Шум реактивных двигателей понемногу снизился, их ровное дыхание сменилось пульсирующим ревом моторов пропеллера. В самолете воцарилась относительная тишина, затем окна освободились от металлических задвижек и дверь в рубку пилота распахнулась. В проеме появился встрепанный капитан Хассан со своей великолепной, сверкающей белозубой улыбкой.
— Проскочили! — радостно провозгласил он.
Вместо аплодисментов все бросились к иллюминаторам; возникла небольшая давка. Воспользовавшись привилегией командира, я уединился с Хассаном в рубке пилота и с любопытством огляделся: контрольных приборов раза в два больше, чем в обычном самолете таких габаритов, большинство мне неизвестны. Ящичек, где хранилась карта полета, почернел от огня; сиденье второго пилота вообще исчезло — очевидно, вырвано с корнем; пол усыпан гильзами от патронов. Да, славный капитан и сам поучаствовал в боевых действиях. Но всего важнее, что уникальное ветровое стекло уцелело — ни единой царапины.
Панорамный обзор цели нашего полета — острова — показал: внизу, под нами, мутное море, неимоверно загрязненное; сверху и по сторонам клубится проклятая облачность; прямо по курсу возвышается гладкий желто-коричневый утес — поднимается прямо из пенистой воды и входит в смертоносную облачность где-то высоко-высоко… Как ни напрягал я зрение, так и не углядел бухты, залива, пляжа — никакой площадки, где можно приземлиться. Хассан сдвинул фуражку и вопросительно взглянул на меня:
— Какие будут приказания?
— Делайте круги, пока не увидим пляж или залив, подходящий для приземления. Если не найдем — что ж, ведь не напрасно нам дали самолет-амфибию. Сядем на воду, подгребем к утесу и прикрепимся к нему с помощью крючков и канатов.
— А потом?
— Потом — понятия не имею. Что-нибудь придумаем.
Хассан насмешливо улыбался, недаром он морской летчик.
— Есть одно интересное предложение.
— Что вы имеете в виду?
— Смотрите! — Он щелкнул выключателем и нажал на несколько кнопок в приборной доске.
Одна из секций сложного переплетения разнообразных контрольных приборов с датчиками ушла в сторону, и на ее месте поднялся видеоэкран. На экране постепенно проступила векторная схема острова: яркая зеленая линия обрисовала его основание — почти идеальный круг, но выемка на южной оконечности указывала на небольшой пляж и бухту. Никаких подробностей о внутренней части острова не разобрать, но все равно — и это произвело на меня глубокое впечатление.
— Не слабо! — похвалил я, хлопая его по плечу. — Что это? Какой-нибудь лазерный сканнер?
— Лучше! — ответил он с гордостью. — Специальное устройство, созданное вашей Технической службой. Соединяет в себе науку и магию — особого рода суперрадар.
Наверное, в эту секунду глаза у меня вылезли из орбит.
— Что? Разве вы не слышали, о чем мы говорили?
Хассан непонимающе уставился на меня.
— Слышал, но не все, у меня было много работы. А в чем дело? Что-то не так?
— Все по местам! — гаркнул я, бросаясь в задний отсек — туда, где парашюты.
Но не успел я перемахнуть и небольшой коридор, что разделял два отсека, как меня оглушила страшная тишина.
— Что за дьявольщина?! — раздался сердитый голос Минди из заднего отсека.
— Двигатели заглохли! — растерянно отозвался из своей рубки Хассан, лихорадочно дергая рычаги и вращая какие-то диски.
Я от души проклинал нашего противника за такую сверхоперативность.
— Ричард, восстанови!
Не говоря ни слова, чародей кивнул и поднялся с места, но через секунду снова сел — со странным выражением на лице.
— Восстановить — что? — Голос у него прерывался, как у слабонервного школьника перед экзаменом.
Я сгреб его за рубашку:
— Объяснись!
— На месте, где должны быть двигатели, остались одни черные дымящиеся кратеры. — Он помолчал. — И отметины зубов.
Вот это да!
— Падаем! — прокричал Хассан в громкоговоритель. — Приготовьтесь к жесткой посадке!
Самолет накренился, его заносило… Потеряв равновесие, я провалился в адскую смесь звуков и боли: попытался встать, ударился обо что-то головой — и потерял сознание. Последнее, что смутно помню, — отчаянно хватая ртом воздух, пытаюсь приказать:
— До-тя-ни… до бе-ре-га!..
Плыву в теплом чернильном море… плыву, плыву… и медленно просыпаюсь — кто-то меня дергает… Собираю остаток сил… В голову почему-то лезет латынь — давно забытая: «Semianimesque micant digiti ferrumque retractant»…[22] Но меча нет… Ну и двину же я сейчас кулаком в чьи-то смутные очертания… Каким-то образом тому удается увернуться от моей кавалерийской атаки. Сгибаю колено, готовлюсь нанести врагу сокрушительный удар в пах, но… тр-рах… сам себе заезжаю в челюсть. Ох!.. Когда ко мне возвращается наконец зрение и предметы приобретают четкие очертания, обнаруживаю себя сидящим на песчаном пляже, на рюкзаке со снаряжением. Сильные волны обдают меня солеными брызгами…
— Эй, Эд!
«Это Минди?» — соображаю я.
Она протягивает мне флягу с водой.
— Ты всегда так просыпаешься?
— Всегда. — Утоляю наконец жажду. — С тех самых пор, как в детстве один нехороший дядя отнял у меня конфетку.
— Гм… это может представлять опасность для твоих близких. Джессика, будь осторожна!
Джесс — она сидит тут же, на обломке скалы, торчащем из песка, — вспыхивает; я тоже краснею, злой и смущенный. Неужто это так очевидно?..
— Все живы-здоровы? — Пытаюсь подняться на ноги, и это мне удается.
— Полный порядок. Самое серьезное ранение — у тебя.
— Ранение? — удивляюсь я. — И в какое же место я ранен?
— В пах, — показала пальцем Минди. — Там что-то распухло и покраснело. Вид жуткий. Мы решили это ампутировать.
— Ха, как смешно! Ты уволена.
Оглядываюсь вокруг: все мы сидим на небольшой полоске песчаного пляжа, песок тонкий, белый, чистый, аж отливает серебром — так бывает только в кино. С трех сторон пляж огорожен коричнево-желтым, гладким как стекло высоченным утесом, который вдается в океан футов на тридцать-сорок и затем уходит из зоны видимости. Высота этого чуда невероятна, а гладкая поверхность безукоризненна — ее не портит ни малейшая трещина, ни единый разлом. И надо всем, что может объять взор, царит вездесущая облачность — плотная, серая, как ночной кошмар старого человека. Ощущение такое, будто тебя упрятали под стеклянный колпак…
Лично я нисколько не сомневался — утес искусственного, а не естественного происхождения. (Нечто подобное мы видели на Виргинских островах — это когда столкнулись с опасной формой вудаизма, представляющей угрозу для жизни.) Но раз так, перед нами вопрос: создана ли эта скала, чтобы оградить остров от вторжения извне или закрыть выход изнутри? Ответ-то мы получим, но сначала набьем шишек…
