на поверхности нескольких высохших озёр. И хотя азотная кислота у нас ещё есть, торфа у меня не осталось.
— Ничего. Возьмёшь наши старые матрацы — там есть вата. Говорят, её тоже можно использовать.
— Можно. Но должна сразу предупредить, что нитроцеллюлоза не столь устойчива и стабильна, как динамит, и может самопроизвольно…
— Р-р-р!.. А можно без занудных лекций по технике безопасности? Просто — изготовь побольше, пока мы с Полом слетаем за солью.
Послышалось ему, или из динамиков донеслось возмущённое фырканье?!
Местная соль оказалась грязной и с примесями. Однако сработала не хуже: после взрыва первой бомбы тварь уже еле-еле «обтекала» обломки и тарелку, а после взрыва второй и третьей — осколки «кожи-поля» как бы стекли на песок, шелушась и извиваясь.
Вот только теперь Джо надумал поинтересоваться:
— А что — центральной нервной системы у неё нет?
— Нет. Вот эти странные ошмётки, собравшиеся и свернувшиеся сейчас в шар — и есть её нервная система. Правда, они-то в кислоте не растворятся. Поскольку нематериальны. Это — просто «кусок» излучения. Типа шаровой молнии.
— Чёрт побери! Так она окончательно не сдохла?!
— Нет. Она «закуклилась». Это — Спора. В такую же превращаются многие земные бактерии и микробы, если попадают… Во враждебную среду. В холод. Вакуум. Ну, и так далее.
— Так эта сволочь может жить вот так — практически вечно?!
— По моим расчётам — да. Не менее десяти тысяч лет. Если только на неё не попадут лучи видимого света, какого-нибудь другого излучения, или молекулы органики.
— То есть — если мы засунем её в контейнер, и запустим в пучины какого-нибудь солнца, она не сдохнет там, сгорев?!
— Разумеется, нет! Излучение — её кровь, её жизнь. После того, как испарится от тепла оболочка контейнера, она восстановит всё своё тело, и снова окажется в… «Рабочем состоянии»! И, «зарядившись» излучением, с вероятностью в девяносто шесть процентов, легко преодолеет тяготение этого самого солнца. Снова выйдя на охоту.
— Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! — Пола передёрнуло. — Знаешь, Джо, мне вот только теперь стало по-настоящему страшно! Живучая же гадина! Ведь даже если мы её тут оставим — вдруг какой-нибудь наш… Или — не наш! — идиот её найдёт, и попробует исследовать с помощью… Хотя бы рентгеновского микроскопа?
— Ерунда. (Хотя не могу не поудивляться — кто тут теперь параноик?!)
Сейчас Мать изготовит нам большую толстостенную колбу из самого закалённого и качественного стекла, которое найдёт, — Мать буркнула: «Тогда — попрощайтесь с наружными экранами реактора!», — и мы быстренько засунем этот милый шарик туда, заткнём мощной пробкой, запаяем в контейнер из кевлита, и зароем на глубине не менее ста ярдов… Мать! Есть здесь древние континенты, которые не дрейфуют?
— Есть, конечно. И буровой станок у нас рабочий. Вот только в граните работает медленно: на сто ярдов понадобится дня два. Послать челнок бурить скважину?
— Пока не нужно. Лучше изготовь колбу и пробку.
— Да готовы они давно. Я тоже сразу рассчитала, как упаковать нашего «друга» понадёжней.
— Что значит — понадёжней? — Пол хмыкнул, — это же — всего лишь стекло?!
— Это — наше «всего лишь стекло». Оно не гниёт больше миллиона лет… — Джо тяжко вздохнул, — А кевлит — кроме прочности ещё и гибок. И тоже не гниёт около ста тысяч лет. Думаю, нормально. В-смысле, с гарантией…
— Ладно. Тогда — полетели.
Засунуть полупрозрачный шарик размером с теннисный мяч в колбу с добрый арбуз оказалось нетрудно. Перед тем, как запаять его в непрозрачный контейнер из кевлита, напарники долго рассматривали поверженного, но не сломленного противника.
Шарик как шарик — ничего особенного. Точно так же выглядел бы шарик из матового оргстекла. Сколько же таких шариков, или — живых ещё тварюг летает по Космосу, поджидая доверчивых Разумных?! И — главный вопрос, на который не ответила даже Мать: кто «рожает» такие шарики…
Бурение в граните прошло без осложнений, если не считать заминки на замену бурового долота с резцами из карбоциркона. Спуск контейнера на тросе в шахту тоже прошёл спокойно. Как и засыпка гравием на метр.
Заливка бетоном оставшейся части ствола шахты гарантировала от случайных поползновений местных или пришлых любопытствующих — ещё бы! Их бетон прочностью и долговечностью превосходит любой гранит.
И только когда пробка снаружи полностью затвердела, и Джо потопал по ней каблуком скафандра, он смог вздохнуть почти спокойно.
Пол, от которого не укрылся очередной «приступ ксенопаранойи», ехидно хихикнул:
— Ну, теперь-то ты доволен?
— Вполне. Знаешь, если бы мы оставили эту мерзость в космосе, моя совесть… Заела бы меня. Ну, ты же знаешь, какой я чувствительный и ответственный!
— Знаю. Почти как отбойный молоток. И такой же добрый. Единственное, что меня беспокоит — как бы наши же не «размуровали» эту тварь обратно, и не начали пытаться «освоить новый способ передвижения в пространстве» — ну, она же, вроде, летает как-то по-новому…
Джо свирепо глянул на напарника. Чёрт возьми! Сермяжная правда в его рассуждениях, кажется… Но — это уже не их проблема. А того, кому они продадут информацию о произошедшем, и координаты «извлечённых» кораблей! (Остаётся только надеяться, что неприметной бетонной пробкой на противоположном конце планеты никто особо интересоваться не станет!)
Пола свирепый взор не «прожёг насквозь»:
— Ну что — начнём с обломков «наших»?
Посопев, Джо буркнул:
— Конечно. Надо постараться хотя бы выяснить названия кораблей. Чтобы там, дома, уже не ждали тех, кто… Может, у кого-то ещё сохранились родственники.
Блок памяти из центрального процессора первого корабля извлекли легко. Поскольку он находился, как и у них, внутри неуничтожимого «чёрного ящика» из того же кевлита, стали, и пенолона. Мать расшифровала записи в бортовом журнале.
Плохо. Экипаж даже не понял, что корабль оказался поглощён тварью, поскольку всё внимание оказалось привлечено к останкам корабля чужих. И только когда сразу в нескольких местах наружные датчики показали критический перегрев обшивки, капитан забеспокоился, и приказал быстрее отлететь от чужака…
Правда, ничего это не дало. Никуда они не улетели — их просто не выпустили.
Менее чем через минуту оболочка оказалась прожжена насквозь сразу в девяти отсеках. После этого ничего, кроме душераздирающих криков и стонов кристалл памяти не сохранил.
Джо невольно встал по стойке смирно, и отдал честь:
— Вечная память тем, кто шёл впереди!..
Непривычно притихший Пол повторил ритуал. Глядя на его опять зелёно-белое, словно брюхо лягушки, лицо, Джо подумал, что теперь-то его напарник ничего не скажет о способе, которым они разделались с космическим паразитом.
Второй, более «свежий» корабль, оказался оборудован лучшими сенсорами и детекторами. Они позволили обнаружить странное марево, окружающее два погибших корабля,
