всю акваторию пролива. Не упускайте ничего!
На следующий день англичане запросили разрешения бомбить Берлин, но получили отказ советской стороны.
– Немцам отправлен ультиматум, до срока его окончания активных действий предприниматься не будет.
Англичанам ничего не оставалось, как согласиться на вынужденную отсрочку. В тот же день немцы передали, что снят с должности рейхсмаршал авиации Геринг, который покинул Берлин и вылетел в сторону Кенигсберга, где 1-й Прибалтийский фронт окружил немцев, но пока топтался на месте. Геринга перехватили и посадили у Шнайдемюля. Рассказал много интересного. Он посоветовал Гитлеру сдаться, так как реальных сил у того просто не осталось. Но Гитлер надеется на десант англичан и войну между союзниками. Сталин позвонил Громыко и попросил передать содержание допроса Рузвельту и попросить лидеров стран Объединенных Наций присоединиться к советскому ультиматуму. Но этого не произошло. И Рузвельт, и Черчилль отмолчались, сказали, что передадут в письменном виде свои ответы.
Сталин собрал всех членов Ставки, после того, как Петр передал, что войска союзников приступили к погрузке. В 01.22 шестого марта 1944 года Петр сообщил, что немецкие тральщики вышли из Гавра и Шербура и приступили к тралению подходов к нормандскому берегу. Стало очевидным, что сепаратный договор подписан, и Петру приказали уничтожить корабли противника и приступить к дополнительным минным постановкам. Пока только у немецкого берега. Приказ был выполнен, в основном, планирующими бомбами. В 06.00 немецкая радиостанция объявила о смерти Гитлера, но не сообщила: каким способом это произошло. И обратилась ко всем странам мира встать на борьбу с большевизмом, костлявые руки которого дотянулись до самого сердца Европы и вырывают его из тела. Об абажурах из человеческой кожи отдельно не упоминалось, да и мыло, изготовленное из жира после кремации жертв, тоже, почему-то, не упомянули. Забыли, наверно! Говорилось о миллионах изнасилованных немок, о великих страданиях немецкого народа, об общечеловеческих ценностях. В общем, полный набор, я его уже слышал, и не раз, поэтому мне он надоел еще до того, как я сел в тот дурацкий самолет, который должен был отвезти меня в Дамаск, а оттуда в Тартус, где я должен был взять на слежение три авианосные группы. Эх, были времена! Нам бы сейчас такие возможности и ядрен-батон, но его еще не сделали. А жаль!
Сталин, Рузвельт и Черчилль обменялись злобными радиограммами, и с этого момента всю 1-ю истребительную перевели на постоянную готовность № 1. Наши зачем-то дали коридор для выхода мирного населения из Берлина. Так было объявлено, и листовки с этим обращением вновь разбросали над городом. Немцев, если у них остались человеческие чувства, попросили этому не мешать. Не самым гладким образом какие-то гражданские успели выйти к 14 часам. Одна совсем юная девица сказала первому же советскому офицеру, что у нее есть важное сообщение для советского командования. Её немедленно перебросили в Потсдам, где находился маршал Жуков. В качестве гигиенической прокладки она вынесла полный текст соглашения между Германией и западными союзниками, которое немедленно было передано в Москву, и заработали три радиостанции, подходы к которым обороняли группы коммунистического сопротивления в Ренне, в Эсбьерге и Ставангере. Акт предательства был опубликован и в Москве. Двумя нотами СССР уведомил посла Гопкинса и Керра о разрыве союзного договора с Великобританией и США, так как в подписанном тексте немцы капитулировали перед западными союзниками и открыли фронт, пригласив англичан и американцев на территорию Германии для совместной борьбы против СССР. В ноте подчеркивалось, что любое корыто, отошедшее в сторону Германии и оккупированных ею стран будет рассматриваться как вражеское. СССР считает себя в праве предпринять действия превентивного характера, чтобы не допустить высадки войск союзников Германии на территории бывшего Третьего рейха и стран-сателлитов.
Никаких «извинений» не последовало. В Портсмуте ускоренным темпом грузился десант, дипломаты обещали ответ глав правительств as soon as possible. На четверг, 9-е марта, синоптики давали временное улучшение погоды. Петру Сталин еще раз напомнил, чтобы он не упустил момента выхода конвоев. На море – очень приличный шторм, низкая облачность, авиация союзников прижата к земле. В 02.00 по Москве, в Женский день, выползли первые «жирные гуси», либо авианосцы, либо линкоры, и встали у фарватеров. Из Лондона пришел условный знак, и после этого отрубили связь с Посольством. Москва передала условный сигнал, и вот тогда Петр поднял «коротышку», на котором летал на остров. «Хвост» ему, правда, удлинили, довели до модификации «М». Выставив отражатели, на высоте всего 10000 метров он двинулся в сторону острова. Ожила система ПВО англичан. Локаторов у них довольно много, остров полностью перекрыт ими без просветов. Но нас интересовали только локаторы между Уэймутом и Истборном. Шесть других ракетоносцев легли на боевой курс, и отстрелялись ракетами со стороны Кельтского моря. Дальние локаторы туда вообще не смотрели, и продолжали работать до самого поражения. Ликвидировав, пусть даже временно, самые большие из них, дали отмашку на бомбежку и минную постановку во всех портах, где находился десант. Первыми туда подошли «ПС-4М», познакомив корабли Роял Флита с последними достижениями в области противокорабельной ракетной техники. Затем отработали ночные истребители, убрав барражирующие «Москито НФ», «Реперы» и «Хэвоки», которые могли помешать работе. Истребители еще «работали», когда над портами появились «ПС-4», с 24 тоннами мин на каждом борту. Ими они засыпали порты и фарватеры, где, снявшись с якорей и швартовых, тяжело разворачивались корабли с десантом. В штормовых условиях капитанам судов и так приходилось нелегко, а тут еще внезапная минная опасность. Начались столкновения, навалы, посадки на мель. И паника! Потому что сверху продолжал сыпаться бомбовый дождь. Зенитный огонь мало помогал, так как били через облака, да еще и с помощью ДРЛО. До утра выполнили три налета на порты, а шесть машин занимались тем, что минировали аэродромы. КМГУ совершенно нормально работали с высоты 12 000 метров, поэтому не имело значения: есть облачность над аэродромом или нет. Достать «ПээСки» англичанам и американцам было нечем. Утром высадку отменили, и началась снова работа дипломатов. О результатах бомбежки было «громко» объявлено, как только появились просветы в облаках.
Когда посла Гусева вызвал Иден для вручения ему ноты о недружественных акциях русской авиации, тот положил ему на стол акт, подписанный в Берлине, и приказ на высадку в Нормандии, где черным по белому противником назывался СССР. Здесь необходимо отметить, что, как среди англичан, так и среди американцев, было много настоящих друзей Советского Союза. Они нам хорошо помогали до войны, во время и после нее. Добывали гораздо более серьезные документы, чем приказ Кэннингхема на переход Портсмут – побережье
