— Знает ли сиятельный Р'кагн об этом? — спросил Форчун.
— Ему сообщили.
Он поблагодарил их и ушел с важным видом, удивляясь, зачем нужна храму поскандалившая в таверне танцовщица. Он на самом деле не недооценивал верховную жрицу, которую обучали искусству управления царством Оранас и Гибелнусну. Почти Двадцать лет сумасшедшая тайно вредила Йоларабас. Если Илни узнала, что старуха и танцовщица — одно лицо, надо не теряя времени отправляться в храм.
Он нашел конюшни, потребовал скакуна Ниборморо и поскакал к твердыне Йоларабас.
После того как все остальные ушли, стало ясно, что Лландро собирается еще пообщаться с Нодиесопом. Уэбли тем не менее не видел смысла тратить время на Лландро. Он закрыл двустворчатую раковину и заставил ее съеживаться пока его протоплазма протекала через доски и растекалась ровным слоем по нижней стороне стола. Лландро понял намек и ушел.
Симбионт снова залез через отверстие на крышу и принял форму птицы. Первой его мыслью было сообщить партнеру, что он пустил колеса бунта в движение, но, поскольку до заката оставалось еще несколько часов, решил еще поднабрать тактических сведений. Он сможет сообщить обо всем позже. Поэтому Уэбли помчался к сияющему золотому куполу, дважды облетел дворец, пока не нашел подходящее окно, и уселся в ближайшей нише. Там он вытянул длинное тонкое псевдощупальце, которое зазмеилось вниз по каменному фасаду. Симбионт осторожно нарастил глаз на его конце и заглянул сквозь открытое окно.
— Мой господин, — стражник вытянулся, кося глазом на прелестную Илми, стоящую рядом, — никому не разрешается входить, пока капитан не закончит допрос.
— По чьему приказанию? — спросил Р'кагн.
— По вашему.
— Тогда я отменяю приказ. Отопри дверь.
— Слушаюсь.
Р'кагн вошел первым и стал спускаться впереди своей посетительницы вниз по ступеням.
— Я тоже его еще не видел, — признался он женщине. — Подозреваю, что сообщения о его стати и доблести преувеличены.
Коридор был пустынен. Р'кагн прошел к центральной камере. Ему не надо было подсказок, чтобы понять, что человек, распростершийся без сознания на ее полу, не тот узник.
— Это капитан Ниборморо! — воскликнула Илни с явным удовольствием. Она сладко улыбнулась хозяину: — Мой дорогой Р'кагн, мы квиты. У вас тоже нет того, что нужно мне.
Повернувшись, она пошла к лестнице.
Минуту он смотрел ей в спину, потом стал орать на стражника.
Шахматная доска с неоконченной партией; три стеллажа книг, сотни названий, большая часть по истории, что свидетельствовало о том, что они были добыты в бесчисленных путешествиях по земным библиотекам; большой глобус; пишущая машинка; беспорядочные груды рукописей — эти вещи были свидетельскими показаниями против человека, который двадцать лет пытался оставить свой след в истории. Бандитская фигура сгорбилась за машинкой. Он положил локти на клавиатуру, длинные пальцы засунул в копну волос и, хмурясь, читал то, что только что напечатал.
Половина удовольствия, как сказал Форчун, найти по-настоящему достойного противника.
Воодушевленный симбионт начал зондирование мозга этого противника. Кронос был один, и ничто Уэбли не мешало.
Умственный тип Кроноса оказался ему так же знаком, как его лицо. Над нетерпением и радостным возбуждением преобладала холодная отрешенность, свойственная тому, кто умеет извлекать правильные выводы из сумбура данных. Его глаза двигались, перечитывая написанное.
Если имя варвара Форчуна — Ганнибал, найти темп. кор. и уничтожить. Вниман. на симб., найти, уничтожить. У Г. Ф. лиц. на вмешат., находчивый, хитрый. Возм. слабости: женщины (Илни? Бесполезна, слишком импульсивна). Пища. Известный гурман. Самолюбие.
Уэбли следил, как Кронос рассматривал и отвергал целый ряд способов загнать в ловушку Форчуна. Наконец он поставил пальцы на клавиатуру и напечатал два слова:
Личная битва.
Когда Кронос остановился, Уэбли прекратил зондирование и быстро втянул псевдощупальце вместе с временным глазом. Через несколько мгновений он стремительно улетел прочь от дворца. Возможно, двадцать лет притупили меткость Кроноса, но Уэбли предпочитал не полагаться на случайности. Крупная птица в ясном небе была бы слишком соблазнительной целью. Окно выходило на восток; Уэбли несколько минут покружил над городом, а потом направился прямо к тюрьме.
В тот момент, когда он прилетел туда, он понял, что Форчуна там больше нет.
В церебробиблиотеке ТЕРРЫ Форчун смеялся над легендой о том, как великий шумерский бог Шамаш создал Землю в припадке гнева против своей тещи; он изучил ритуалы жизнелюбивого культа Баала, веселого бога света и рождений, и культ богини Афродиты; он размышлял о египетском понимании Ра; о персидской абстракции Ахурамазды; о ритуалах посвящения культа Диониса; о кровавом культе фригийского Тауроболеума; о жестоких законах Яхве, завистливого, злого божества ранних семитов… Он наполнил себя знаниями обо всех религиях, которые могли бы понадобиться, чтобы понять суть и формы культа Золотой богини Йоларабас. Но ее изображение было все-таки сюрпризом.
Йоларабас была восхитительно беременна.
Но, впрочем, поразмыслив, он понял, что манукронийский скульптор никак иначе и не мог изобразить Мать человечества. Безмятежно беременная, обнаженная мадонна была в два раза больше человеческого роста и сидела на изящном троне, также из золота, который стоял на трехметровом возвышении в дальнем конце большого зала. Несмотря на явное пристрастие автора к округлостям, которое придавало статуе явно рубенсовский вид, работа скульптора была восхитительна. Ее позолоченное лицо выражало красоту и чувственность, силу и ум, на нем играла таинственная улыбка Джоконды, которая намекала на секреты, которые никогда не будут открыты. Форчун задумался: «Кто позировал скульптору? Уж не сама ли царица, которая заказала эту статую?»
Его размышления были прерваны одновременным прибытием с противоположных сторон зала двух поразительно красивых молодых женщин. Каждая предложила Форчуну совместно помолиться. У каждой в пупке был драгоценный камень, на голове — изысканная прическа, в которую были вплетены медные нити с драгоценностями, и на бедрах — пышная юбка из множества полос с яркими перьями.
Переводя взгляд с одной сестры на другую, Форчун понял, почему богиня так легко приобретала поклонников. Он отклонил их предложение выбрать одну из них, поскольку ему пришла мысль, как облегчить себе поиски Норни и в то же время побольше узнать об их религии.