— Канфидус — я не знаю эти места. Я никогда и рядом с ними не бывал. Вам решать: куда нам сворачивать, и когда. Я согласен, что оставаться на этой дороге опасно. Не хочется терять время, но еще меньше хочется попасться.
— Насчет времени — есть возможность его не потерять, но и на дороге не остаться.
— Не понял?
— Сколько золотых вам выделил герцог?
— Не считал — на вид монет пятьдесят-сто.
— Это хорошо. Дан — чуть дальше и южнее река большая изгиб делает — Таша. Почти к дороге в том месте подходит. Она не слишком широка, да и глубиной не выдалась, но серьезные лодки до изгиба поднимаются, если пора не сухая. Ниже она впадает в Ибру, или, как ее бакайцы называют — Иче, поблизости от устья Шниры. Где-то между их устьями крепость стоит, да и выше по Шнире их полно — граница ведь. По большой воде к ним корабли ходят, по малой лодки. Корабль мы вряд ли осилим, да и нет их на Таше в такую пору, но лодку нанять или даже купить сможем. Возьмем овес для лошадей, и пойдем по течению. Для начала, думаю, сумеем уговорить ватагу опытных мужиков в команду, и оставим их уже внизу, в крепости. А дальше посуху выберемся к проходу в Межгорье — там всего ничего будет. Я, правда, не бывал в тех местах, но, думаю, не заблудимся — просто будем придерживаться правого берега Шниры и выйдем куда надо. Уж крепость на ней найти должны. Лодкой идти, конечно, не очень быстро, но это только так кажется — течение достаточно сильное, и остановок делать не надо, разве что на ночь. А верхом так не получится. Так что, если все будет хорошо, вряд ли время потеряем.
— Думаете карающие не догадаются о нашем маневре?
— Догадаться могут. Но пока догадаются, мы уже далеко будем. Не думаю, что смогут догнать посуху — не слышал я, чтобы вдоль Таши дороги хорошие имелись. А по воде уже не догонят — лодки не лошади, и загнать их не получится. Даже если гребцов лучших наберут, не особо поможет — на узкой мелкой реке скорость во вред идет: мели, завалы, камни подводные. Стоит поторопиться, и вдесятеро больше времени потратишь на освобождение лодки. Нет Дан — вряд ли догнать сумеют. Разве что чернокнижием каким мысли наши выведают, и сразу погоню развернут куда надо.
— Хорошо — уговорили. Где там ваша река?
* * *
Мужик высморкался, небрежно смахнул с бороды приклеившуюся соплю, почесал затылок, покосился в сторону реки. Там, наполовину высунувшись на грязный песок берега, темнела туша лодки, или, как ее назвал епископ — малого струга. Чуть ниже виднелись еще два, но они нас не интересовали — на них не было стойл для лошадей, а для нас это важно: еще неизвестно, сможем ли мы купить других, на границе. Оборудовать стойла дело недолгое, но мы не могли терять время. А на этой посудинке все есть — она только что вернулась, отвезя на границу баронского сынка с малой свитой: не успели разобрать лишние усовершенствования.
Вот и набивает цену, гад бородатый — догадался, что деваться нам некуда. Странный только: за плату везти нас к границе отказался, мотивируя это тем, что только оттуда вернулся. Зато продать посудину в принципе согласен, как и согласен уже на нашей лодке сходить по тому же маршруту. Ну где здесь логика?! Или я чего-то в лодочном бизнесе недопонимаю…
— Шестьдесят четыре, — чуть растерянно заявил мужик, очевидно сам удивляясь своей наглости.
— Да новый струг не стоит больше полусотни, а твой далеко не новый, — возмутился епископ. — Сорок две и хватит — за него в базарный день и двадцати не дадут. Доски рассохлись, мачта болтается, под ногами вода хлюпает и рыбой весь провонялся.
— А вот не надо! — вознегодовал мужик. — Проконопачено по весне на совесть все; на мачте просто оттяжки ослаблены, чтобы на стоянке попусту не обтрепывались; вода под ногами оттого, что ливень здесь позавчера был такой сильный, что у Парна бочку со двора потоком унесло. Так и не нашли, бочку-то… Рыбой воняет, потому что жиром рыбьим доски вчера промазали, нагревая перед тем — от жучка водного спасение лучшее. На воду спустить — вонь мигом выветрится. А струг мне и самому нужен, так что шестьдесят три.
Ну просто чудесно — они собрались до вечера торговаться. Придется вмешаться:
— Слышишь! Ты! Еврей южных морей! Вот тебе сорок пять и попытайся не помереть от радости. А если тебе это корыто так сильно дорого, то можешь сам на него погрузиться с помощниками, и сплавиться с нами, как и предлагали. А там, на границе, получишь лодку назад. Но за это сам о припасах посуетись — для людей и лошадей. Причем быстро — мы очень торопимся. Баню нам организуй быстро тоже. И еще: когда лодку тебе вернем, то ты возвратишь тридцать монет. Так что не пропадет твой «Титаник». Все понял, или как?
Посмотрев мне в глаза, лодочник, видимо, прочитал в них полную безнадежность перспектив дальнейшего торга, но все же робко вякнул:
— Двадцать верну.
— По рукам, — спорить не стал, так как это могло продолжаться бесконечно, а я не собирался жить вечно.
— Ох не знаю что и делать — где я команду наберу быстро? Ребятки Вота-старого пьяные до полного неприличия — кто знает, по каким кабакам их теперь собирать: село у нас большое, а то и в городок подались. Макриновы отродья вороваты, да и тоже поди их найди быстро…
— Да хоть рожай — некогда нам ждать. Шевелись, если хочешь получить свои деньги.
Кивнув, мужик, неловко припадая на левую ногу, направился за ближайший угол. Проводив его взглядом, я обратился к епископу:
— Как думаете — надежный?
— А кто его знает… Но раз до границы ходил уже, то довезти сможет. Нам искать другого некогда, а у этого, тем более, на лодку хоть сейчас можно лошадей заводить. Кони у нас хорошие — жалко бросать. Дан, а что такое «еврей»? И «Титаник»?
* * *
Помощников лодочник нашел — целых три штуки. Причем двое их них затащили третьего на борт волоком — самостоятельно он передвигаться не мог по причине состояния в науке называемое «анабиоз». Запах, исходящий от него, не оставлял простора для домыслов о причинах мертвого сна — дух ядреной сивухи был столь могуч, что даже Зеленый, проснувшись, демонстративно расчихался и ласково обозвал алкаша уродом.
Оставив занемогшего коллегу валяться у борта, пара мужиков молча и деловито принялись подготавливать струг к плаванию. Завели в стойла лошадей, загрузили какие-то мешки и бочонки, натянули обвисшие пеньковые канаты. Появившийся лодочник обеспокоенно сообщил нам, что больше достойных помощников найти не удалось. Покосившись на храпящее тело (и это называется «достойный»?!), я предложил восполнить некомплект экипажа недостойными, на что хозяин отреагировал отрицательно. Он был готов в одиночестве вести свой «Титаник» к границе, лишь бы не брать кого попало.
