывали их в кузов грузовика. Возле фургона стоял немолодой "патруль" на высоких колесах, со снятой крышей, с пулеметом на дуге. "Безумный Макс", "воины пустыни" блин, кобель их мать, уже созрели.
— Что будем делать? — спросил Дрика напряженным голосом.
— А ничего, — ответил я ей. — Они нас так и не видят, поэтому думаю, что скоро они уедут.
— А если не уедут?
— Там посмотрим, — ответил я философски. — Одно из двух, или уедут, или не уедут. Если не уедут, поглядим что будут делать дальше.
Ознакомительная версия.
