— Потому что мои дети в будущем могут столкнуться с этой бедой, и никто не знает, смогут ли они противостоять Ватикану.
— А в себе ты уверен? — язвительно спросил Меньшиков.
— В себе — да, — спокойно ответил Никита. — Поэтому и хочу форсировать события. Скоро меня начнут разрабатывать спецслужбы Ватикана, если уже не взялись. Я буду вынужден искать своих единомышленников, и по моим следам пойдут инквизиторы, чтобы полностью уничтожить таких, как я. Вот тогда и начну их вырезать одного за другим. Надо будет — дойду до самого корневища и уничтожу.
— О, боги! — выдохнул Константин Михайлович и налил себе полстакана бренди. — Ты же войну развяжешь против Запада! Нам только этого счастья не хватало! Может, тебя вообще в бункер посадить? Под десять метров железобетонного монолита с блокирующими магию амулетами? И держать до самой смерти!
— К сожалению многих, меня уже и двадцать метров бетона не удержит, — улыбнулся Никита. — Сразу советую не заниматься вопросом моей нейтрализации. Только время потеряете. Лучше не мешайтесь под ногами… Ну и от помощи не откажусь, батя. В разумных пределах.
Меньшиков сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться.
— Послали мне боги сынка! — рыкнул он. — Ты бы знал, как возбудилась христианская община, когда прослышала про твои мужские желания! Нам еще гневных писулек на религиозной почве не хватало!
— Вам-то какое дело до христиан? — Никита пожал плечами. — Пусть возмущаются. Помашут руками да успокоятся. Я ведь не собираюсь завтра же вести Дашу к алтарю. Выждем немного, подготовим мероприятие и проведем без излишнего шума.
— Девочку лишаешь самого счастливого для нее момента в жизни, — пробурчал Великий князь. — Для тебя-то, конечно, уже пройденный этап, а ей хочется красивую церемонию, красивое платье, цветы и поздравления. Ты же всего этого ее лишил!
— Я не буду ее проводить в узком кругу! — удивился Никита. — В Вологде достаточно людей, которые охотно поддержат нас. Конечно, присутствие императора значительно повысило бы лояльность к Даше у местных дам.
Меньшиков выбил пальцами какую-то замысловатую дробь по столу.
— А нас ты пригласишь? — вдруг спросил он, хитро прищурившись.
— Вы же мои родители в какой-то мере. Конечно, буду рад увидеть вас в «Гнезде».
— Не «в какой-то мере», а настоящие родители! — рыкнул Великий князь.
В кабинете воцарилось молчание, словно противоборствующие стороны устали биться на ристалище и отошли на свои позиции.
— Ну и ладно, — Константин Михайлович грузно встал, со скрипом отодвинув кресло от себя, и уже возле дверей вцепился крепкими пальцами в пуговицу на рубашке Никиты. — Я не буду угрожать тебе, делать сто первое предупреждение, сын. Запомни только одно: если Тамара хоть одним своим словом выскажет мне обиду на тебя, что ты не уделяешь ей должного внимания, что больше времени проводишь с Дарьей… Хоть один намек! Я тебя просто уничтожу, разотру в порошок. Ты взял на себя огромную ответственность, и как публичный человек должен понимать, насколько твои девочки сейчас будут уязвимы. Не выбирай из них фаворитку, пожалуйста. И постарайся жить без склок. Ты же меня хорошо понял?
— Я прекрасно тебя понял, отец, — кивнул Никита, пристально глядя в глаза Великого князя, отмечая, что годы не щадят и этого сильного и противоречивого человека. Тонкие линии морщин уже явно проглядывают на лбу и на переносице, щеки слегка опустились, а во взгляде угольки едва тлеют. — Обещаю защищать Тамару и Дашу как единое целое. Не хочу кидаться клятвами на каждом углу. Я знаю, что делать, и делаю это без спешки.
Они вышли из кабинета, придав своим лицам беспечность и даже некоторую загадочность. Женщины очень внимательно посмотрели на них. Княгиня, зная своего мужа, понимала, что произошло в кабинете, но и виду не подала. Тамара сохраняла безмятежное спокойствие, потому что была уверена в Никите. Как бы не бушевал отец в гневе, муж всегда найдет доводы своим поступкам. Лишь Даша с трудом сдерживалась, с испугом глядя на мужчин. Она хорошо почувствовала вспышку гнева Великого князя, и не могла понять, чем закончился приватный разговор. Катя же улыбалась, но ничего не говорила.
— Что? — не понял Константин Михайлович, увидев направленные на них взгляды с разнообразными эмоциями. — Мы чай пить будем, наконец?
— Уже все готово, — ответила супруга. — Вы не хотите узнать, за кого вышла замуж мать Веселины? Или неинтересно?
— Очень интересно, — Никита сел на свой стул и тут же оказался в окружении своих красавиц. Оценил их таинственный вид. Даша, правда, была в каком-то растрепанном состоянии, блестя слезинками в глубине глаз. — Ждем, кто это был?
— Как мы и предполагали, одна из побочных ветвей Сабуровых, — ответила Надежда Игнатьевна, занимая место за столом. — Младшая дочь губернатора Надежда вышла замуж за московского дворянина Качалова, родила несколько детей, то ли шесть, то ли семь. Второй ее сын и женился на Людмиле Суворовой из младшей ветви рода. Людмила и стала матерью Веселины. Вроде бы просто, а вот не помню я этот момент. Куча родичей, все было перемешано в нашем доме. Какая же удивительная игра природы. Из всех детей именно Веселина больше всего походила на Сабурова — своего прадеда. И соответственно, в зеркальном отображении — Даша переняла яркие ее черты в своем мире.
— Игры богов, — проворчал Меньшиков, — в них лучше не вмешиваться. Один уже попробовал, и неизвестно, чем все закончится.
— Папа! — воскликнула Тамара, не вытерпев. — Никита просто спасался, и кто, как не Перун его направил в чужой мир! Не забывай, что произошло на нашей свадьбе! Он взял Никиту под свое покровительство!
— Надеюсь, так и дальше будет, — резко снизил градус напряженности Великий князь. Он не собирался спорить с женщинами, коих здесь было большинство.
Прощались долго и тепло, словно рухнула какая-то невидимая плотина, сдерживавшая таких разных людей, но объединившихся вокруг центральной фигуры, которой не без основания считали, кто тайно, а кто и не скрываясь, Никиту.
«Руссо-балт» снова взяли в плотную охрану и эскорт понесся к Обводному по залитым электрическим светом улицам. Никита бережно поддерживал спящих детей, умаявшихся за вечер от веселых игр с Сашкой. Они лежали по разные стороны от Никиты, раскинувшись на диване и положив головы ему на колени. Для этого пришлось обязательного охранника пересадить в одну из машин сопровождения. Девушки отгородились от передних кресел стеклом и о чем-то тихо разговаривали, едва ли не склонившись друг к другу.
— Даша, как тебе Надежда Игнатьевна? — вдруг спросил Никита.
Девушка повернула к нему голову, и ее черные в неосвещенном салоне машины зрачки замерцали изумрудными точками.
— Я такая дурочка, — вдруг всхлипнула Даша. — В какой-то момент показалось, что она моя мама! Даже назвала ее так, когда вы в кабинет ушли! Ой, как стыдно было! Никита, Тамарочка! Можно, я буду иногда в гости приезжать к Меньшиковым, а? Хоть раз в полгода, чтобы посмотреть на Надежду Игнатьевну!
— Ну, конечно, — успокоила ее Тамара, поглаживая по плечу. — Уж раз в полгода можно устроить встречу, не поломаемся. Дорогой?
— Полностью согласен, — про себя облегченно вздохнул Никита, откидываясь на спинку сиденья. Мнение Меньшиковых о Даше ему было важно лишь в последнюю очередь, но приятно, что княжеская семья приняла девушку. Крепкий тыл Никите сейчас нужен как никогда. И укрепить его необходимо, прежде чем Ватикан нанесет первый удар.
Глава седьмая
Вологда, сентябрь 2013 года
Никита
Знакомый по прошлому визиту Никиты с Олегом Полозовым храм Перуна так и продолжал незыблемо стоять на невысоком холме. Вдоль неширокой тропинки, выложенной грубым природным камнем, обработанным нарочито небрежно, тянулись заросли кустарника. От подножия следовало преодолеть несколько десятков метров по выщербленным ступеням, остановиться на площадке, возвышавшейся над растительностью, чтобы можно было без труда поклониться Солнцу, и продолжить путь.
