во время поединка. Отказывалась размышлять о том, вмешались бы братья, если бы дело стало совсем плохо. И переживала, что Сет долго отсутствует. Она ни на миг не забывала, что жизнь в Аделе поддерживается благодаря ему, и его присутствие вселяло спокойствие.
Вскоре в дверь прошмыгнул и Сет, держащий подмышкой три бутылки.
— Насилу отвязался! — весело воскликнул он, уже вновь казавшийся живым. — Олаф, прости, но тебе нельзя. Так что, тебе я притащил обычный компот. Клэр в меня как клещ вцепилась!
— Еще бы не вцепиться, — буркнул Джастин, бросив взгляд на Герду. — И тебе я тоже настоятельно не рекомендую напиваться. Тебе крепко засыпать не желательно.
— За-а-ану-у-уда! — протянул Сет, откупоривая бутылку и наливая себе в простую кружку. — Что вы сидите такие кислые все?
— Серьезно? Олафа чуть в клочки не разорвали и не утопили, а ты радуешься? — вспылила Герда. Она вроде бы и понимала обстоятельства, но простить безразличный взгляд во время поединка не могла.
— Все живы, и рыжий скоро наестся и будет скакать, что грустить-то? — недоумевал Сет.
— Здесь все такое… мертвое… я не представляю, как мы тут будем жить… — сокрушенно покачал головой Олаф.
— Да брось! Приспособитесь! Только Адела окрепнет и интерес для Жреца перестанет представлять, подумаем, куда вам направиться. И, кстати об этом… — Сет отхлебнул от кружки, думая, какие лучше подобрать слова, чтобы сидящая рядом Герда вновь не решила ему зарядить пощечину. — Герде с малышкой придется пожить у меня в покоях.
— С какой это радости? — взбеленился Олаф, рыпнувшись в кровати встать и вновь получил порцию головокружения.
— А с такой, что пока Аделе хотя бы месяц не исполнится, она очень подходит для жертвоприношения, — тихо сказал Джастин, наливая себе вина. — Так к Герде никто не рискнет сунуться, решив что она игрушка наследника. А Жреца Сет к ребенку не подпустит. Да и про энергетический поток вспомните — его точно проще поддерживать, когда видишь объект. Да и Герда сможет растормошить Сета, если тот уснет слишком крепко.
— Если я вообще усну… — пробурчал Сет. Мало того, что ему придется делиться площадью, еще у живых есть одно замечательное свойство — они издают звуки даже если молчат. Дышат, пульс стучит, чихнуть могут… а уж крик младенца он вообще представлял с содроганием.
— С чего такая милость? — хохотнул Джастин, потихоньку расслабляясь. В действительности теперь все выглядело не так уж и плохо. К тому же он подозревал, что вечно кривящийся от слова «романтика» брат неравнодушен к супруге Олафа.
— Вот не надо подначивать! Я и так весь извелся уже, — признался Сет. Слишком много эмоций он испытывал к этой человеческой семье, и многие из них были слишком противоречивы и мучительны. Впустить кого-то к себе в комнату, да еще и на месяц. А учитывая действительно не самое крепкое тело малышки, может и на более длительный срок, стоило ему дорого. Но решение он принял, и отступать был не намерен. Было среди миров нечто поважнее его собственного комфорта.
Какое-то время люди ели, вампиры пили, Флаум переводил взгляд с одного угрюмого лица на другое, пока ему это не надоело. Запрыгнув сначала передними лапами на колени к Сету, стащил с него венец и стал носиться по комнате, сшибая все вокруг. Сет с Джастином, чертыхаясь, опрокидывая кружки и книги, начали его ловить, заражаясь его весельем. Герда засмеялась, выплескивая смехом и слезами накопившиеся страхи. Олаф тоже проникся общим настроением, но у него по-прежнему было слишком мало сил.
Когда Флаума удалось угомонить, общими усилиями попытались вернуть порядок в воцарившемся в комнате хаосе. Настроение было приподнятым. За уборкой стали вспыхивать разговоры о разных, чаще забавных случаях из жизни. О чем-то тяжелом ни говорить, ни думать не хотелось. Приятели просто наслаждались обществом друг друга и теплым солнечным деньком.
Когда пришло время расходиться, каждый думал о своем. Флаум просто был рад, что удалось вытащить друзей из пучины уныния. Олаф не успел толком ни о чем подумать — вырубился почти мгновенно, стоило только обратно прилечь и прикрыть веки. Джастин несколько досадовал, что вновь поползут гнусные слухи. За Олафом надо было присмотреть — не отправлять же его к отцовской стае в таком состоянии. Адела мирно спала на руках у матери, мало заботясь о происходящем вокруг. Переживать ей было некогда — нужно было окрепнуть, и на это организм тратил все свои силы, из-за чего спала она довольно крепко и часто. Герда же размышляла, в действительности ли им теперь ничего не угрожает, и оставалась собранной.
Сет пытался мысленно настроиться на то, что придется смириться с посторонними в комнате. Одно радовало — Герда ему нравилась. А раз так, времяпровождение могло стать интересным. Ему предстояло коротать вечность, выполняя приказы отца. Стареть и уж тем более окончательно умирать Князь явно не собирался. Покушения на них двоих иногда совершались, и все проваливались. Регенерация как-то даже смогла справиться с почти отрубленной головой, прирастив ее на место, так что быть в подчинении у Отца он настраивался на многие века вперед, считая его и себя неуязвимыми.
В тот день он не предполагал, насколько сильно ошибался.
