— Это я тебя сейчас переведу в могилевскую губернию, — сказал Слепак. — Вам только с бабами воевать. И то вдесятером на одну. Вот как прикажу сейчас тебе Назарова в одиночку пристрелить. Попробуй не пойди.
— Товарищ председатель, — забормотал перетрусивший Топоров, сообразивший, что оказался между двух огней. — Эта курва Назаров там плотно засела. Если на него прямо коридором лезть, то он столько наших положит, сколько у него патронов в обойме. Как-нибудь обойти надо.
— Через крышу, — раздалось сзади. — Или сбегать за керосином да подпалить.
— А нам где жить потом, дубина? — ответил другой комбедовец. — Бомбами его закидать.
— Через коридор? — сказал подошедший Филька Комар. — Как ты докинешь, дубина? — И обратился к Слепаку: — Сеня, во дворе порядок. Только еще один кусковский дурак во дворе валялся. Я его в чувства привел и послал вооружиться, сейчас сюда поднимется. А Колька Савельев в обход пошел, чтобы гад через окно не сиганул.
— Будь он один — давно бы ушел. Но он с бабой. Ей с такой верхотуры не спрыгнуть, — ответил Слепак.
— Значит, суетиться не будем, он там как хорь, кадкой накрытый. Главное, его оттуда так вытащить, чтобы руки были целы. Крышу можно разобрать и на него сверху гранатку сбросить. Или динамиту притащить, еще лучше. Но хлопотно. Сенька, — Комар хлопнул себя по бедрам, восхищенный собственной идеей, — там же из комнаты в комнату пройти можно. Лишь бы только в первую заскочить, а там — вперед, как по главной улице. Ему за коридором и комнатами зараз будет не уследить.
— Ты, умник, первый и пойдешь, — раздалось сбоку.
Сенька Слепак ухватил говорившего комбедовца за рукав:
— А тем товарищам, которые привычку завели в час кровавой революционной битвы языком молоть, будет оказана революционная честь: идти в атаку первыми, под угрозой гнева членов нашей сельской ячейки, — сказал Слепак.
— Вот именно, — поддакнул Филька Комар.
«А не послать ли в атаку самого Комара? — подумал Сенька. — А если не пойдет, смогу ли я его заставить? »
Размышления Слепака прервал Витька Топор:
— Слушайте, товарищи, он там чем-то грохочет.
Комбедовцы прислушались. От противоположного конца коридора доносились звуки сдвигаемой мебели.
— Проход заваливает, болван, — шепнул Филька. — Мы его через баррикаду застрелим.
Раздался скрежет, и что-то тяжелое упало на пол.
— Твою мать! — крикнул Филька. В мирной жизни ему доводилось соблазнять барских стряпух и поломоек, поэтому он знал некоторые архитектурные тайны Усадьбы. — Там же лестница, что через весь дом в подвал идет. А ну за ним!
Комбедовцы заколебались, не рискуя броситься в темный проем коридора. Но Сенька Слепак подтолкнул Топора в спину, тот рванулся вперед, и с ним еще несколько человек. На середине коридора Витька споткнулся и растянулся на полу. Через секунду он вскочил, оперевшись обо что-то мягкое, и матюгнулся во весь голос. Под его ногами был труп комбедовца, истерзанный взрывом гранаты и изрубленный осколками.
* * *
За несколько минут до этого Назаров, отразивший первую комбедовскую атаку, стоял у стены, вглядываясь в противоположный конец коридора. Лариса укрылась рядом в маленьком коридорчике, который заканчивался грудой мебельного хлама. Им новые обитатели Усадьбы планировали топить печи. Рядом с ней на полу стояла лампа, поставленная за сломанный стол, чтобы ее свет не выдавал Назарова.
— Федор Иванович, — сказала она, — что дальше-то будем делать? По винтовой лестнице вниз пойдем?
— Куда она ведет, кроме подвала?
— Вроде бы на первый этаж не выходит. Ее построили только ради украшения.
— Ладно, придется в подвал. Выходить будем оттуда. Попробуйте открыть дверь.
Назаров продолжал сторожить коридор, а Лариса отправилась раскидывать мебель, чтобы освободить подход к двери. Подавляя слезы от страха и непривычной тяжелой работы, она поотодвигала всю мебель, взяла ножку от стула, вставила ее в расшатанную скобу, на которой висел замок, и потянула вниз. Скоба и замок упали со стуком, насторожившим комбедовцев, и дверь открылась.
— Готово! — крикнула Лариса.
— Берите лампу, и вниз. Я следом пойду.
Назаров подождал, пока шаги девушки удалятся, и лишь тогда поспешил за ней. Ему уже однажды приходилось подниматься по винтовой лестнице в польском замке, поэтому он сразу нашел нужный ритм, при котором даже в полной темноте нога переходила со ступени на ступень.
Спуск был долог, бесконечно долог, и если бы не желтое пятно керосинового фонаря, колыхавшееся внизу, Назарову могло показаться, что лестница ведет в невидимую черную преисподнюю. Наконец ступеньки кончились, и в ту же минуту сверху послышался грохот, будто дубиной лупили по толстому металлическому листу. Кто-то пальнул сверху, и пуля несколько мгновений металась в замкнутом пространстве, отлетая от ступенек.
— Лариса, отойдите-ка в сторонку! — крикнул Назаров. Он достал из кармана динамитную шашку, поджег шнур, положил под последнюю ступеньку и подбежал к девушке.
— Гниды, черви навозные! — раздавался сверху хриплый голос приближающегося Виктора Топорова. — Сдавайтесь, все равно не уйти!
В этот момент при свете лампы Назаров разглядел арку, ведущую в соседнюю галерею. Он толкнул туда Барыньку и прыгнул сам.
— Заткните уши, Лариса! — крикнул Назаров, делая то же самое. — И рот откройте пошире.
И все равно они чуть не оглохли.
Динамитный удар в замкнутом пространстве — это вам не на концерте спать.
Взрыв сотряс дом и развалил на части винтовую лестницу. В лестничном проеме выросла гора обломков, под которыми остались и тела двух комбедовцев, раздавленные пудами обрушившегося сверху металла.
— Не судьба была тебе поумнеть, мой комбедовский друг, — с неподдельной жалостью вздохнул Назаров. — Зато нас теперь сверху никто из этой шайки не достанет. Лариса, как дальше-то выбираться будем?
— Я помню, как один раз в подвале играла с барским племянником (девушке показалось, что Назаров в темноте пристально посмотрел на нее, и она поспешно добавила: «Нам по десять лет было»). Мы сюда опускались через другой ход. Он, как я помню, был у противоположного крыла.
— Пошли, — сказал Назаров и, вынув маузер из кобуры, пошел подземным коридором, держа Ларису за руку.
Только электрический свет, если бы он когда-нибудь появился в Усадьбе, мог бы показать желающим великолепие подвальных катакомб. Архитектор, видимо, так и не понял, что должна была представлять из себя подвальная часть здания: винный погреб, фамильный склеп или инквизиционный комплекс. Поэтому тот, кто не поленился бы спуститься в рукотворное подземелье, нашел бы там элементы и первого, и второго, и третьего. Через подвал проходил большой и извилистый коридор, от которого ответвлялось множество небольших каменных закоулков. Разумеется, в барские годы никакого практического применения они не имели: владельцы Усадьбы не позволили бы оскорбить романтическое подземелье бочонками с огурцами и моченой брусникой. Теперь подвал получил такое содержимое, какое строители не могли и представить: пленников, регулярно отлавливаемых комбедом в деревнях. В таких случаях у подвала дежурил часовой. Однако в этот вечер, кроме Ларисы, никого революционная ячейка в заложниках не держала, поэтому подвал был пуст. Лишь запах мочи, донесшийся откуда-то сбоку, показал, что соседний закуток недавно служил импровизированной тюремной камерой.
