– Командир, прямо не пройти! – поведал боец, вернувшийся с разведки. – Возле цирка – гора, в темноте не одолеем! Там днем-то голову сломаешь. В сквере тоже все на ушах. Боковые улицы завалены…
– Замечательно, – проворчал какой-то остряк. – В этом городе все дороги ведут в тупик.
– Ладно, слушай мою команду, – раздраженно бросил обладатель командирских ноток. – Хватит на сегодня. Уходим в «Шемрок», занимаем круговую оборону. Спать по очереди. Рыкун, головой отвечаешь за мальчишку.
– Не подведу, командир, – сипло бросил боец. Я насторожился. «Шемрок» – симпатичное в прошлом заведение «ресторанного типа» располагалось в бывшем «Доме охотника» – напротив того места, где я сейчас находился. Там также размещалось общество охотников и рыболовов, куча фирм и даже оружейный магазин. Из полумрака выступали очертания когда-то четырехэтажного здания из красного кирпича. Парочка этажей, похоже, сохранилась – значит, и ирландский пивной ресторан, находящийся на первом этаже в угловой части. Сомнительно, что там по сей день подавали пиво с гренками и острыми куриными крылышками, но в качестве убежища точка подходила. Мглистое пространство пересекали согбенные тени. Их действительно осталось восемь. Люди шли плотной колонной. Рослый парень в центре процессии тащил мешок. «Заряд бодрости» у Кузьмы, похоже, иссяк, он уже не мычал и не сопротивлялся. Возможно, решил вздремнуть. Я мог бы попытать удачи в спортивной стрельбе по движущимся мишеням. Вот он, Кузьма, рядом! Подойди и возьми! Но я боялся, что он подхватит шальную пулю. Поэтому не дергался, наблюдал. Колонна автоматчиков пересекла по диагонали перекресток и пропала в дымке. Во всяком случае, можно было не сомневаться, что до рассвета они никуда не уйдут…
Я вернулся в обвалившуюся шахту и лаконично описал ситуацию.
– Идем, – возбудилась Ольга, выбираясь из трещины, – мы сделаем из него свободного человека.
– Не думаю, что эта ночь принесет приятную неожиданность, – усмехнулся я. – Наши оппоненты – суровые профессионалы, они забаррикадируются так, что мышь не проскочит.
Меня подвергли испепеляющей критике, и я в сотый раз убедился, что женщины вредны для здоровья. Вызывают стойкое нарушение нервной системы. Самое обидное, что я не собирался сидеть сложа руки. Но и не хотел действовать с кондачка. Переизбытка живой силы и техники, чтобы взять штурмом пивной ресторан, у нас как-то не было. Я насилу уговорил ее не покидать убежище и терпеливо дожидаться моего возвращения. Сбывались предчувствия. Подобраться к ресторану было невозможно. Оппоненты превратили его в неприступную крепость. Я подполз поближе, затаился среди разбросанных лепешек асфальта. Здание выглядело мрачно. Угловой вход в ресторан преграждали плиты «панельного домостроения», рухнувшие со стоящей напротив высотки. Я решил проползти еще немного, наивно веря, что похож на человека-невидимку. Простучала автоматная очередь. Крайне неприятно, когда в твою сторону изрыгается пламя, летят невидимые пули, и проблема «попадет – не попадет» от тебя уже не зависит. Я застыл, изображая бездну невозмутимости. Часть пуль пронеслась над головой, другие опалили шапку, третьи развлекли меня фонтанчиками под носом. А еще одна разворотила огрызок асфальта, в который я уперся плечом, срикошетила от арматуры и едва не отхватила орган обоняния и любопытства. Пришлось прикладывать усилия, чтобы в этом безобразии сохранить бездну невозмутимости. Автоматчик задумался, не отметив ответной реакции, прекратил стрелять. Выждав несколько минут, я отполз на исходную и короткими перебежками отправился в обход здания. Теперь я подкрался со двора. Реакция последовала незамедлительно. Только на этот раз автоматчиков было двое. Они поливали огнем все, что видели, а я откровенно тосковал, зарываясь в землю. Попытка номер три заключалась в том, что я пробрался в разрушенное здание со стороны улицы 1905 года, надеясь, что в стене ресторана имеется пролом. Я крался в целом бесшумно, перебираясь из одного помещения в другое. В охотничьем магазине мне стало любопытно, но оружия и охотничьих капканов там, разумеется, не было, а обломки витрин мало привлекали. Это было какое-то проклятье! Перегородки в здании давно попадали, можно было ходить без ключей по всему этажу, но прохода в ресторан не было! Глухая стена. Я чертыхался, пробовал снова, но упирался в бездушную кирпичную кладку, с которой давно осыпалась штукатурка и стеновые панели. За стеной различался невнятный гул голосов. Это бесило. Я поднялся на второй этаж по подрагивающей лестнице, и на коленях, прощупывая пол, добрался до дальней части здания. Подо мной был окаянный ресторан, но снова я бился лбом в непроницаемый бетон! Не зря мои противники в качестве убежища выбрали именно «Шемрок». Я снова слышал голоса и скрипел зубами в бессильной злобе. В одном месте я обнаружил, что половицы прогибаются, и начал их вытягивать, беспечно прислонившись к стене. Это было неосмотрительно. Я должен был обследовать плоскость опоры. Видимо, забыл, что все инструкции по технике безопасности писаны кровью. Стена повалилась, я вместе с ней, а из ресторана разразилась бешеная пальба! Я катился прочь с отбитым плечом и селезенкой, а пули рвали раскрошившийся бетон, вышибали половицы…
Примерно через час, хромая на обе ноги, в отвратительнейшем расположении духа, я вернулся в убежище, где меня приняли как родного.
– Ну, слава Богу, жив, – проворчала Ольга. – Мы слышали, как ты создавал имитацию бурной деятельности. Как всегда, милый. Я знала, что нашего Кузьму мы сегодня не увидим.
Впрочем, она не увлекалась расточением яда. Хмуро выслушала мой рассказ, залезла в воротник телогрейки.
– Нам тоже не мешало бы поспать, – сказал я в заключение. – Утро вечера мудренее, утром мы обязательно что-нибудь придумаем. Ищем место для парковки?
– Чем тебе не нравится ЭТО место? – проворчала Ольга, озирая сырые стены и разбитый створ над головой. – Место как место…
В узком пространстве между дорогой и подземельем было чертовски неудобно. Но выбирать не приходилось. В руины не тянуло никакими калачами. Молчун уже храпел, свернувшись кренделем. Я развернул кусок брезента на бетонном «ложе», сверху постелил фуфайку. Ольга дрожала, обняв себя за плечи, упиралась в меня коленками. Все попытки урвать кусочек семейного счастья оборачивались ничем. Создавалось впечатление, что она собирается со мной развестись, но не знает, как это преподать. Она задрожала, когда снаружи разгорелась стрельба, невольно подалась ко мне, и я не упустил свой шанс – обнял ее так, что затрещали кости. Очнулся Молчун, обеспокоенно завертел лохматой головой. Не иссякли желающие взять штурмом пивной ресторан. Но стреляли недолго. Автоматчики отбили нападение. Жалобно скулили какие-то животные, затухал собачий лай. Стало тихо. Все ушли спать.
