– Верю, верю, верю! – прервал её Кондаков. – Так можно всю природу задействовать. А что бы вы предложили мне?
Смерив Кондакова оценивающим взглядом, девушка сказала:
– Вам бы подошла гастромантия – гадание по звукам в животе.
– Нет-нет! – запротестовал Кондаков. – Это слишком интимно. Давайте что-нибудь другое.
– Тогда попробуем капномантию – гадание по дыму. Вы курите?
– Недавно бросил.
– Придётся закурить, – она сделала требовательный жест в сторону Цимбаларя, и тот немедленно поднёс коллеге зажжённую сигарету.
Кондаков уступил насилию и с видимым удовольствием затянулся.
– Не так быстро, – попросила Валя-Эргида. – Выпускайте дым через нос… А что, собственно говоря, вас интересует?
– Ну, сначала несколько общих слов. Кто я такой, как живу и прочие подробности.
– Вы офицер милиции в чине подполковника, холостяк и резонёр, недовольный своей судьбой, – без запинки выложила девушка.
– Хм. – Кондаков ладонью разогнал облако ароматного дыма. – То, что я недоволен судьбой, ясно и без гадания. Кто же сейчас ею доволен? Это касается и резонёрства. Годы, знаете ли… А остальное, предположим, вам заранее мог рассказать Сашка. Он у нас мастак на всякие дешёвые розыгрыши. Вы лучше поведайте о моем будущем. Сколько я ещё протяну?
– Если сделаете операцию, на которую никак не можете решиться, то ещё лет пятнадцать-двадцать. Наследственность у вас неплохая.
Кондаков подавился дымом, отшвырнул сигарету и со словами: «Ну знаете ли!» – поспешно удалился на кухню.
– Попробуйте погадать мне, – неуверенно предложила Людочка.
– А разве есть такая нужда? – осведомилась Валя-Эргида. – Злоупотреблять подобными вещами не стоит.
– Есть нужда, – ответила Людочка. – Мне закурить?
– Не надо. Позвольте только взглянуть на ваш пупок. Это называется омфиломантия.
Людочка послушно приподняла кофточку, под которой по нынешней моде ничего не было поддето, и представила на всеобщее обозрение свой пупок, вполне симпатичный, хотя и не отягощённый золотыми колечками и бриллиантовыми булавками.
– Вы, милочка, состоите в звании лейтенанта, до сих пор не замужем, хотя всё время думаете о своем будущем ребёночке. Ничего не бойтесь. Роды пройдут вполне благополучно.
– И когда же это случится? – Людочка пренебрежительно прищурилась.
– Это уже будет зависеть от вас самой. Но, думаю, не позже чем через пару лет. А сейчас не стоит забивать себе голову всякой ерундой.
Насмешки, кое у кого уже заготовленные, так и не сорвались с языка. Цимбаларь крестом сложил руки – я тут, дескать, ни при чем.
Из кухни, что-то торопливо дожёвывая, показался Кондаков. Он заискивающе поинтересовался:
– Так это… Насчёт операции. Вы полагаете, что она пройдет успешно?
– Конечно. Случай-то пустяковый. Нынче это делается без помощи ножа, одним эндоскопом.
– Ну ладно, – вмешался Цимбаларь. – Пошутили и хватит. А ты что, на самом деле людей насквозь видишь?
– Можно сказать и так, но это уже совсем другой разговор, – сатанинская невеста еле заметно улыбнулась. – А на сей раз я действительно пошутила. Иногда обычная наблюдательность вполне заменяет ясновидение. Наблюдательность да ещё эта ваша… как её…
– Дедукция, – подсказал Цимбаларь.
– Вот именно… То, что все вы офицеры, и дураку понятно. Сержанта, а тем более вольнонаёмного, на столь рискованное дело не пошлют. С первого взгляда ясно, что папаше перевалило за шестьдесят. А по вашим ментовским законам в таком возрасте могут продолжать службу только старшие чины от подполковников и выше. Но я почему-то уверена, что полковник или генерал сюда бы не сунулся. Что касается его холостяцкого положения, то это заметно невооружённым взглядом. Ни одна уважающая себя жена не позволила бы мужу ходить в таких обтрёпанных брюках.
– Я ему уже и сам про это намекал, – прервал девушку Цимбаларь. – Зато про болезнь мы слышим впервые. Ты-то как догадалась?
– А ты задайся вопросом, почему пожилой человек с давно устоявшимися привычками вдруг бросает курить? Только из-за проблем со здоровьем. Когда я вошла, папаша глотал на кухне соду. Скорее всего, это язва желудка. О том же говорит и цвет лица. Сначала, правда, я подумала о раке, но с таким диагнозом на службе не держат.
– Ну с этим, положим, ясно. А почему ты заговорила об операции?
– Всем известно, что вас регулярно гоняют на медосмотр. В создавшейся ситуации врачи были просто обязаны предложить папаше хирургическое вмешательство. Разве не так?
– Так, – подтвердил Кондаков. – Молодчина. Ловко ты нас провела.
– Но с операцией не тяните… Теперь относительно девушки. – Валя-Эргида перевела взгляд на Людочку. – Её звание и семейное положение может угадать каждый, было бы желание. В такие годы выше лейтенанта не выслужишься, а на пальчике нет обручального колечка. При этом она постоянно поглаживает живот, как это делают женщины, находящиеся на сносях. Но с другой стороны, внешние признаки беременности отсутствуют, да и само нахождение здесь будущей матери исключается. Причина такого поведения, скорее всего, заключается в мнительности. Это бывает с девушками, у которых отсутствует регулярная половая жизнь.
– А у вас, как я полагаю, с половой жизнью всё в порядке, – с вызовом ответила Людочка.
– Не жалуюсь.
– Простите за досужий вопрос, – в разговор вновь вмешался Кондаков. – Если я правильно понял, методика вашего гадания заключается исключительно в наблюдательности и рассудительности?
– Нет, вы поняли неправильно, – игривое настроение Вали-Эргиды внезапно улетучилось. – Упомянутые вами качества лишь дополняют дар ясновидения, которым я владею.
– А почему так нерадостно? – удивился Цимбаларь.
– Да потому, что ясновидение – это не ложка, которой можно безнаказанно черпать из котла жизненных благ, а обоюдоострый нож. Я играю им с большим или меньшим успехом, но всегда с огромным риском для себя. Очень скоро вы убедитесь в этом сами, – она обвела присутствующих странным, невидящим взглядом. – Предугадываю с вашей стороны законный вопрос: а чем ты докажешь свои уникальные способности? Увы, сейчас я не могу этого сделать по многим причинам, в том числе и этическим. Нельзя гадать самому себе, нельзя гадать родственникам, нельзя гадать ближайшим друзьям.
– А разве мы уже сдружились? – усомнилась Людочка.
– Нет, и такое вряд ли когда случится. Но сейчас мы связаны общим делом, непредсказуемым и опасным. Что будет, если я вдруг нагадаю кому-нибудь из вас скорую смерть?
Вопрос этот повис в воздухе, словно шаровая молния, которая одновременно и притягивает, и страшит.
