Распаленный страстью барон Бартель даже проорал, что неплохо было бы потушить свечи. Ответом ему стал бурный взрыв хохота.
После такого напряженного действа последовал длительный перерыв с десертом и напитками. Прекрасным танцовщицам требовалось время, чтобы перевести дух, а их кавалерам представилась пауза, чтобы отблагодарить своих пассий за представление.
В ход пошли драгоценные сувениры. Среди шестерых гостей только Валлей и Бартель обладали бесспорными состояниями. Поэтому никто не удивился их золотым браслетам с со смарагдами, а остальные, кроме Риордана ограничились подношениями в виде ожерелий из речного жемчуга. На этот вид подарков намекал даже пароль вечеринки — «жемчуг». Безусловно, девушки должны были быть вознаграждены, как за роскошный прием и танцы, так и за грядущие пикантные удовольствия, но никто из гостей не собирался за один раз устраивать финансам обширное кровопускание. Но все за столом притихли, когда Парси развернула свою диадему.
Она вне всяких сомнений стоила больше, чем подарки графа и барона вместе взятые. При дворе каждый знал, кто являлся сердечным другом Парси. Это знание могло продлить жизнь какому-нибудь придворному повесе. А значит, все присутствующие понимали, чью физиономию скрывает маска с вышитой гардой меча. Инкогнито Риордана было весьма условным. И теперь знатные вельможи и их присные гадали, что за блажь посетила голову секретаря визира. Никто из них не мог предположить, что сам Накнийр приложил сюда свою руку и кошелек.
Парси примерила диадему, и по зале прокатился восхищенный вздох. Даже музыканты сыграли какую-то торжественную увертюру. Остальные фрейлины глядели на нее и Риордана во все глаза. От их зависти, что душным шлейфом поплыла по помещению, стало тяжело дышать. Несомненно, девушки гадали, что же такое придумала Парси, чтобы сподвигнуть своего скромного в плане богатства кавалера на такое безумство. Девушка поднялась со своего стула, подошла к ростовому зеркалу, что в латунной оправе стояло справа у окна и поправила волосы. Выглядела она, несмотря на легкомысленный наряд, по-настоящему царственно.
— Ну, вот, было у нас две принцессы, а теперь мы короновали третью, — брякнул барон Бартель.
Риордан смерил наглеца гневным взглядом. Положительно, этот тип не умеет держать язык за зубами.
— Думаю, будет лучше, если эта коронация пройдет втайне, — улыбнулся граф Валлей. — Иначе слухи о ней могут сильно повредить нашей красавице.
Граф говорил дело. Но Риордан тут же понял, что втайне удержать ничего не удастся. Не пройдет и дня, как слухи о его диадеме наполнят Глейпин. Он выругал себя последними словами. Как можно было быть таким олухом! Зачем он только послушался старого ювелира? Какое-нибудь колье не наделало бы столько шуму.
— Я не претендую ни на чье признание, кроме человека, который мне дорог, — сказала Парси своим звучным голосом.
Она присела обратно на стул и ласково провела ладошкой по плечу Риордана. От этого легкого прикосновения ее пальцев, его прострелило, словно от удара молнией.
— Полагаю, что мой спутник слегка погорячился. Диадема прекрасна, ее обладательница сногсшибательна. Но верно, эту драгоценность нельзя отнести к атрибутам коронованных особ, — сказал молодой человек, который сидел рядом с Бартелем.
Риордан бросил на него благодарный взгляд.
Он подумал, что Бартель таскает с собой этого парня, чтобы тот сглаживал его словесные промахи. Интересно, откуда он взялся? Наверняка сын какого-нибудь мелкопоместного дворянчика, которого пристроили в свиту столичного вельможи. Прекрасное образование, чувство такта и излишняя учтивость, которая свойственна провинциалам. Риордан усмехнулся своей мысли. Сам он был не просто провинциалом, а выскочкой без имени и родословной. Как же он должен бесить этих чванных богачей! Но помня о твердости его руки им приходилось злословить в его адрес только одной половиной лица.
— Ну, что господа, предлагаю обсудить сегодняшнюю сенсацию, а именно формулу нашей боевой десятки, — предложил граф Валлей. — Что скажете? По силам ли этому составу добыть нам победу с Фоллсом?
Идея графа упала на благодатную почву. Со всех сторон посыпались реплики и суждения. При чем в них приняли участие даже фрейлины. В Овергоре вся жизнь так или иначе вращалась вокруг войны.
— Я даже всплакнула, когда узнала, что в бой пойдет призыв из Вейнринга, — воскликнула одна из девушек. — Они же еще мальчишки! Куда им до Голубой стали Фоллса!
— Ну, во-первых, Биккарт берет на Парапет Доблести только одного — здоровяка Дертина, — возразила спутница барона, в которой Риордан сразу узнал Тивери, одну из подружек Парси. — Этот может на что-то сгодится благодаря физической мощи.
— Все одно он не жилец, — вздохнула первая девушка. — Ни пол шансика у него нет!
Граф Валлей в этот момент внимательно наблюдал за Риорданом. Он ждал, что первая шпага Овергора скажет свое слово в разговоре, но Риордан лишь равнодушно рассматривал на просвет вино в своем бокале.
— Я считаю, что Биккарт зря берет на Парапет Зверя. Он просто ведет его убой. Как бы не закончилась эта война, но Овергор потеряет в ней своего последнего чемпиона, — заявил один из спутников графа, немолодой вельможа, из-под синей маски которого выбивалась черная бородка.
— Именно поэтому у Мастера войны нет выбора, — возразил гость, который до этого момента не промолвил ни одного слова. — Народ требует, чтобы наших поединщиков вывел на бой победитель. Кроме Зверя в живых не осталось никого.
— Зверя следовало уволить в запас. Он сломался окончательно, когда проиграл Риордану на отборе, — сказала подруга графа Валлея, миниатюрная девушка с роскошным бюстом.
Когда Риордан услышал свое имя, то невольно скосил глаза на фрейлину. И тут же встретился со взглядом молодого человека, который сидела подле барона. Незнакомец сразу же с деланным безразличием стал рассматривать узоры на портьере.
— Риордан! Вот, кто пригодился бы нашей десятке, — подхватила Тивери. — Он бы не дрогнул перед Голубой сталью.
— Что об этом толковать? — Быстро сказала Парси. — Судьба распорядилась по-другому.
Подруга Риордана попыталась увести разговор со скользкой темы, но ей не удалось это сделать.
— Судьба? — с иронией переспросил граф Валлей и рассмеялся язвительным смешком. — Еще скажите жребий. Нет, тут случай иной. Человек сам выбрал свое будущее. И имел на это полное право.
С этими словами граф поднял бокал, как бы в честь Риордана и пригубил вино. Выглядело бы это весьма уважительно, если бы не сарказм в его голосе. Тем не менее Риордан оценил такт своего недруга. Но все испортил барон, который к этому моменту успел изрядно набраться.
— Я лично не подам ему руки при встрече, — высокомерно заявил Бартель. — Для меня он перестал существовать как боец с момента, когда отказался вернуться в Школу. Из него теперь делают полицейскую ищейку. Прекрасно! Так пусть отрастит себе собачий хвост, чтобы махать им
