кусающая собственный хвост. «Магралы! — прошептал он, в недоумении наблюдая за ними. — Вероотступники из Карсдейла». Он вспомнил сцену в кабаке, когда его чуть не ранил один из этих еретиков. Что, если и эти посланы убить его⁈ Рука сама потянулась к Найгдару, но тот оставался холодным — меч не жаждал крови этих людей. Немного успокоившись, Рогбольд попытался встать, но не смог — голова кружилась всё сильнее, дурманящие пары превращали предметы в размытые пятна — словно клочья тумана обступили Рогбольда и закружили в призрачном вихре. Он на секунду закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями, и сразу же потерял сознание, погрузившись в мир бредовых видений.
Через пару дней после этого происшествия отряд остановился на привал возле небольшого озера, по берегу которого росли серебристые ивы и колючие кустарники. Часть магралов отправилась охотиться, другие разводили костры и ставили палатки: на небе быстро собирались тёмные тучи, и в любой момент мог пойти дождь.
Рогбольд с Лохмачом сидели на гнилой коряге возле самой воды. К ним подошёл Разабай.
— Господин, — сказал он негромко, глядя на противоположный берег. — У нас гости.
— Что? — Рогбольд поднял на него недоумевающий взгляд.
— За нами следят. Мы заметили их ещё утром, но не говорили тебе, пока не выяснили, кто они.
— И кто же?
— Это лесовики, господин. По крайней мере, выглядят именно так.
Рогбольд нахмурился. Неужели эти настырные создания до сих пор не оставили надежды отобрать у него Найгдар⁈ Похоже, лесные жители решили отплатить ему чёрной неблагодарностью. Рогбольд резко встал на ноги.
— Ты уверен? — спросил он, глядя Разабаю в глаза.
Тот молча поклонился.
— Они далеко?
— В полумиле, господин.
— Сколько их?
— Трое.
— Всего?
— Да, господин.
— Ты уверен, что вы заметили всех?
— Насколько это возможно, — Разабай развёл руками.
— Хорошо. Они не должны пережить сегодняшнюю ночь. Ты понял?
— Да, господин. Мы убьём их.
— И принесите мне их головы.
— Хорошо.
— Но будьте осторожны. Лесовики очень опасны, а эта троица, скорее всего, состоит в Корпусе Особых Поручений.
— Что это такое, господин? — в голосе Разабая послышалась тревога.
— Точно не знаю, но, кажется, воины этого корпуса здорово владеют оружием. Да и подобраться к ним незамеченными будет, скорее всего, непросто.
— Мы тебя не подведём, господин, — уверил Разабай.
— Надеюсь, — сухо отозвался Рогбольд. — Возьми людей побольше. Нельзя допустить, чтобы им удалось скрыться.
— Сделаю.
— Ступай.
— Да, господин.
Разабай развернулся и направился к группе магралов, собравшихся вокруг костра. Он поговорил с ними, и они начали собираться: взяли мечи и луки, обмотали оружие тряпками, чтобы оно не звенело. Затем отряд из десяти человек во главе с Разабаем двинулся на юг под прикрытием деревьев. Рогбольд проводил их взглядом и, отвернувшись, потрепал Лохмача по холке. Пёс довольно заурчал и положил тяжёлую голову на передние лапы.
— Скоро у нас будет всё, — с улыбкой сказал ему Рогбольд. — Этот меч приведёт меня к славе, мой старый друг, — он погладил эфес Найгдара. — И наглые говнюки не в силах помешать этому!
Разабай вернулся часа через три. С ним было только четверо воинов, причём двое оказались тяжело ранены. Магралы подхватили их и уложили на расстеленные плащи, чтобы оказать помощь. Разабай подошёл к поднявшемуся на ноги Рогбольду и положил перед ним увесистый мешок, с которого капала кровь. Развязав тесёмки, он вывалил на землю три головы. Рогбольд некоторое время смотрел на них, потом поднял глаза на Разабая.
— Очень хорошо, — сказал он. — Теперь никто не помешает нам добраться до цели. Ты уверен, что они были одни?
— Да, господин.
— Твои товарищи погибли не напрасно.
— Я знаю, господин.
— Ты не ранен?
— Нет, только пара царапин.
— Это хорошо. От имени Паука я благодарю тебя за службу.
Разабай низко поклонился.
— Выбрось эти головы, а потом отдохни. Закопай их хорошенько, чтобы никто не сумел отыскать. Ни к чему оставлять следы.
— Да, господин, — маграл положил головы обратно в мешок и направился к лесу.
Через полчаса он вернулся с пустыми руками, подошёл к одному из костров и присел возле огня. Ему дали миску с едой и фляжку с вином.
Рогбольд посмотрел на север. Где-то там его ждала увиденная во сне крепость. Он чувствовал, что в этой цитадели он обретёт настоящую власть. Не за горами время, когда его имя будет звучать по всей Пустоши. Его будут произносить с ужасом и трепетом.
Рогбольд улыбнулся и подбросил в костёр несколько сухих веток. Пламя взвилось вверх, на миг осветив его бледное, пересечённое шрамом лицо.
Через неделю отряд вступил под сень Остронордского леса. Послушники повесили мечи на пояса и надели кольчуги, которые до этого везли в седельных сумках. На головах появились кожаные шишаки, изнутри укреплённые железными полосами, а по краю обшитые мехом.
Ехали в молчании, словно опасаясь навлечь на себя нечисть, которая, по слухам, в огромном количестве обитала в Остронордском лесу. Впрочем, Разабай уверил Рогбольда, что их не тронут. Верховный колдун, мол, об этом позаботился. И всё же воины почему-то всё время были настороже. И, как оказалось, не зря. Ночью десятки зелёных, жёлтых и красных горящих глаз наполнили лес. Они мелькали вокруг стоянки и таращились на костры. Периодически из чащи доносились вой, визг и рёв неведомых животных. Несколько раз совсем рядом со стоянкой раздавались шорохи и урчание, трещали ветки. Никто, впрочем, так и не решился напасть на расположившихся вокруг костров людей. То ли чудовищ действительно сдерживало колдовство Верховного Жреца, то ли останавливали оружие послушников и яркий огонь. Во всяком случае, первая ночь прошла относительно спокойно, без происшествий.
Утром отряд продолжил путь. Некоторые всадники тихо переговаривались. Голод утоляли прямо в седле и остановились только к вечеру на берегу бурной каменистой речки, петлявшей среди острых уступов. Напоив коней, развели костры и поджарили мясо. На небо выплыл тонкий бледный месяц, который время от времени заволакивали быстро бегущие тучи: поднялся резкий холодный ветер. Люди сидели, закутавшись в плащи, протянув озябшие руки и ноги к огню. Опять из леса таращились на них невидимые звери, а один, огромный и лохматый, даже вышел на берег и некоторое время неподвижно
