В этот миг глаза Мойры как-то странно блеснули, и я подумал: интересно, скольких она посылала в Образ, чтобы заполучить эту власть для Ребмы? Конечно, у нее ничего не вышло.
— Если Корвин вновь пройдет Образ, то, как нам кажется, он вспомнит, кем в действительности был, и что он — принц Амбера. Он не может сейчас с той же целью направиться прямо в Амбер, а здесь — единственное известное мне место, где скопирован Образ. За исключением Тир-на Ног-та, куда мы, разумеется, в настоящий момент попасть не можем вовсе.
Мойра внимательно посмотрела на мою сестру, затем перевела взгляд на Рэндома и снова уставилась прямо на меня.
— А сам-то Корвин хочет испытать себя? — спросила она.
Я учтиво поклонился и громко сказал:
— Да, моя госпожа!
И тут Мойра улыбнулась:
— Прекрасно. Я даю вам свое разрешение. Но, к сожалению, не могу гарантировать вашу безопасность за пределами Ребмы.
— На это, ваше величество, — сказала Дейдра, — мы и не рассчитывали. Мы сумеем позаботиться о себе, покинув Ребму.
— Но Рэндом останется здесь, — быстро добавила Мойра. — Здесь он будет в полной безопасности!
— Что ты имеешь в виду, о моя госпожа? — встревоженно спросила Дейдра, ибо Рэндом, разумеется, сам за себя просить ни за что бы не стал.
— Ты, конечно, помнишь, — ответила Мойра, — что однажды принц Рэндом явился в мое царство как друг, но потом, словно тать в ночи, бежал отсюда с дочерью моей, Моргантой.
— Да, такие слухи до меня доносились, госпожа, однако я не уверена, что то было правдой…
— Правдой, к сожалению, — мрачно объявила Мойра. — Через месяц после своего бегства дочь моя возвратилась. И совершила самоубийство несколько месяцев спустя — после того, как родила сына, Мартина. Что можешь ты сказать на это, принц Рэндом?
— Ничего, — ответил Рэндом.
— Когда Мартин вырос, — продолжала Мойра, — то он, будучи королевской крови Амбера, решил пройти Образ. И был единственным здесь, кому это удалось. Потом он ушел куда-то в Тень, и с тех пор я его не видела. А на это что ты скажешь, лорд Рэндом?
— Ничего, — ответил Рэндом.
— Ну так знай! Ты понесешь наказание. Я сама выберу женщину, на которой ты женишься, и ты останешься в моем королевстве на целый год. Или распростишься с жизнью. Что скажешь, Рэндом?
Рэндом ничего не сказал, только коротко кивнул в знак согласия.
Мойра чуть пристукнула скипетром по подлокотнику своего бирюзового трона.
— Прекрасно, — объявила она. — Да будет так.
Так оно и было.
Затем нас отвели в предоставленные нам покои. Вскоре в дверях моей комнаты появилась Мойра.
— Приветствую тебя, о прекрасная Мойра, — сказал я учтиво.
— Лорд Корвин из Амбера, — задумчиво проговорила она. — Частенько думала я о том, как бы с тобой повстречаться.
— Мне тоже хотелось с тобой познакомиться, — солгал я.
— О твоих подвигах сложены легенды.
— Спасибо на добром слове, но сам я почти ничего о них не помню.
— Можно мне войти?
— О, конечно же! — Я отступил в сторону, пропуская ее.
Мойра вошла в мою великолепно убранную комнату и уселась на краешек оранжевой кушетки.
— Когда тебе будет угодно свершить испытание Образом?
— Как можно скорее, — сказал я.
Она немного подумала и спросила:
— В каких местах Тени ты побывал?
— Далеко отсюда. В краях, которые я полюбил.
— Странно, что принц Амбера обладает такой способностью…
— Какой?
— Что-то любить, — ответила она.
— Может быть, я выбрал неподходящее слово…
— Вряд ли, — промолвила Мойра, — ибо сочиненные принцем Корвином баллады издавна трогают самые потаенные струны наших сердец.
— Госпожа моя, ты слишком добра ко мне.
— Но ведь я права, — возразила она.
— Когда-нибудь я посвящу свою балладу тебе.
— Чем ты занимался там, в Тени?
— Мне вспоминается, что я был профессиональным солдатом, госпожа. То есть воевал на стороне тех, кто мне платил. А кроме того, сочинял стихи и музыку; многие мои песни весьма полюбились тамошнему народу.
— И то и другое представляется мне вполне естественным.
— Умоляю, скажи, что будет с моим братом Рэндомом?
— Он женится на одной девушке, моей подданной. Ее имя Виала. Она слепа, и женихов среди моего народа у нее нет.
— Ты уверена, — спросил я, — что поступаешь хорошо по отношению к ней?
— Благодаря этому браку она займет высокое положение в нашем обществе, — ответила Мойра, — даже если муж ее покинет королевство Ребма через год и больше никогда не вернется. Как бы то ни было, он все-таки принц Амбера.
— Но что, если она по-настоящему полюбит его?
— А разве кто-нибудь еще способен на настоящую любовь?
— Ну, я вот, например, люблю Рэндома — как брата.
— Впервые слышу, чтобы принц Амбера произносил подобные слова. Думаю, что это говорит скорее твой поэтический темперамент.
— Ну и пусть! — воскликнул я. — Но нужно быть совершенно уверенными, что девушке это не повредит.
— Я хорошо все продумала, — сказала Мойра, — и совершенно уверена, что права. Она так или иначе оправится от любого горя, которое он может причинить ей, зато, даже после его ухода, будет одной из наиболее уважаемых придворных дам.
— Что ж, возможно, ты и права, — сказал я, чувствуя, как меня охватывает печаль. — Хотелось бы, чтобы все произошло именно так. Разумеется, я имею в виду девушку… — Потом, помолчав, я взял руку Мойры и поцеловал. — Надеюсь, ты поступаешь мудро.
— Лорд Корвин, ты единственный принц Амбера, которому я, возможно, оказала бы поддержку, — внезапно сказала она. — Ну, может быть, еще Бенедикту. Он, правда, давно исчез; с тех пор прошло уже двенадцать и еще десять лет, Лир знает, где покоятся теперь его кости… А жаль.
— Я ничего этого не знал. Моя память столь расплывчата. Прошу, раздели со мной эту скорбь. Если Бенедикт мертв, мне так будет его не хватать. Он был моим наставником, мастером оружия, именно у него я постиг искусство владения им. Он всегда был так добр!
— Как и ты, Корвин, — молвила Мойра; потом взяла меня за руку и привлекла к себе.
— Нет, нет, я вовсе не так уж добр, — возразил я, усаживаясь на кушетку подле нее.
Тут она сказала:
— До обеда у нас времени еще довольно.
И прильнула ко мне нежным обнаженным плечом.
— А когда будет обед? — спросил я.
— Когда я объявлю об этом, — просто ответила она и повернулась ко мне; лицо ее оказалось совсем близко.
Я обнял ее и, расстегнув серебряную пряжку на поясе, стал нежно гладить прелестное обнаженное тело, покрытое зеленоватым пушком.
