городе стояли тесно, так что из окна одного можно было заглянуть в окно другого, и поэтому в них виднелись плотные занавески, только днём отодвинутые в сторону. По улицам бегали дети, чинно выступали вельможи и купцы, скрипели подводы, нагруженные разнообразными товарами, суетились ремесленники и лотошники. Отовсюду слышались гомон, крики и весёлый смех.
Рогбольд остановил какого-то человека и спросил, где можно остановиться на ночлег. Тот указал гостиницу неподалёку.
Двухэтажное здание называлось «Золотой карп» и выглядело уютным и приличным. На первом этаже за столиками сидели приезжие, почти все — купцы. Рогбольд занял свободное место у окна и заказал тушёную свинину, варёные овощи, сыр и вино. В ожидании, пока всё это принесут, он разглядывал соседей, стараясь, чтобы это было не слишком заметно. Все присутствовавшие были небольшого роста, с окладистыми бородами, хорошо одетые и явно норовили продемонстрировать друг другу, что дела их идут прекрасно. Из этого Рогбольд сделал вывод, что в гостинице они расположились недавно.
Когда принесли его заказ, он уже знал, с кем должен поговорить — с купцом по имени Рилаэш, сидевшим через два столика. Тот не собирался задерживаться в Артадосе и намеревался вскоре продолжить путь в Бальдерон, столицу Вайтандара, где товары можно было продать дороже. Рилаэш искал охрану для небольшого каравана, и Рогбольд слышал, как он спрашивал трактирщика, не может ли тот ему помочь.
После обеда купец направился к себе в сопровождении слуги-телохранителя, высокого худощавого человека, чьё лицо пересекал тонкий ровный шрам, оставленный, как подумал Рогбольд, катаной. Его имя ни разу не прозвучало, и сам он не проронил ни слова.
Расплатившись за обед, Рогбольд попросил накормить Лохмача, а сам поднялся на второй этаж и постучал в дверь номера, в котором, по словам трактирщика, остановился купец. Дверь открыл телохранитель. Увидев незнакомца, он нахмурился.
— Почтенный воин, — обратился к нему Рогбольд, стараясь в то же время заглянуть в комнату, — я слышал, твой хозяин ищет охрану для своего каравана.
— И что? — голос у телохранителя оказался хриплый и надтреснутый, а тон был крайне нелюбезный.
— Я неплохо владею мечом и за умеренную плату готов сопровождать его.
— Неужели? — взгляд воина скользнул на пояс Рогбольда, где в ножнах висел Найгдар. — Судя по твоему виду, ты не очень-то нуждаешься в «умеренной плате».
— Деньги имеют дурную привычку быстро кончаться.
— Это верно, — телохранитель усмехнулся.
В это время из комнаты донёсся голос купца:
— Фатран, кто там ещё⁈
— Какой-то человек желает наняться к тебе охранником, — отозвался телохранитель, не сводя глаз с Рогбольда.
— Позови его!
— Заходи, — Фатран посторонился, пропуская Рогбольда в комнату.
Тот переступил порог и огляделся. Обстановка была самой обычной: стол, два стула, две кровати. Купец не распаковывал вещи, они так и оставались в тюках и сундуках. Сам Рилаэш расположился в кресле, которое явно вёз с собой — столь роскошного предмета обстановки не могло быть даже в самой лучшей гостинице. Поджав под себя короткие толстые ноги, он сидел прямо, а в руках держал большую чашу, наполненную густой, приятно пахнущей жидкостью.
— Доброго дня, — сказал он Рогбольду, смерив его взглядом. — Итак, ты желаешь сопровождать мой караван?
— Именно так.
— Но учти, я не предложу тебе за это больше… — купец на секунду запнулся, — сотни монет.
— Что ж, я согласен.
Рилаэш удивлённо поднял брови.
— Но зачем столь доблестному воину соглашаться на такую низкую плату⁈
— Мне нужны деньги, — ответил Рогбольд.
— Скорее уж, наоборот, не нужны, — заметил Рилаэш.
— Так ты принимаешь меня на службу? — спросил Рогбольд.
— Мне надо подумать, — купец побарабанил пальцами, унизанными драгоценными перстнями, по краю чаши. — Приходи завтра утром. Часам к одиннадцати.
— Хорошо, — Рогбольд кивнул.
Фатран отворил ему дверь, и он вышел. Очутившись в коридоре, он постоял рядом с номером, но оттуда не доносилось ни звука. Тогда Рогбольд спустился на первый этаж, отыскал трактирщика и снял комнату напротив той, что занимал Рилаэш со своим телохранителем.
Расположившись в ней вместе с Лохмачом, он разделся, положил Найгдар у изголовья и лег спать. Пёс занял место у порога.
Сон сморил Рогбольда очень скоро, и ему привиделось следующее: города лежали в руинах, над ними кружилось вороньё, дым пожарищ поднимался к небу, а закат алел пламенем. Страны и народы покорялись ему, Рогбольду, люди простирались ниц и прославляли его имя, дрожа от страха и не смея даже надеяться на пощаду. Вся власть над всеми землями, что он знал или о которых слышал, принадлежала ему! И во сне он упивался ею, наслаждаясь каждой победой своей армии. Над поверженными землями реяли чёрные флаги с изображением синего паука, и такой же знак носили на щитах его воины.
И вдруг Рогбольд увидел себя стоящим на высокой горе. В руках сиял Найгдар, а вокруг простиралась выжженная пустыня, и обуглившиеся кости убитых врагов казались уродливым кружевом. Рогбольд вдыхал смешанный с пеплом воздух и чувствовал удовлетворение победителя. Он созерцал побоище, словно художник, закончивший новое полотно. Но в то же время где-то на периферии сознания засела длинная тонкая игла, которая не давала покоя: неужели это то, к чему он стремился⁈ Разве убивать невинных хотел он, когда сражался за Сибарг и потом — когда сорвал атаку драконов Кайена? Будто в поисках опоры Рогбольд опустил руку на эфес Найгдара, и тут же спокойствие разлилось по нему: игла исчезла, растворилась, и он понял: это был приступ малодушия, недостойного истинного воина! Нет смысла о чём-то сожалеть, всё идёт так, как должно — и кровь этих людей пролита не зря. Рогбольд раздвинул губы в безжизненной улыбке, его глаза приобрели цвет агата, и в их глубине на мгновение вспыхнули два красных огонька.
Караван ехал по основному тракту, поэтому довольно долго по обе стороны дороги можно было видеть деревни, крестьян и скот. Время от времени подбегали мальчишки и клянчили что-нибудь у погонщиков. Те, смеясь, кидали им монетки, а иногда прогоняли.
Через несколько дней караван прибыл в Бальдерон. Там Рилаэш рассчитался с Рогбольдом, и они расстались. Купец отправился в ратушу, чтобы заплатить налог на торговлю и арендовать место на рынке, а Рогбольд — в таверну, чтобы поужинать и переночевать.
Утром он выехал из столицы и двинулся на северо-запад, к Остронордскому лесу. Дорога эта считалась пустынной и заброшенной,
