Я села, выбираясь из-под собачьих тел, и нащупала ребристую поверхность «лимонки» в кармане. Применять её в узком коридоре – равносильно самоубийству. Но это хоть не такая мерзкая смерть.
– Артём! – позвала я, не надеясь на ответ.
– Я в порядке, Таня, – послышалось из темноты.
– Уходим!
Главное – добраться до перекрёстка. Несколько гранат из укрытия – всё, что нужно для приготовления нового блюда корейской кухни.
Он шевельнулся:
– Не получается… Что-то с ногой.
Голос казался очень спокойным:
– Уходи сама, Таня. У меня гранаты и пистолет. Я прикрою.
Я нашла в темноте его ладонь и крепко сжала:
– Вставай, Артём. Или вместе… или остаёмся.
Помогла ему опереться на моё плечо, и мы двинулись в сторону перекрёстка.
Медленно, слишком медленно… Граната с выдернутым кольцом кажется жутко тяжёлой в моей руке… И густая чернильная тьма, словно в кошмаре, пружинит и тормозит шаги. А может, это само время растягивается, превращая каждую секунду в вязкую, тягучую массу…
Потом я отчётливо слышу хриплое дыхание и цоканье множества собачьих когтей по бетонному полу. Совсем близко за спиной.
Мы так и не успели добраться до перекрёстка. Осознавая это, медленно, убийственно медленно, я оборачиваюсь. Рука с гранатой ползёт вверх…
Будто струна лопается в мироздании, и секунды прыгают из-под ног перепуганными лягушками.
– Ложись! – ревёт незнакомый бас впереди. Вспыхивает ослепительный свет. Мы с Артёмом падаем, ещё не успевая понять, и что-то крупнокалиберное начинает грохотать, закладывая уши и вычерчивая трассеры очередей над нашими головами.
Кровавые клочья летят в стороны из визжащей тёмной массы. Уцелевшие псы пытаются вырваться, теснятся, спотыкаются и падают, подрубленные огненным вихрем. С каждым мгновением растёт груда изувеченных, навсегда оскалившихся в агонии тел.
Когда оружие замолкает – воцаряется тишина. Не слышно ни визга, ни скулежа. Корейским поварам и не снилось такое блюдо…
Я повернула голову и посмотрела на умельца. Здоровый «лоб» с крупнокалиберным пулемётом на ремне. Хочется надеяться, что им руководило бескорыстное желание помочь ближнему. Мою руку с зажатой «лимонкой» свело судорогой. Ничего, очень скоро обстановка прояснится.
– Это было круто, – заметил кто-то высокий, светловолосый, появляясь из-за спины пулемётчика.
Я моргнула, не веря глазам.
– Чингиз! – радостно заорал Артём. И попытался встать. Блондин шагнул к нему.
– Назад! – хрипло выкрикнула я. Поднялась и выразительным жестом переложила гранату в левую руку. Здоровяк с пулемётом разглядел, что кольцо выдернуто, и брови его слегка поползли вверх. Даже если он пристрелит меня, добежать до изгиба коридора всё равно не успеет.
– Таня, – непонимающе уставился на меня Артём. – Это ж Чингиз!
– Очень приятно, – нахмурилась я. – Но пусть сначала скажет, как он нас нашёл! Наверное, чисто случайно проходил мимо?
Когда я думала о тех, кто спешит на Зов Старика – представляла себе хладнокровных, зомбированных убийц. А явился Чингиз – обаятельный, артистичный любимец околосетевой московской тусовки. Правда, маячившие рядом «лбы» явно смотрелись с оружием куда гармоничнее, чем с клавиатурой. «Гвардия» Слепня по сравнению с ними была сборищем доходяг.
Я вгляделась в безупречную физиономию блондина. Что же, кличка Король ему подходит…
Если Чингиз и Михалыч заодно, это многое объясняет. Две недели назад, когда я предложила «Глубину» в качестве места встречи, обычно дотошный Старик сразу согласился.
– Успокойся, Таня, – широко, белозубо улыбнулся Король, – и не вздумай разжимать кулачок. Найти вас было легко. На «тележке» есть радиомаяк. Как раз на тот случай, если кто-то чужой вздумает покататься.
– Чепуха. Здесь сплошной железобетон. Он гасит волны.
– Смотря на каком расстоянии. И какая длина волны. К тому же совсем нетрудно заранее озаботиться о ретрансляторах.
– Это возможно, Таня, – горячо закивал Артём. – Я ведь физик, я разбираюсь…
Я смотрела в безмятежно-голубые глаза владельца «Глубины». Может, у меня действительно паранойя?
– Брось дурить, девка, – примирительно произнёс здоровяк с пулемётом. – Давай сюда гранату. Только аккуратно.
– И что потом? Аккуратно надевать «браслеты»? Или, может, вы меня сразу аккуратно застрелите?
– Вообще-то, нам всем надо убираться отсюда. Чем быстрее, тем лучше. Но если граната дорога тебе как память, я не против, – заметил Чингиз. – Правда, всё время удерживать чеку слегка обременительно – ты не находишь?
Он достал из-под куртки новенький «вальтер» и протянул мне:
– Пожалуйста. Можешь держать меня на мушке сколько угодно. А гранату отдай. Не ровен час – пальчики устанут.
Я взяла пистолет. Для проверки выстрелила в потолок. Нежно, но крепко обняла блондина за талию. Отогнула край его лёгкого кевларового бронежилета и – уткнула дуло «вальтера» в бок. Лишь после этого «лимонка» перекочевала в ланиту одного из громил. Тот не мешкая бросился по коридору. Добежал до поворота и избавился от «подарка».
Раздался взрыв. Поморщившись, Чингиз скомандовал:
– Всё, ребята, сваливаем!
Обождал, пока Артёму помогут встать. И зашагал, увлекая меня за собой. Он будто не замечал прижатого к собственному боку «вальтера». Здоровяки с повадками опытных телохранителей следовали впереди и сзади.
Возвращаться в логово бандитов не стали. Вместо этого, попетляв узкими коридорами и взорвав парочку дверей, выбрались в туннель. Совсем не тот, по которому нас с Артёмом сюда доставили. Чингиз двигался уверенно. Казалось, он наизусть знает все хитросплетения московских подземелий.
Две «тележки», аналогичные первой, уже поджидали нашу кампанию. И спустя несколько секунд, с выключенными фарами, но надвинутыми «глазами», мы мчались по рельсам метро всё дальше от пристанища несчастного свихнувшегося «философа»… Всё дальше от его «милых собачек».
Я, Чингиз и Артём ехали в кузове первой тележки. Разумеется, «вальтер» оставался прижатым к боку Короля, но это нисколько не мешало приятной беседе.
– Знаешь, Чинга, – осторожно начал физик, – сегодня в «Глубине» произошло маленькое недоразумение…
– Ничего себе «маленькое», – ухмыльнулся блондин. – Куча трупов и море кровищи.
– Ты уже знаешь? – удивился Артём.
– Ну, если кто-то пытается устраивать из моего заведения двадцатый уровень «Doom», я просто обязан об этом знать.
