напополам. Когда мы уходили, она всё ещё была в отрубе… Если честно, я сомневаюсь в том, что не убила её.
– Эхо было?
Меня вдруг осенило:
– Не было! – с моих плеч словно тяжелый камень свалился. – Думаешь, во втором раунде тоже будут… Объявлять имена погибших?
– Вполне вероятно… – она снова приложилась к бутылке.
– Есть тебе, наверное, не хочется.
– Даже не рассчитывай на мою порцию! Я подстрелила этого кролика. Давай сюда кусок.
В итоге почти всего кролика съела я. Оставшиеся несколько кусков я спрятала в пустой полиэтиленовый пакет. Тринидад еле впихала в себя одну ножку. Спустя десять минут после этого её вырвало. У неё были сильно расширены зрачки, при попытке подняться на ноги она испытывала головокружение, её пульс был учащенным, неестественная бледность слишком отчётливой, едва уловимый шум в ушах… У неё явно наличествовало сотрясение головного мозга. Но нам нельзя было оставаться на этом месте. Мы и так задержались, и так позволили себе развести костёр, и даже пожарить мясо… Яр с Абракадаброй всё ещё были где-то рядом. Они могли передумать, могли пойти по нашему следу… Честное слово, если они так поступят, я лично прострелю каждому по одной ноге!
Дикая была бойцом. Мне не пришлось уговаривать её к движению, более того, она первой дёрнула меня уйти подальше. Собрав все нашли вещи и затушив костёр, я вскинула на себя оба рюкзака и лук с колчаном. Дикая сразу же попыталась вернуть себе своё оружие, но, естественно, ей ничего от меня не перепало. Она едва себя тащила, так что уже тот факт, что она передвигала себя на собственных ногах и без моего участия, считался огромной помощью.
Глава 22.
Мы шли с частыми остановками и потому не планировали останавливаться в ближайшее время, как вдруг Дикая одёрнула меня за руку. Обернувшись, я увидела, как она указывает пальцем куда-то вправо.
– Похоже на грот, – тяжело дыша и упираясь одной рукой в бок, предположила она.
В широкой скальной породе высотой в пять метров и вправду проступал вход как будто бы в небольшую сводчатую пещеру. Уже спустя пять минут мы обследовали её: небольшая, пять на пять метров, высотой меньше чем в два метра, никем не занятая. Только вот вход слишком незащищенный и привлекающий внимание. Полдня пришлось повозиться, чтобы самолично натаскать к нему иссушенные ветки лип и елей, которых здесь, благо, было предостаточно. Пока я занималась этим, Тринидад с закрытыми глазами сидела под хлебным деревом. Оно было невысоким, плодов на нём было не больше десятка, половина из которых наверняка была ещё незрелой, но вторая половина выглядела вполне съедобной, так что с ужином у нас тоже всё кое-как решилось.
Костёр мы не разводили. Было не так уж и холодно, просто прохладно, да и жарить нам было нечего, так что привлекать внимание к и без того неубедительно замаскированному укрытию мы не стали. Плоды хлебного дерева оказались вполне съедобными, хотя таких и было всего пять. Тринидад без особого аппетита доедала первый, я доедала второй и уже ощущала сытость. Хорошие эти фрукты: почти не сладкие, сытные и сочные. Можно есть без желания запивать.
– Ешь активнее, – хмыкнула я. – А-то смотреть невыносимо.
– Не переживай, через час ты не то что моего лица, даже моего силуэта не увидишь.
Я бросила взгляд на плотно заложенный ветками выход. Сумерки и вправду уже начали сгущаться в темноту. В нашем убежище и вовсе уже было по-настоящему темно.
– Надеюсь, этой ночью обойдётся без Чёрных Страхов, львов, Блуждающих, Люминисценов, твоего предсмертного состояния, и в результате мы благополучно доживём до рассвета.
– Надейся, – Дикая неоднозначно ухмыльнулась.
Где бы я чувствовала нас в большей безопасности? Здесь или на очередном дереве? Бессмысленный вопрос. Из-за пострадавшей головы Тринидад, этой ночью на дерево нам ход был закрыт – опасность головокружения, а значит и падения с дерева, была слишком высока. Ломать себе шею подобным образом не хотелось. Да и вообще никаким образом не хотелось.
– Яр сказал, что на них уже нападали и даже порезали, – задумчиво произнесла я.
– Он так сказал?
– Да. Но не сказал, кто именно напал… Интересно было бы узнать, кто на такое способен.
– Он с Абракадаброй, к примеру, оказались способны.
– Да, но кто ещё? Ты хорошо всех их знаешь. Как думаешь, кто?
– Думаю, на насилие здесь способны все.
Я ещё сильнее нахмурилась вспомнив, как чуть не решилась забить Яра до смерти всего лишь поленом. Мне не хотелось это обсуждать.
– Они хорошо продумали нападение, – признала я. – Зашли сзади, напали с минимального расстояния… У нас не было ни единого шанса выстрелить, – я слегка приподняла брови. – Ещё Яр сказал, что они не собирались убивать нас – только ограбить.
– То есть если бы я отбросила душу после того, как влетела в пень – это была бы всего лишь случайность. Как-то не очень успокаивает… И головную боль не снимает.
– Да уж… – я непроизвольно прикусила губу. – Кстати, запомни: я второй раз за прошедшие сутки спасла тебе жизнь, – я начала разгибать пальцы из кулака, – сначала отбила от тебя Чёрного Страха, затем отбила тебя у Абракадабры с Яром.
– И вправду удивительно. Обычно ведь я спасаю твою задницу. Выходит, я всё-таки правильно выбрала себе союзника.
– А ведь мы знакомы лишь две недели. Странно это, – я невольно нахмурилась. – По идее, ты должна была быть больше связана не со мной, а с теми, о ком заботилась больше, чем они в принципе способны заботиться о ком-либо, не то что о тебе. Ради них ты каждый день выживала в Тёмном лесу… Ты единственная, кто в Паддоке бросился за Нэцкэ и в итоге спасла её от кажущейся неминуемой участи быть съеденной Блуждающими. И ты единственная, кто подумал о том, чтобы оставить сообщение в Паддоке для тех, кого туда ещё могут закинуть. Как так получается, что человек с такими стальными яйцами, как у тебя, способен обладать таким уровнем эмпатии?
Дикая промолчала, но я почти увидела, как её брови сдвинулись к переносице. Отбросив косточку от хлебного плода к противоположной стене грота, она вдруг спросила, тем самым подтверждая своё нежелание отвечать на мой вопрос:
– Как думаешь, кого-то ещё закинут в Паддок?
– Я не знаю…
– Ведь если закинут, и эти люди прочтут оставленное мной послание, они попадут в Конкур.
– Всё это бред. Мы ничего не знаем наверняка даже относительно себя. Зачем ещё выдумывать каких-то персонажей, которых не существует, и
