смущенно. Но он уже привык к ней за время, пока работал «замом по мозгам» у Ляха, а потому был спокоен и холоден. И знал, что это ее бесит.
— Ну вот теперь знаешь.
Глаза Антонины опасно сузились. Она не привыкла к такому отношению. На ее лице было написано очень много текста, который Михаил читал столь же легко, как если бы оно было открытым файлом.
— Ты обеспечил его всеми необходимыми документами! — прошипела она.
— Да.
— Никого не поставил в известность!
— Нет.
— Ты знаешь, что тебе теперь грозит?
Впервые за весь обмен репликами Аналитик позволил себе эмоцию. Поднял брови. Слегка, ровно на столько, чтобы продемонстрировать одновременно иронию и заинтересованность. Это еле заметное сокращение лицевых мышц он тренировал перед зеркалом несколько дней.
— Расскажи мне?
Лицо девушки неуловимым образом изменилось. Поза тоже стала другой. Только что она выглядела фурией, готовой растерзать свою жертву и вдруг сделалась — Михаил покопался в памяти, подбирая верное слово — милой. Да, именно, милой. Улыбающейся, доброжелательной и, казалось, искренне обеспокоенной.
Аналитик знал, что истинные эмоции Дипломаты не демонстрируют. Не был уверен, но имел достаточные основания полагать, что у них и не было настоящих эмоций. По крайней мере, в том виде, в котором они имеются у обычных людей. Они, Дипломаты, были совершенным инструментом воздействия, подстраивающимся под обстоятельства.
— Мы все беспокоимся, понимаешь? Соглашение с функциями и так выглядит совершенно шатким, совершенно ненадежным. Ты, как никто другой, должен это понимать! Мир замер на грани войны! А ты даешь зеленый свет Ликвидатору на боевую операцию в Африке! Ни с кем ее не согласовав!
Михаил кивнул. Жестом указал на одно из офисных кресел, кучкой стоявших в нескольких метрах от стены с мониторами. Дождался, когда Антонина сядет. Неторопливо присел сам.
— Мы говорим с тобой только потому, что долгое время клан «пшеков» был дружен с твоим. Сейчас я у Стрельницкого, а он дружен с вашим Лидером и Наставником. Ты это понимаешь?
— Что ты хочешь сказать?
— Только то, что я не обязан перед тобой отчитываться. Ланские входят в коалицию кланов, которую возглавляет Стрельницкий. А я один из ведущих Аналитиков этой коалиции. С точки зрения иерархии не я, а ты должна отчитываться передо мной. Так стало яснее?
— Не путай теплое с мягким, Миша! Я Дипломат, а ты Аналитик…
— Именно мой тип и позволяет мне максимально сдержанно реагировать на твое вторжение. Поскольку я понимаю, что заставило тебя прийти и говорить со мной подобным тоном. Тебе, прости за прямоту, накрутили хвоста в клане. Ланские же по прежнему считают Ликвидатора своим активом? Не отвечай, вижу так и есть. Так вот, тебе выразили неудовольствие поведением Ляха. Скорее всего, ваши Аналитики сделали вывод, что, если он своими действиями вызовет неудовольствие руководства коалиции или даже альянса в целом, то виновными посчитают Ланских. Я прав? Прав, не отвечай. И ты решила сыграть на опережение. Заявилась в ко мне и попыталась высказать мне претензии. С тем, чтобы, когда и если, руководство клана попытаются обвинить в пособничестве Ликвидатору, ты имела козырь в виде беседы со мной. Демонстрация непричастности, если хочешь. Неважно, при этом, чем закончится разговор — ты прикрыла себя и Ланских. Уже. Другими словами, задача выполнена и мы можем на этом закончить.
Девушка подняла обе ладони на уровень глаз и трижды медленно сомкнула их, обозначая аплодисменты.
— Браво. Очень подробный анализ, Михаил. Теперь я вижу, что ты вполне заслуженно занимаешь должность.
— Сарказм неуместен. Напомню, я говорю это все, потому что Лях — мой друг. А ты, несмотря ни на что, беспокоишься не только о себе и клане.
— Разумеется!..
— Я имею в виду, что он тебе не безразличен.
— Как важный актив.
— Пусть так. Хотя мы оба понимаем, что это ложь.
— По моему, у тебя звездная болезнь, Миша! Слишком высоко взлетел, не можешь справиться с головокружением из-за недостатка кислорода на такой высоте.
— Так тебе дать ответ, ради которого ты пришла? Настоящий ответ, а не тот, которым ты его прикрыла?
Дипломат замолчала. Сделалась серьезной и внимательной. Молча кивнула.
— Большинству я отвечу так: Ликвидатор один из ведущих полевых офицеров коалиции. У него достаточный уровень допуска, чтобы самостоятельно проводить операции любой сложности. Ему не требовалась моя помощь, как друга, чтобы получить необходимые документы для посещения Африки. Он мог просто приказать мне и я бы выполнил приказ.
— Но он не приказал.
Фраза Антонины не была вопросом.
— Нет. Не приказал. Он попросил. И я помог. Всем, чем мог и даже сверх того. А потом позвонил Стрельницкому и все ему рассказал. И тот санкционировал миссию Ляха, но велел не говорить ему об этом.
Девушка чуть подалась вперед, демонстрируя интерес.
— Ты хочешь сказать, что наш замечательный Лидер не просто в курсе о том, что Ликвидатор в Африке, но и не имеет ничего против этого?
— Именно это я и сказал.
— Но он же должен быть против! Он ведет переговоры с Иерархией, а Лях может пустить все прахом! Ты же знаешь его!
Михаил пожал плечами. Жест, как он полагал, достаточно полно отвечало на вопрос Ланской: знаю, мол, совершенно не предсказуемый тип, никто не знает, что он способен выкинуть и даже я не могу просчитать этот хаос на ножках. Но его поведение в данных условиях не слишком важно. Потом он подумал, что Дипломату язык тела может не сказать всего, и произнес:
— Стрельницкий хочет иметь возможность выбора.
— Я уже поняла.
— Тогда мы закончили.
Аналитик поднялся и повернулся к экрану. Он не беспокоился о том, насколько невежливо выглядит его поведение — в конце концов, именно она пришла к нему, а не он к ней. Нажал кнопку на пульте, который держал в руках весь разговор, и статичная картинка на центральном мониторе ожила. Некоторое время он молча смотрел на разворачивающееся действие, отмечал акценты, которые делает журналист, анализировал очередность кадров. Затем обнаружил, что Антонина до сих пор не ушла. Что она продолжает сидеть за его спиной.
— Что ты так внимательно изучаешь? — спросила она, когда он повернулся к ней.
— Модель. — тут же отозвался он. И поправился через секунду. — Жизнеспособность социальной модели. Реакцию населения на новусов.
— Так это не фейк?
Михаил посмотрел на экран. Сейчас там крупным планом показывали мужчину в черно-белом облегающем костюме и маске, полностью закрывающей лицо. Он только что выпрыгнул из окна десятого этажа горящей высотки, нисколько не пострадав в результате этого акробатического трюка. Сейчас он охотно позировал на камеру, держа на руках, укутанного в одеяло малыша. Медики уже бежали к нему, чтобы забрать ребенка,
