Цыбулько подбоченился, выпятив усы. Если у большинства животных основной выразитель эмоций – хвост, то у него обязанности хвоста выполняли усища.
– А мне шо с того? МАС-хренас… Бродят тут усякие.
Данила знал, что любое более или менее постоянное поселение существует, пока оно угодно МАС или военным. Как только перестает быть нужным – масовцы устраивают зачистку. Поселок контрабандистов, судя по всему, под самим Ротмистровым и еще будет им использоваться. Не с зарплаты же он себе "майбах" купил.
– Назар, на твоем месте я не стал бы ссориться с сотрудником силовых структур, – начал Данила. – Тебе заплатят, обещаю. Ты же знаешь, что все, кто оказывает гласную или негласную помощь сотрудникам министерства, в обиде не остаются.
Чернобородый Кардан принялся перебирать струны гитары. Мужчины у костра с интересом следили за Цыбулько, который думал, двигая усами и теребя подбородок. Наконец он махнул рукой:
– А шоб вас! Гешка, а сам шо его не проводишь до поста?
– Не с руки мне назад переть, бро, хотел по болотам пошариться. – Момент кивнул на КУНГи. – А чёй-то у тебя за поселенцы?
– Хрен на редьку меняють. Цацки на оружие и усякое такое, – пробормотал хозяин, направляясь в ангар. – Ладно, топайте за мной.
К ангару он пер, отклячив зад и наклонившись вперед, словно хотел протаранить стену головой.
– Бро! – окликнул его Момент. – А если я у тебя перекантуюсь до утра, ничё?
– Тебе можно.
Момент подмигнул Даниле. Похоже, Геше здесь были рады, поселенцам – рады не очень, а ему, Даниле, совсем не рады. Сектор жил своей жизнью и пытался отторгнуть чужеродный элемент. Хорошо, с проводником повезло, он хоть и балабол, но со всеми знаком и с большинством дружен.
А еще здесь, в Секторе, свобода… Или видимость свободы. Башмак за спиной в виде МАС, конечно, есть, но за Барьером тот, кого тяготят законы и правила, чувствует себя аквариумной рыбкой, выпущенной в мутную реку с омутами и водоворотами. Здесь другие правила, и они должны быть прошиты в душе, иначе не выживешь.
– Назар, а у тебя оружие есть? – спросил Данила.
– У долг не даю, – буркнул Цыбулько, сворачивая к торцу здания, где был вход.
– А если поменять на хорошую вещь?
– У вон тех меняй, – хозяин махнул на КУНГи. – Я меновую торговлю не веду.
Момент покосился на Данилу, но тот не стал объяснять, что не сильно рассчитывает на помощь МАС или военных патрулей. Интуиция, никаких на то особых причин, но Данила предпочел бы впредь ходить по Сектору при оружии. И цацку, спасшую ему жизнь, не жалел. Автомат понадежней будет.
– Ступай, Геша, я скоро приду. – Подождав, пока они исчезнут в ангаре, Данила направился к ближайшему костру и обратился к чернобородому, по-прежнему занятому гитарой: – Нужны калаш и патроны. Есть?
Глаза бородача сверкнули, он белозубо улыбнулся:
– Есть цацки. За полцены отдам, ей-богу!
– Мне нужен автомат.
– А почему именно автомат?
Данила пожал плечами, вспомнив одну присказку, которую любил повторять знакомый спец из другой масовской бригады:
– Бог создал людей, Сектор создал мутантов, а Калашников сделал их равными.
Бородач задрал брови – и расхохотался, ухая и хлопая себя по ляжкам.
– Э, слыхали?! – Он оглянулся. – Слыхали, чего парниша брякнул? Ха! Ну ты, короче… автоматы самим нужны, мало их. Сколько бабла отсыплешь?
Данила снял с шеи шнурок с мешочком, где лежал "сувенир", или по-здешнему "цацка". Жаль отдавать, полезная штука, но скоро выдохнется, а оружие нужно.
– Знаешь, что это? – Он показал камень.
По роже видно было – знает бородач, просиял, но спохватился и придал лицу скучающее выражение:
– Ерунда какая-то. Даже если это то, о чем я думаю, оно полезно бакланам, а мы калачи тертые, обойдемся.
– Как хочешь, – пожал плечами Данила и собрался уже идти, но Кардан положил руку ему на плечо:
– А сигареты есть?
Данила заглянул в пачку – восемь штук осталось – и протянул две:
– Извиняй, брат, самому мало, дотянуть бы до Барьера.
– Оружие у Цыбульки, он по жизни барыга, возьмет твою штуку, перепродаст, что ему, – сказал Кардан. – Жа-а-дный, сволочь! Пожалел табаку горсть, а наш кончился! Ты ему не доверяй, он мать родную продаст, фашист. И это, торгуйся с ним, у него канал налажен, он найдет, кому штуку загнать, а оружие у него гниет. Сгниет – выбросит, а за полцены честному человеку не продаст.
Данила кивнул:
– Благодарю.
Ему хотелось остаться, слушать треск костра и незатейливые байки следопытов. Здесь было… ну да – спокойно и душевно, несмотря на напускную грозность Кардана: каждый здесь друг и брат своему напарнику, и даже чужаку не выстрелят в спину и не отнимут последнее. А вот в Цыбулько Данила сомневался. Кривенький человечишка, с гнильцой.
Он направился к Моменту.
Заперев за собой входную дверь ангара, Данила поднялся на второй этаж по лестнице, едва различимой в свете узких окошек, и зашагал на голоса по длинному коридору. Толкнул дверь: а вот и местные. В нос ударил специфический запах лапши быстрого приготовления – трое бритых налысо мужиков ужинали. Подняли головы. Крайний машинально схватился за обрез, и Данила спросил:
– Назар где?
– А ты кто?
– К главному меня отвел, живо! – рявкнул Данила – и сработало.
Цыбулько с Моментом сидели в другой комнате. На столе поверх газет стояла консервированная гречка с тушенкой, манили нарезанный крупными ломтями ржаной хлеб и банка соленых огурцов. Копченое сало с прожилками мяса Цыбулько придвинул поближе к себе. Довершала натюрморт, естественно, горилка. Начинало смеркаться, и чадящая свеча бросала отблески на плакат, косо приколоченный к стене, – рекламу пива "Сармат".
От ухающей буржуйки тянуло теплом. Данила поборол желание снять влажный костюм и берцы, положил на стол сигналку и сказал:
– Назар, я знаю, что это дорогая вещь, она спасала мне жизнь, но теперь мне нужнее оружие. – Потом, не спросив разрешения, взял большой кусок хлеба, намазал на него тушенку с гречкой, вытащил огурец из банки и стал есть.
Цыбулько сжевал кусок сала, зажмурился от удовольствия, опрокинул в рот рюмку водки и крякнул.
– Чого тэбэ?
Момент наблюдал за ними, заведя руки за голову и вытянув ноги.
– Бро, да у него тут целый склад. Не жмись, Назар, пусть выберет, все равно при выгоде будешь. Святой Джа, да пусть хоть посмотрит, что ли! Я такого богатства больше нигде не видал.
Цыбулько съел еще один кусок сала и сказал:
– Не видев – и николы не увидишь.
– Да ладно, Назар, вот ты такой…
– Чортяка з вамы, йдемо, – перебил хозяин.
