— Нет, к сожалению, — махнула рукой Меньшикова. — Молодая еще была, все сейчас как в тумане, ничего не помню. Ага, доченька, спасибо!
Константин Михайлович, помогая жене, освободил часть стола от посуды, просто сдвинув ее в сторону, куда лег массивный фотоальбом, обтянутый бархатной тканью.
— Даша, не желаешь присоединиться? — позвала княгиня.
— Охотно, — сидевшая слева от Никиты девушка легко поднялась и переместилась на другую сторону стола. Нависнув над плечом Надежды Константиновны, она напряженно уставилась на фотографии. Неторопливо перелистывая тяжелые картонные листы, словно боясь упустить нужный снимок, Меньшикова иногда бросала какие-то реплики. Великий князь сидел молча, насупившись. Что-то думал, изредка кидая взгляды на Никиту.
— Ага! Вот эта фотография! — княгиня оживилась. — Здесь все двоюродные и троюродные тетки. На чьей-то даче под Петербургом. Так… Вот, пожалуйста. Что скажешь, Даша?
— Я же говорю, один в один сходство, — усмехнулся Константин Михайлович. — Осталось только выяснить, кто был отцом Веселины. Придется звонить теще. Она-то всех своих близких и дальних родственников знает.
— Позвоню, сама сегодня же и позвоню!
— У нее волосы светлее, — пробормотала Даша, ошеломленная увиденным. — Ростом поменьше, скулы более выражены.
— Да скажи, что похожа, а не пытайся найти отличия! — засмеялась Тамара. — Дайте и нам посмотреть!
Альбом перекочевал в руки Никиты. На снимке была запечатлена группа женщин разных возрастов от молоденьких девушек до пожилых матрон. Сама фотография была черно-белой, и вероятно, любительской, с большой зернистостью. Но лица разглядеть можно было без проблем, так же, как и разнообразные украшения, начиная от колец и заканчивая драгоценными камнями в колье.
— Средний ряд, крайняя слева, — подсказала Надежда Игнатьевна, но Никита и без помощи сразу же увидел двойника Даши, до боли походящую на нее. Да, Веселина была ростом ниже и чуть коренастее, но такая же миловидная, с модной в те времена высокой прической.
— Если бы фотография была цветной, я бы уверенно сказала, что это Даша, — вынесла свое решение Тамара. — Итак, Дарья Александровна — наша родственница, пусть и очень дальняя. Я имею зеркальное отражение, — поправилась она. — Что делать будем?
— Давайте прервемся, пока горничные сделают перемену блюд, — предложила княгиня. — Потом будем пить чай. Девочки, как насчет попудрить носики?
— Мама, откуда ты такую вульгарность откопала? — удивилась Тамара.
— Катерина заразу с улицы принесла, — сдала дочь Надежда Игнатьевна. — Не понимаю, откуда новые фразы у молодежи берутся? Мужчины могут поговорить наедине между собой.
— Весьма кстати, — буркнул Константин Михайлович и взглянул на Никиту, словно приглашал его перекинуться парой слов.
Они, конечно же, закрылись в кабинете. Великий князь, не говоря ни слова, уверенно поставил два хрустальных пузатых стакана на рабочий стол и вытащил из шкафа бутылку из черного стекла с витиеватой надписью по всей этикетке.
— Презент от Воронцовых, — пояснил он, разливая пахучий напиток. — Говорят, двадцать лет в бочке морили. Не врут, как думаешь? Но вкус изумительный.
Никита не стал чиниться, взял стакан и покачал его из стороны в сторону. Явно ощущался запах фруктов и тонкий — каких-то специй. Бренди и в самом деле был очень хорош. Покатав на языке тягучую янтарную жидкость, проглотил. И стал ждать, когда тесть соизволит высказать свои претензии.
— Сядь, не изображай столб, — удивительно спокойно произнес Меньшиков и первым занял место в рабочем кресле. — Сколько раз говорить: наедине чинопочитание не терплю. Или продолжаешь высказывать свое непонятное отношение ко мне?
— Ничуть, — Никита сел на диван и сделал еще один глоток.
— Никита, я очень расстроен твоим поведением, — покачал головой Константин Михайлович. — Почему не приехал порадовать нас своим удивительным спасением? Знал бы, как мать горевала после твоей пропажи в Китае. И я видел, что ее чувства не были наигранными. С кем играться-то, когда мы наедине? Нехорошо поступил.
— Я прошу прощения, если мое поведение оскорбило вас, — не полез на оборонительные редуты Никита, опасаясь стремительной атаки тестя. — Я еще целый месяц не мог поверить, что вернулся домой. Мне казалось, судьба очередную шутку сыграла, и я проживаю чужую жизнь. Хотелось побыть в кругу семьи, отдохнуть, не бежать никуда, не воевать. Мне это путешествие дорого обошлось. Как будто десять лет накинуло сверху.
— Ты и в самом деле другой стал, — хмыкнул Великий князь, грея в руках стакан. — Уверенности прибавилось, даже в глазах не упрямство горит, а осознание своей правоты. А вот когда девчонку эту сюда тянул, о чем думал? Тебе мало Тамары? Ты и в самом деле решил жить по заветам Ордена ариев-руссов, будь они неладны?
— Я думал только о благополучии своей семьи, — спокойно проговорил Никита. — Своей семьи, Константин Михайлович, а не вашей. Когда я встретил Дашу, словно какая-то вспышка заставила меня вспомнить и пережить прошлое. Ведь и с Тамарой я испытывал такие же чувства. Да, полюбил, и не жалею об этом. А как поступили бы вы, попади в такую ситуацию? Когда высок риск не вернуться обратно, навечно застрять в этом неприятном мире? Это как в комнате с зеркалами заблудиться. Сотни одинаковых ликов в отражениях, а где выход — не знаешь.
Никита перевел дух. Меньшиков угрюмо молчал, продолжая крутить стакан в руках.
— Поэтому мне оставалось только присмотреться и готовить запасной вариант, когда предстоит прожить остаток жизни в чужом мире. Да, я мог хранить верность Тамаре, но лгать самому себе не привык. Семья, дети, дом, служба государю — вот что предстояло мне до самой смерти. Даша стала моей отдушиной, и как только узнала о моем уходе домой, не сразу согласилась быть со мной. Она оставила родителей, братьев, сестру без шансов вернуться обратно. Каково ей, представляете? Я ни за что не отрекусь от нее, отец. Хоть сейчас можешь меня в порошок стереть.
— Тамара мне рассказала, как ты во всеуслышание заявил о скорой свадьбе, — Константин Михайлович наконец-то в три глотка осушил стакан и со стуком припечатал его к столу. — Более дурацкой выходки я еще не видел. Зачем громогласно заявлять о своем желании иметь несколько жен, продолжая традиции Ордена? За тобой теперь Ватикан до самой смерти гоняться будет. Ты же подставил свою семью под карающий меч Папской Инквизиции! Римская агентура уже сигналы шлет! Жди гостей!
Голос Меньшикова набирал обороты, воздух в кабинете вибрировал от Силы. Опасно затряслись стекла шкафов.
— Мало того, что своей башкой рисковать будешь, так еще и девчонок тянешь в могилу! Детей своих! Совсем соображать перестал? Романтические слюни здесь распустил, щенок! Да мне плевать, сколько у тебя жен будет, но среди них моя дочь! Моя! Дочь! И я всегда буду пристально следить за твоими делами, как бы ты ни отталкивал мою руку помощи!
Тяжелая длань с грохотом опустилась на стол. Потом еще раз. Легкие завихрения воздуха образовали воронку, метнувшуюся вверх под потолок, едва не сорвав люстру.
— Сам без защиты, без опытных советников, без личной гвардии — а искушенных в политических интригах инквизиторов дразнить вздумал! Своей Силушкой думаешь обойтись? Да хрен там! Скрутят и сожрут с дерьмом! Поэтому говорю тебе: не вздумай играть в рыцаря-одиночку! Твой прадед тоже полумерами обходился, в итоге потерял всю родню! Как почувствуешь, что за тобой охоту начали — сразу же мне говори! Или в Имперскую Безопасность обращайся! Но лучше мне! Надежнее будет! Ты понял меня?
Никита с каменным лицом выслушал гневную тираду Меньшикова, не забыв поставить легкий щит, чтобы снизить негативную энергетическую волну, неприятно бьющую по ауре.
— Я намеренно объявил о своей связи с Орденом, — пояснил он, как только Великий князь выдохся. — Необходимо покончить с теми, кто охотится на Воинов-гипербореев.
— Почему? — снова взвился тесть. — К чему этот героизм?
