началось, значит, и ему придётся начинать оттуда. Добравшись до нужной точки, Хан быстро осмотрел место боя с вооружённой группой и, убедившись, что беглец атаковал их со спины, двинулся к тому месту, где прозвучали его первые выстрелы.
Теперь, когда он сумел вспомнить все события того дня поминутно, ему проще было ориентироваться на местности. Выпавший снег скрыл все следы, заодно изменив и внешний вид развалин, но цепкая память профессионального диверсанта не подвела. Найдя точку, с которой беглец сделал первые выстрелы, майор остановился и принялся вспоминать, где находился памятный подвал.
Представив в памяти карту развалин, Хан убедился, что от места боя до подвала можно пройти без препятствий, и, кивнув, двинулся туда. Спустя ещё полтора часа он стоял перед покореженной дверью, задумчиво рассматривая торчавшее из-под фанерной облицовки железо. Первый вопрос, который задал себе видавший виды разведчик, звучал так: «Кто станет устанавливать в подвале хорошо укреплённую дверь?»
Ответ напрашивался сам собой. Только тот, кто не желал, чтобы посторонние проникли в это помещение. Рассматривая искорёженную дверь, Хан протянул руку, чтобы открыть её, когда вдруг что-то словно толкнуло его. Вспомнив, как умеет устраивать ловушки искомый беглец, майор замер, словно увидел перед собой королевскую кобру.
Медленно опустив руку, он огляделся и, выбравшись из подвала, снял рюкзак. Достав из него моток длинной верёвки, Хан снова спустился в подвал и, пропустив конец верёвки через торчавшую из противоположной стены арматурину, осторожно завязал узел на обломке чудом сохранившейся ручки. Выйдя на улицу, он полностью размотал верёвку и, оказавшись так далеко от подвала, как позволяла верёвка, медленно потянул.
Взрыв прозвучал глухо, но на ногах майор остался с трудом. Вздрогнув от неожиданности, Хан тихо выругался и, смотав верёвку, вернулся к своему рюкзаку. Убрав верёвку, он дождался, пока осядет пыль, и медленно, словно ступая по битому стеклу, спустился в подвал. И без того испорченную дверь сорвало с петель, и теперь она валялась на полу подвала, открыв вход в странное помещение.
Глухая каморка без окон с одним выходом и толстыми стенами была идеальным убежищем для любого беглеца. Даже брошенная в подвал граната не смогла разрушить эти толстые стены. Медленно, словно ступая по тонкому льду, Хан вошёл в найденное помещение и, включив фонарь, принялся внимательно осматриваться.
Крепкий узкий топчан, небольшой металлический шкаф, самодельные полки на стенах, всё говорило о том, что здесь долгое время кто-то жил. Добравшись до полок, Хан принялся старательно перебирать брошенные вещи, пытаясь проникнуться духом своего врага. Думать, как он, дышать, как он. Даже двигаться так, как движется враг, всё это было нужно ему, чтобы понять, куда он мог уйти.
Стань тем, кого хочешь найти, и тогда враг нигде не спрячется от тебя. Эта заповедь была известна на Востоке с незапамятных времен, и именно она помогала майору в его прошлых делах. Но в этот раз всё пошло не так. Все оставшиеся вещи не несли на себе ауры своего хозяина, словно это был не человек, а безликий призрак.
В том, что он нашёл именно логово своего врага, Хан не сомневался. В этом его убедила растяжка, оставленная беглецом напоследок. Он знал, что рано или поздно кто-то придёт в этот подвал, и не хотел, чтобы этот кто-то вошёл в его жилище безнаказанно. Пусть даже это жилище давно уже было брошено. Задумчиво подкинув на ладони несколько брошенных патронов от автоматической винтовки, Хан медленно опустился на топчан и ещё раз осмотрелся.
Он никак не мог понять, почему, несмотря на долгое проживание в нём живого существа, подвал оставался безликим. Любое человеческое жилище несёт на себе отпечаток живущего в нём человека. Но здесь всё было не так. Ни одна деталь не указывала майору на то, каким был живший здесь человек. Поёжившись от приникавшего в логово холода, Хан поднялся и, выбравшись на улицу, медленно побрёл к своей машине. Больше здесь делать было нечего.
Усевшись за руль, майор медленно, словно нехотя запустил мотор, но не успел включить передачу, как перед машиной словно из-под земли возник человек с автоматом. Не ожидавший такого фокуса Хан вздрогнул и невольно схватился за пояс, который привычно оттягивала кобура «беретты». Но выхватить пистолет он не успел.
Что-то стукнуло в боковое стекло, и, повернув голову, Хан наткнулся взглядом на холодный срез автоматного ствола. Державшийся за автомат индивидуум пальцем указал на боковое стекло, и майор, понимая, что любое резкое движение будет стоить ему жизни, принялся покорно крутить ручку стеклоподъёмника, открывая окно.
– Двигатель глуши и руки на руль сделай, красивый, – приказал автоматчик, криво ухмыляясь и показывая отсутствие нескольких зубов. Дождавшись исполнения команды, беззубый добавил: – А теперь рассказывай, откуда ты такой тут взялся и чего вынюхиваешь?
– Беженец. Пытаюсь до обжитых мест добраться, – быстро ответил Хан, лихорадочно пытаясь понять, кто это такие.
– Медленно вылезай и держи руки так, чтобы я их видел, – приказал человек, отступая от дверцы машины.
Понимая, что в подобной ситуации сделать ничего не может, Хан покорно выбрался из машины и, отступив в сторону, медленно поднял руки. В данном положении ему нужно было дождаться удобного момента.
* * *
В спортивном зале базы шло избиение младенцев. По-другому творившееся там действо назвать было просто невозможно. Огромный прапорщик, стоя посреди зала, не спеша, словно нехотя отмахивался от азартно наскакивавших на него курсантов, умудряясь при этом каждым ударом сбивать с ног по одному, а то и сразу по два противника.
Охая и потирая пострадавшие части тела, курсанты упрямо поднимались и снова шли в атаку. Наблюдавший за этим безобразием полковник то и дело страдальчески кривился, видя корявые удары и широкие, деревенские замахи озверевших курсантов. Молодёжь давно уже и думать забыла про правильные стойки и короткие, стремительные удары, способные натворить серьёзных бед. Теперь они просто пытались добраться до противника, мечтая нанести хотя бы один удар.
Но огромный прапорщик, ворочаясь среди нападавших, как матёрый медведь в окружении лаек, продолжал ловко блокировать все направленные на него удары. Словно издеваясь, он не просто отбивался, а умудрялся перемещаться так, чтобы основная часть летевших в него кулаков натыкалась на физиономии и торсы сослуживцев.
В зале слышны были только яростное сопение и звучные шлепки, после которых раздавался грохот падения тела. Удручённо вздохнув, Иевлев тяжело поднялся и, звонко хлопнув в ладоши, остановил свалку. Моментально выскользнув из кольца, прапорщик попутно опрокинул попавшегося ему на пути курсанта и, встряхнувшись, громко приказал:
– Строиться!
Тяжело дыша, курсанты кое-как разобрались с построением и вопросительно уставились на полковника. Оперевшись на трость, Иевлев оглядел изрядно помятый строй и негромко спросил:
– Кутята, это что такое было? Вы его не то что вырубить, как должны были, вы
