случайно. Когда вел меновую торговлю в одном из поселений местных, куда с небольшим отрядом сунулся за домотканиной в обмен на дичь. Там и предложил на всякий случай прихваченный с собой товар подороже на оценку братьям, которые торговали скобяным да прочим металлическим товаром и, видно, переживали не лучшие свои времена. Купцы, разглядев что им предлагают, готовы были на всё, а потому сразу ухватились за шанс. И вот сейчас, когда делали уже вторую свою ходку да на новом теперь судне, приобретенном по итогам того, как распродались в Туле после первой, негоцианты не слабо так задумались о росте своего купеческого предприятия. Всё-таки предлагаемые им, пусть и пугающим, но таким заманчивым чужаком объемы сулили в будущем такое благополучие, от которого уже сейчас в пляс хотелось пуститься.
Переведя же дыхание и сглотнув, купчина помоложе продолжил свой прочувствованный спич, видно, подбирая теперь слова:
— За такой товар, брат Никодим, можно и...
— За такой товар, брат Фрол, — прервал старшой, следом стянув с головы шапку и с замахом бросив её себе под ноги, — я не то что с тем, на ком креста нет, но и с самим лукавым стану...
— Перестань! Побойся Бога, брат!
— В общем, я решил и намерен серьезно торговать с этим вот Абелем, будь он неладен, бусурман такой. Да пусть он хоть рогатому хвалы воздает ради того, чтоб невиданные доселе лисы да прочая пушнина знатных достоинств к нему забредала. Так и знай! Тем более, взамен он многого не просит. Металлы да руды всякие, некоторые ткани попроще, ну и людишек. Найти обедневших мастеровых да закупов посговорчивее для тяжелых простых работ — не такого и большого ума дело. Даже если и на границу со степью да под руку к нехристю этим бедолагам придется отправиться. И не такое бывает. Вот только зачем ему увечные да хилые мастеровые я еще могу понять. Опыт передать даже безрукий-безногий сможет. Но вот больные да пораненные кони, а то и костяки ихние — ума не приложу. Может, варить что из них затеял? Ладно, пустое то всё. В Новгороде мы теперь не то что серебром, златом будем брать за то богатство, что везем!
— Как скажешь, брат. На то ты и старший. Но не опасаешься ли, что эта их Гильдия, после такого, с нами более не захочет дел вести? Видал же, неладно что-то у них с Абелем этим вот. Не просто ведь так мы рекой уши сушеные в Нахолмск свезли взамен грамотки-то. Этой, как её там, расписки, во! И не первый ведь раз уже, только тепереча куда больше трофеев сдали.
— Да за торг такой рухлядью, ха-ха, видал я ту Гильдию вместе с их травками! Не спорю, краски из них, говаривают, знатные выходят. Мать-Церковь за то хорошо платит. Но с мехами — не сравнить! А то, что помочь нас попросили с доставкой ежемесячной дани ушами исчадиевыми, то разве ж плохого в том есть чего? Дело сие богоугодное. И пусть только попробуют хоть косо глянуть на нас. Государь-батюшка не попустит! Ибо сказано в писании...
****
Надобрывинск. Примерно тогда же.
— Повторяю, не лезь к моему Абелю! — побросав все дела и грозно уперев теперь руки в бока, шипела одна юная красавица в уныло-сером крестьянском сарафане, но до колен, на другую такую же «модницу». На головах у обеих словно банданы были повязаны косынки светлых тонов, назовем это так. — Поняла меня?
— С каких это пор он твоим стал? — возмутилась невысокая синеглазая брюнетка то ли смелостью заявления, то ли самим фактом претензии от лица фигуристой зеленоглазой рыжей. — А?
— С позапрошлой недели! — откинув за спину волнистые волосы и поправив внушительный бюст, указала на явно не беспочвенность своих суждений рыжая красавица Ева Фальк и тут же гордо вздернула весь в веснушках очаровательный носик. — Вот!
— Ха, удивила. Я, выходит, раньше успела! — с некоторой издевкой заявила, убрав за ушко смолянистую прядь своего пока ещё каре, изящная Рита Штайн. — Ну и?
— Вы чего тут, девочки? — заглянула на шум в «цех» поклейки щитов, то бишь навес сразу за большой землянкой, мимо как раз следовавшая на «склад» готовой продукции ладная во всех отношениях голубоглазая блондинка Китен Вальц. Одежда ее мало чем отличалась от таковой у собеседниц, разве что платочек на голове был синенький, что прям бесило всех завистниц. Ну а быстро вникнув в суть перепалки, девушка склонила головку, отчего её прямые гладкие волосы длинной до лопаток художественно заструились, ну и довольно ехидным тоном продолжила. — А, делите? Ну делите-делите. Мне не жалко. Три недели уж как. Хе-хе.
После чего последовала снисходительная такая улыбочка от той самой, первой подруги Абеля, но которя, всем теперь очевидно, уже больше чем подруга для общего, причем во всех смысла, их знакомого.
— Шлюу-у-уха!!! — удивительно сплоченно и прям единым фронтом выступили две раздосадованные красавицы против третьей, как видно, обскакавшей их обеих.
— Ой ли? — с виду не поддавшись эмоциям, но явно не щадя теперь чувств даже рты открывших слушательниц, начала приводить свои контраргументы беспощадная Вальц. — Я, между прочим, с первого дня, эм, дружу с Лином. И ни с кем, а точнее, ни под кем не пыталась устроиться, пока наш Командор был ещё не столь на слуху. Как некоторые(едко). Я не закончила! Не ты ли, Штайн, хвостом крутила перед нашим спортсменом? Вот только он предпочел тебе, бесполезной в новом мире всего лишь красотке, более спортивную и боевую одноклубницу из атлетического. Но не о Майер с Фармер речь, спокойного им посмертия(вздохнув). Ведь ты, Штайн, не стала унывать после отказа и сразу же принялась с утроенной теперь силой голову морочить своими томными взглядами да намеками на грани тем двоим, эм... Ну, толстяку и медлительному. Как там их? Короче, тем двоим из фан-клуба. Но вот неожиданность, стоило Абелю начать кормить всех вас, голодающих лентяев, как ты, внезапно, усмотрела уже в нём того самого, ха-ха три раза, своего единственного. Я не права? Молчи уж. А ты, Фальк, которая... Да проще перечислить тех, с кем ты не флиртовала! Я удивлена, что ты сразу в бордель не подалась. Ах да, прости, наверняка же хотела подороже продаться, прежде чем принимать окончательное решение, не
