Самойлов. — Где он, а где искусство?
— А вот сейчас обидно было, — шутливо нахмурился Цаплин. — Я что же, по-твоему, и в театр не хожу, что ли?
— Ходишь, — согласно кивнул Самойлов и хитро добавил: — Когда Лида тебя туда затащит, тогда и ходишь. Вот только почему-то ты предпочитаешь смотреть спектакль, сидя в буфете театра и лакая коньяк литрами. Кстати, всегда хотел спросить. А почему коньяк? Тебе же водка больше нравится.
— Ты что, дремучий? — ни капли не обидевшись, наигранно возмутился Цаплин, после чего вдохновенно протянул, демонстративно постучав указательным пальцем по виску: — Это же теа-а-ат-р-р! Как там можно водку бухать?
— И не говори, — ошарашенно покачал головой Самойлов. — Согласен. Дурак я, как есть дурак.
В этот момент уже все остальные не выдержали и поддержали спектакль двух актеров громким смехом. Ну как все, я не смеялся, ибо смешного ничего не увидел.
— Ну так и почему тебе Ибесса не понравилась? — отсмеявшись, спросил Сенцов.
— Да как тебе сказать, — озадаченно почесал затылок полковник. — Город, конечно, хороший и красивый, но блин! Там же каждый второй житель пытается тебя развести на деньги как лоха. И главное, все такие хитрожопые, что хрен прицепишься. Вроде видишь, что тебя развели, но при этом так лихо, что сам понимаешь, не они виноваты, а ты лох. И это, честно говоря, напрягает.
— Ну да. Что есть, то есть, — улыбнулся Вольнов. — Жители там те еще хитрованы.
— Тебя что, на бабки смогли развести? — Громов изумленно уставился на полковника. — Главного хомяка среди армейских офицеров столицы? Да ну ладно. Не шутишь?
— Не то чтобы развели, — виновато потупился полковник. — Но несколько неприятных моментов было.
— Давай уже, колись. Кто там тебя смог так красиво зацепить? — хмыкнул заинтересованно Сенцов.
— Эх, — тяжело вздохнул Цаплин. — Ладно. Расскажу вам один случай. В общем, пока мои зависали в магазине, решил я пройтись сам и посмотреть на эту их самую известную улицу Иштар. Иду я, значит, по улице. Жара невыносимая. На улице никого. Явно все попрятались. Ну а я как дурак иду себе и тут понимаю, что мой смартфон сел. А спросить дорогу просто не у кого. К тому же там все эти переулки и проулки тесные и похожие друг на друга. В общем, вижу, стоит таксист метрах в пятидесяти от магазина, где я своих оставил. Я к нему. Мол, так и так, подскажите, как пройти на улицу Иштар? А он мне в ответ: «Да тут недалеко. Если хотите, могу подвезти». Ну я и думаю, а почему бы и нет? Спрашиваю: «Сколько?» А он в ответ, мол, можно по счетчику, ну или за полтинник довезу. Это по-нашему двадцатка получается. И черт же меня дернул сказать, что лучше по счетчику, — в этом месте его лицо приняло совсем уж печальное выражение. — Я же привык, что у нас по счетчику всегда чин-чинарем.
— Это ты явно погорячился, — понятливо хмыкнул Вольнов. — В общем, накрутил он тебе по самое не балуй?
— Да если бы только это, — тяжело вздохнул полковник. — В общем, сел я к нему в машину, и мы поехали. Причем вроде нормальный мужик. Много интересного про город рассказал и вообще собеседник оказался отличный. Одно плохо. Я когда увидел, как у него счетчик работает, так у меня чуть волосы на голове дыбом не встали. Прикиньте. Там тупо по секундам тикали ашаны. Одна секунда, один ашан. Жесть. Я в полном шоке спрашиваю, а вы там счетчик не подкрутили случайно? А он мне так спокойно. «Не-а. У нас с этим строго. Все по закону». И главное, лыбится, гад такой, довольно. Ну ладно, думаю. Черт с тобой. Будет мне уроком. В общем, повиляли мы по улицам туда-сюда и в итоге доехали до этой самой улицы Иштар. Заплатил я, значится, ему семьдесят ашанов и хотел было уже идти, как вдруг у меня в голове стрельнуло, — в этом месте Цаплин горестно вздохнул и молчаливо оглядел всех. — Я как бы на память не жалуюсь. И вот смотрю я такой и понимаю. Я лох. Причем в квадрате. Знаете, где он меня высадил? — В ответ ему были лишь недоуменные и явно ожидающие взоры. — На очень знакомой мне улице. И когда я говорю очень знакомой, то это в буквальном смысле. Но больше всего меня добило не это. Просто я уже начал себя успокаивать. Мол, все нормально. Здесь все улицы похожи, так что я, скорее всего, ошибся. Вот только именно в этот момент буквально в семидесяти метрах от меня из магазина вышли жена с дочкой. Вот здесь мне и поплохело. Оказывается, этот гад меня тупо на другом конце той же самой улицы высадил! — Искреннее возмущение так и сквозило в голосе и мимике полковника. — Повозил меня по улочкам, скотина, и высадил фактически там же, где и подобрал!
На этот раз даже я улыбнулся. А уж остальные так и вовсе покатывались от хохота. Сам же Цаплин грустно улыбался, глядя на наше веселье.
— Смешно вам? Да? А вот мне ни капли. Вот что мне стоило пойти не к таксисту, а в другую сторону? Я же фактически возле этой самой долбаной улицы и стоял! Сука.
— Сто метров за семьдесят ашанов, — ржа как конь, с трудом произнес Сенцов. — Ну ты, блин, и выдал! Ой, не могу!
— Пф. Смешно ему, — хмыкнул Цаплин. — У меня, можно сказать, горе приключилось, а они ржут аки кони. Ни капли в вас сострадания нет. А главное, я только тогда и понял его фразочки. Ну те, что он в самом начале сказал, когда я только садился в машину. Сидел такой, лыбился довольный и говорит: «Я смотрю, вы у нас впервые?», а я такой в ответ: «Да, впервые». А он мне: «Ну тогда вам у нас понравится». И лыбу давит довольную на всю свою наглую харю. Прикиньте? Вот же «шутник» нашелся.
— Ну ты не расстраивайся, — наигранно сочувствующим голосом произнес Вольнов, даже встав для этого и похлопав полковника по плечу, и уже явно не выдержав, сквозь смех добавил: — Зато город с хорошим гидом посмотрел. И главное, он же тебе ни разу не соврал. Он же тебе сразу сказал: «Здесь недалеко-о-о». Ха-ха-ха.
— Ага. Во всей его красоте и по льготному тарифу, — сквозь хохот дополнил Громов. — Ну, Семеныч, ну, выдал.
— Эх. Никто меня не понимает в моем горе, — тяжко вздохнул Цаплин, не удержался, улыбнулся и присоединился ко всеобщему веселью.
— М-да. Ну и рассказик, — вытирая слезы, произнес Сенцов. — Боюсь спрашивать об остальных твоих похождениях.
— Ага. Лучше не рассказывай, — хмыкнул Вольнов. — А то я физически не успею спасти отряд от верной гибели. Еще один такой рассказ, и мы просто сдохнем от хохота.
Но не успели они толком повеселиться, как завопила сирена, а на потолке засверкал красный маяк. Вот тебе и отдохнули. Впрочем, данные мысли не помешали мне вскочить с места и устремиться за остальными в коридор. Ну а дальше по привычной схеме. Лифт, крыша, вертолет и полет. Ну и еще инструктаж Пуговкина по рации, который не особо отличался от тех, что звучали раньше. Прибыть на место, десантироваться, занять периметр, ну и так далее и тому подобное. Все как и всегда. Остался только один вопрос. Это профессор постарался, или же аномалия сама по себе появилась?
Стоя на обочине дороги, Пуговкин со скучающим видом наблюдал, как разворачивалось оцепление из редких бронированных фигур отряда прикрытия, как метрах в трехстах эвакуировали жителей небольшой деревни, принадлежащей клану «Рысей», как танки и БМП, утробно урча двигателями, проезжали мимо, дабы потом как можно быстрее занять огневые позиции. К сожалению, шансов уцелеть у деревеньки, расположенной всего в двух километрах от столицы, практически не было. Разве что разлом окажется стандартным, и его получится закрыть до того, как монстры прорвут оцепление. Впрочем, в подобное везение Пуговкин верил слабо.
— Эх, жалко поля, — тяжело вздохнул стоявший в тяжелой броне рядом с ним полковник Цаплин, с сожалением глядя на обработанную землю, раскинувшуюся перед ними.
— Это не наши проблемы, — равнодушно пожал плечами Пуговкин. — Земля клановая, так что им и восстанавливать.
— Если будет что восстанавливать, — хмыкнул Цаплин, пыхнув сигаретным дымом из открытого пока шлема. — Видел уже уточнения от научников?
— Ты о повышении уровня аномалии с третьей на четвертый уровень угрозы? — спокойно покосился в его сторону Пуговкин.
— Думаешь, справишься? — задумчиво произнес Цаплин. — Может, стоит все-таки вызвать еще один отряд?
— Уже вызвал, — лаконично ответил Пуговкин. — Минут через двадцать должны прибыть.
— Значит, вначале просто сдерживаем? — уточнил полковник.
— Нет, — покачал головой Пуговкин. — Мы справимся с «четверкой» и сами.
