— Ты знаешь, Йозеф, — вдруг спросил Ганс с несколько заинтригованной интонацией в голосе, — что в директивах Вермахта существовали пункты, позволяющие старшим офицерам командования в некоторых случаях самостоятельно изменять коды допуска и места расположения объектов особой секретности?
— Ты хочешь сказать, Ганс, что они стали бы переставлять местами такие тяжёлые сейфы в последний момент?
— Почему в последний, Йозеф?
— Но ведь последние радиошифровки, сделанные за неделю до смерти Гитлера не содержали такой информации, не так ли? Значит, они могли сделать это только в последний момент. И почему вообще тебе вдруг пришла в голову эта мысль?
— Понимаешь, Йозеф, перед тем, как сделать ход, я всегда просчитываю логическую цепочку в полном объёме. Уничтожить базу можно двумя способами: или с помощью контура самоуничтожения, который мы деактивировали в самом начале или открыв сейф с бомбой. Но, чтобы перекодировать устройство контура, пришлось бы частично разбирать стену, на что ушло бы много времени и это однозначно оставило бы следы. А вот для того, чтобы переставить сейфы местами, нужна только подъёмная грузовая тележка, которых на этой базе, наверное, не меньше пяти.
— Хорошо, Ганс, я тебя понял. Тогда ответь, зачем было это делать?
— Не знаю, Йозеф, мне просто не понравилась его прощальная запись в журнале, логически этот вариант просчитывается именно таким образом, общие директивы позволяли ему это сделать, именно поэтому я и задумался. А если я задумался, то я должен поделиться с тобой, как со своим напарником, который также может улететь в тартарары по этой причине.
— Давай так, Ганс… Возможно это не твоя чрезмерная предосторожность. Быть может, ты что-то почувствовал, войдя сюда, и твоя хладнокровная рассудительность была нарушена этими предчувствиями, связанными с письмом? Если это так, то мы открываем тот сейф, который указан в документах. Но если есть действительно просчитываемая причина, в которую явно упирается твоя логика, то назови мне её.
— Такой причины нет, но та лодка, которая вывозила отсюда последних людей, бесследно пропала, не оставив живых свидетелей, которые бы могли её знать.
— То есть ты хочешь сказать, что, уходя, они оставили здесь вот такую коварную ловушку с «пиратским трупом возле сундука», ключ от которого собирались передать лично оставшимся в Германии членам общества «Туле» или «Врил»? Это слишком запутанно Ганс. Ни «SS» ни «Кригсмарине» в тот момент не стали бы так усложнять и без того тяжёлую ситуацию.
— Наверно ты прав, Йозеф. Я просто посоветовался.
И Ганс, подойдя к первому сейфу, начал вводить шифр. «2»… «R»… «9»… «V» — механизм резко щёлкнул глухим шершавым звуком, дверца сама приоткрылась под действием специальных пружин. Ганс открыл её полностью, внутри было две полки, равномерно разделяющих всё внутреннее пространство на три части, высотой в пол метра. В самом низу были аккуратно сложены золотые слитки и пачки денег, включая валюту иностранных государств. Полка посередине была полностью занята папками с секретными документами. Именно они больше всего интересовали немцев. На верхней полке находился армейский водонепроницаемый сундук цвета хаки, рядом с которым лежал заряженный автомат «MP-40», пистолет системы «Вальтер Р-38» с Имперским Орлом на рукояти и несколько ручных пехотных гранат, всё оружие, кроме гранат было поставлено на боевой взвод. Тут же на полке предусмотрительно лежали сложенные армейские сумки на случай экстренной эвакуации. Ганс начал доставать по одной папки из сейфа и аккуратно складывать их в сумки из плотного прорезиненного брезента, армированного толстыми кожаными ремнями. Сумки имели низкую вытянутую форму, несколько ремённых перетяжек по всей длине и могли переноситься при необходимости, как альпинистский рюкзак. Всего получилось две таких сумки. Перед тем, как упаковать металлический ларь, Ганс открыл его. Внутри в специально изготовленной контурной форме из прессованной ваты и мягкого плюша, дополнительно уложенный в тонкий шёлковый мешочек, находился небольшой медный кубок, внешне характерно отличающийся античной эстетикой. Он был довольно простой, но в тоже время отличался оригинальным выгравированным орнаментом. Вместе с кубком в ларе лежала твёрдая папка, в которой находился сложенный вчетверо древний манускрипт на греческом языке с гравюрой этого кубка.
— Думаешь, это и есть настоящая Чаша Грааля? — спросил стоящий рядом Йозеф, наблюдая происходящее со стороны.
— Кто его знает, — ответил Ганс, вращая кубок в руках, — поговаривают, что её совершенно случайно обнаружил какой-то никому не известный немецкий геолог на любительских раскопках в Греции вместе с этой рукописью. Находку тот час же скрыли, чтобы не привлекать ненужного внимания масонов и Папы Римского. Геолог тоже пропал, и от всей этой истории осталась только одна легенда о том, что Чаша спрятана на секретной базе «Новый Берлин». Посмотрим, чем закончится эта миссия, Йозеф, но в любом случае то, что «База 211» невредима и спустя столько времени мы с тобой забираем отсюда все эти бесценные материалы, можно считать уже чудом.
— Золото будем забирать? Неплохой бонус получится к основной добыче, — поинтересовался Йозеф.
— Нет, золото мы оставим здесь вместе с нашим фанатично преданным товарищем, который так долго и добросовестно охранял это всё для нас и народа Германии! К тому же его здесь килограмм сто — сто пятьдесят, — мы сильно перегрузим свои машины, и это обязательно подведёт нас, когда нам потребуется высокая скорость на сложных манёврах.
— Ладно, тогда возьму на память этот пистолет. Очень хороший образец, жаль только без кобуры, ну да ничего, придётся купить на он-лайн аукционе.
— Я, кажется, видел одну в шкафу, который мы отодвигали, посмотри в нём, — подсказал Ганс, закрывая и упаковывая железный сундук во второй мешок.
— Отлично! — произнёс Йозеф и, взяв одну уже упакованную сумку, отправился в предыдущую комнату.
Чуть погодя, взяв вторую сумку, за ним из хранилища вышел Ганс.
Немцы возвращались довольные, но, не смотря на это, Ганс старался поскорее покинуть это место. Чувство превосходно достигнутого результата провоцировало в нём крайнюю обеспокоенность сохранением драгоценной добычи и скорейшей её транспортировкой на Ноймайер без лишних приключений и проблем. Поэтому любые альтернативы этой задаче для него сейчас были излишними и абсолютно не интересующими, хотя бы даже в некоторой степени. Йозефу же было всё равно, потому что так было нужно, исходя из ритма текущей процедуры, который задавал сейчас Ганс. Он никогда не позволял себе нарушать общий план выполнения задачи чрезмерной назойливостью своего любопытства или других внутренних эмоций, не имеющих отношения к делу. Уходить вот так второпях, не осмотрев до конца всю базу, было конечно делом очень опрометчивым с точки зрения исследователей, но они вдвоём выполняли здесь далеко не исследовательские задачи, и сейчас им надо было психологически готовиться к продолжительному сложному бою, как к более вероятному исходу их миссии, чем сожалеть о навсегда утраченной, так и не прочитанной до конца странице истории.
Так и получилось… Поднявшись наверх, загрузив все вещи и запустив машины, Ганс спустился вниз и набрал комбинацию взвода режима самоуничтожения базы. Когда они отъехали на достаточное расстояние от места их дислокации, прозвучал каскадный залп взрывов. Остановившись, они обернулись, чтобы посмотреть, на оставшееся от скрытых внутри ледника коммуникаций место. Теперь это была лишь гигантская выбоина, площадью около десяти тысяч квадратных метров наполненная большими кусками плавающего льда. Всё остальное навсегда забрала себе вечно холодная чёрная глубина океана. Пилоты уходили с разлома на полной скорости, испытывая неимоверные ощущения от эпичной картины той итоговой точки, которую они только что так фатально и необратимо поставили назло всем тем, кто долгое время пытался вмешаться в неоспоримое фундаментальное достижение Третьего Рейха и самых ярких представителей немецкой нации того времени. Они уходили без капли сожаления за свою историю и за неимоверный труд этих людей. В их глазах сияло только будущее, только развитие и продолжение совершенствования высокотехнологичных форм, которые всегда со времён Альбрехта Дюрера и Иоганна Себастьяна Баха являлись сто процентным залогом прогресса Германии и её народа!
