На огромной скорости через Лубянскую площадь пронеслась «вольво», подхватила Трофимова у тротуара и исчезла в потоке автомобилей.
Разинув рот, я смотрел на убитых оперативников ФСБ и, скрипя мозгами, соображал, чем теперь все закончится. Я даже не заметил, как сзади подскочил Колчин.
— Ты видел?! Видел?! — кричал он возбужденно, крутя головой по сторонам.
— Смываемся, — сказал я хрипло и потащил его в сторону Антикварной лавки.
Из подъезда 1А уже выскакивали вооруженные люди. Выросшая из-под земли милиция расставляла вокруг убитых оцепление. Движение по площади медленно угасало.
— Бойня! Это была бойня! — всю дорогу твердил Колчин.
— Хрен с ней, с бойней, — меня колотил озноб. — Ты что-нибудь видел?
— Да. Этот твой Трофимов буквально за минуту до твоего появления появился с другой стороны здания, где находятся пограничники, и вошел в подъезд ФСБ. Дальше ты, наверное, сам видел.
Я кивнул:
— Сергей Николаевич решил сыграть со мной известную шутку.
— Ты о чем?
— Понимаешь, я читал в мемуарах одного разведчика, как они разыграли своего агента-предателя. Разведка узнала, что он собирается передать в посольство вражеской страны секретные материалы. Один из оперативников переоделся в цивильный костюм и пошел в посольство, как обычный посетитель. Когда предатель появился возле посольства, оперативник получил сигнал, вышел из посольства и остановился возле дипломатической машины, словно хотел туда сесть. К нему подошел второй оперативник и стал громко о чем-то говорить. Называя его при этом послом. Предатель, который наблюдал со стороны, решил, что перед ним дипломатический работник, и, ничего не подозревая, передал ему пакет.
— И что?
— А то!.. Трофимов хотел выйти из подъезда под видом детектива ФСБ. Чтобы у меня не осталось никаких сомнений. Помнишь, показывал тебе его визитку? Так вот, указанный там телефон не принадлежит ФСБ. Но я тогда подумал, мало ли у контрразведки офисов по всей Москве? Теперь я понимаю, что кто-то все время меня здорово разыгрывал.
— Вопрос теперь в том, откуда этот Трофимов на самом деле? — проговорил Сашка.
— А ты не видел, он вышел от пограничников или просто вышел с их стороны?
— Не видел. Не успел заметить.
— Твою мать! — заорал я в бешенстве, и две барышни шарахнулись от меня в стороны. — Саша, ты не заметил самого важного!
— Ладно тебе. Успокойся, — затараторил Колчин. — Сдается мне, он не пограничник. Будь он таковым, не стал бы стрелять эфэсбэшников чуть ли не на пороге своей конторы.
В редакции нас уже ждали.
В кабинете Ивана Тимофеевича помимо самого Павлова — трое мрачных типов. Одного я опознал как начальника. Он был одет в классический костюм «тройка». Его двое спутников больше походили на головорезов, что были рядом с Трофимовым во время нашей первой встречи у меня дома. Бритые затылки. Кожаные куртки. И голубая сталь в мелководных глазах. Такие никогда не размышляют, а только чинят расправу.
— Степанов Сергей Вадимович, — представился «костюм».
Его спутники назваться не пожелали.
Мы с Колчиным присели на свободные стулья.
— Кто такой этот ваш Трофимов? — спросил Степанов.
— Я не знаю…
— Он убил шестерых наших оперативников. Вы, ребята, попали в скверную историю.
Головорезы позади Степанова помрачнели еще больше.
— Ну, так как все началось? — В руках у него появился блокнот.
Я без утайки все рассказал.
Степанов ни разу меня не прервал. У меня даже возникли подозрения, что перед этим он допросил и моего редактора.
— Ну, что ж, понятно, — все так же грустно сказал Степанов, и блокнот исчез у него в кармане.
— А откуда вы, собственно, узнали о нашей встрече? — спросил я.
— Иван Тимофеевич нам позвонил, — Степанов указал рукой на Павлова, и тот неожиданно побледнел.
— Но зачем? — спросил я редактора.
За моего начальника ответил Степанов:
— Потому что, повторяю, вы попали в скверную историю, Алексей. А Иван Тимофеевич за вас волновался. Тут такое дело. Павлову кто-то звонил, представляясь сотрудником ФСБ, и рассказывал про вас всякие нехорошие вещи. Иван Тимофеевич верил, что звонят из нашей конторы.
Сергей Вадимович посмотрел на Павлова, и тот закивал.
— Сегодня же Иван Тимофеевич связался с нами и поинтересовался, зачем наш сотрудник встречается с корреспондентом. Иван Тимофеевич боялся новых неприятностей, которые могут на вас обрушиться. Он рассказал нам о визите этого самозванца к вам домой. Но дело в том, что мы и понятия не имели ни о вас, ни о «Блуждающих огнях». И никто, Леша, до недавнего времени не знал о вашем существовании. Кто-то разыгрывал редакцию. Разыгрывал Павлова. Вот мы и решили задержать этого «сотрудника ФСБ» и узнать, что ему надо. Теперь неизвестно, чем все вообще закончится.
— Голову ему оторвать — и все, — встрял оперативник в кожаной куртке и окатил меня холодным взглядом.
— Это за что же? — спросил я.
— Не хрен лазить там, где не следует. И вообще, журналист, запомни! Этот твой кореш убил моего друга. Понял? — Кожаный закипел гневом. — Я еще с тобой после поговорю. Если узнаю, что ты что-то скрываешь, — хана тебе. Обещаю. Ты у меня сдохнешь очень неприятно.
— Спокойнее, пожалуйста, — сказал кожаному Степанов, не поворачивая головы.
Но того уже было не остановить:
— Сидит тут, мразь, ногой помахивает! А из-за него лучшие люди гибнут!
— Вам самим не фиг было к нему соваться, раз не знаете, что к чему! — не выдержал я. — Сначала думать надо, а потом уж арестовывать. Привыкли пьяных у метро крутить. А здесь нарвались на серьезных людей и теперь скулите.
Тут я понял, что сделан не из железа, а всего лишь из мяса. Из банального мяса и костей. До чего же мне стало обидно, трудно себе даже представить. В долю секунды кожаный оказался рядом со мной и боковым ударом двинул мне в челюсть. Без всякого пафоса, как самолет при неудачном взлете, я завалился на бок со звуками «хрясь», «дзынь» или что-то в этом роде.
Раскинув руками в полете, чтобы остановить свое стремительное продвижение к стеклянному шкафу, я машинально ухватился за хрустальную вазу с карандашами. И уже с пола швырнул ее в кожаного. И хоть до этого я ни разу не пробовал попасть в кого-нибудь хрустальной вазой из положения лежа, бросок оказался удачным. Сразу же выяснилось, что и контрразведчик не тренировался уворачиваться от хрустальных ваз. Она попала ему аккуратно в лоб и рассекла кожу.
— Господа! — вскочил мой редактор. — Что вы делаете?!
— Один-один, — спокойно констатировал Степанов, словно сидел в жюри на боях без правил.
Я вскочил на ноги.
