— Заживет через минуту.
— Это совсем не главное. Я ранен.
— Мне нужно, чтобы ты стал лучше, — повторила я.
— Я…
Крик эхом разнесся по столовой, и я повернула голову, чтобы увидеть обезумевшего мальчика, бросающегося на охранника, который только что вошел через дверь. Это было не естественно, насколько высоко он мог подпрыгнуть, даже для ребута.
Его зубы впились в человеческую шею прежде, чем кто-либо успел среагировать, я схватила голову Каллума и толкнула ее вниз. Я слышала, как другие ребуты упали на пол. Загремели выстрелы.
Тело Каллума дернулось, когда оружие несколько раз выстрелило десятью или пятнадцатью пулями, прежде чем все стихло. Я оставалась внизу чуть дольше, пока не убедилась, что все кончено, затем медленно подняла голову. Мальчик и охранник были мертвы, хотя охранник, наверное, умер уже в тот момент, когда его горло было разорвано.
— Что… — Глаза Каллума были расширенными и испуганными. — Что с ним?
— Он сошел с ума, — сказала я.
Я не знала, как еще это объяснить. Я точно не могла сказать ему правду посреди столовой, где КРРЧ могли слышать каждое слово.
Он ничего не сказал, но его глаза метнулись в сторону стола Ниже-шестидесятых. Он явно уже что-то слышал об этом.
— Каллум.
Он повернулся ко мне. Выражение его лица было серьезным, но мне понравилось, как оно слегка смягчилось при виде меня. То, как он смотрел на меня, отличалось от того, как он смотрел на других.
— Мне нужно, чтобы ты стал лучше. Серьезно. Мне нужно, чтобы ты выполнял приказы и работал усерднее. Они не терпят бунтарства.
Я дернула голову в сторону мертвого ребута, и он сглотнул. Он все понял.
— Да?
— Да.
Эвер сидела на кровати, когда я вернулась в свою комнату до отбоя, все ее тело сотрясала дрожь. Ее глаза были пустыми, безнадежными, но она была собой. Дрожащей, печальной версией себя.
Я села на кровать, и она подняла голову, ее взгляд был резким и злым.
— Я мертва.
— Мы все мертвы, — сказала я, пытаясь улыбнуться.
Сухой смешок вырвался из ее горла, удивление пересекло ее лицо.
— Ты что, шутишь?
— Немного. Неудачная шутка.
— Мне понравилась. — Она сжала губы, подрыгивая своими ногами вверх и вниз, и у меня сложилось впечатление, что она пытается не заплакать. — Но на этот раз я действительно мертва. Они пока не убили меня, но я уже мертва.
Я открыла рот и снова его закрыла, оглядываясь вокруг. Люди, вероятно, записывали каждое слово, которое мы говорили.
— Ты не мертва, — сказала я очень мягко.
— Леви был мертв, — продолжала она. — До того, как он попытался растерзать Каллума. Он был мертв уже несколько дней. Он по-прежнему ходил, но в нем больше ничего не было. Это была просто обезумевшая оболочка. — Она схватила рукава своей рубашки, вытягивая их так сильно, что я подумала, что они могут порваться. — И когда он напал на Каллума, я поняла. Он так приятно пах. Как… — Ее лицо перекосилось, и она прошептала следующие слова. — Как мясо.
Меня затошнило, и я сосредоточилась на своих ногах, надеясь, что она не заметит моего дискомфорта
— Это пройдет. Возможно, это просто…
— Мне жаль, что я напала на тебя сегодня вечером, — сказала она. Она вскочила на ноги, сжала кулаки по бокам и прокричала следующие слова в нашу стеклянную стену. — НО ЭТО НЕ МОЯ ВИНА!
— Эвер! — Я нервно посмотрела на стекло.
— А им не все ли равно? — выплюнула она, сбросив одеяло с кровати, когда залезла на нее. — Они убили меня.
— Ты все еще здесь, — прошептала я.
— Едва ли.
Эвер сунула палец в рот, запихивая болтающийся кусок говядины. Ее щеки раздулись из-за еды, а глаза были опущены, хотя она проспала всю ночь.
Я проигнорировала Сто двадцатых и села рядом с ней, как только вошла в столовую во время ланча и увидела, как много мяса было навалено на ее подносе.
— С тобой все в порядке? — спросил Каллум, откусывая сэндвич с арахисовым маслом.
Она проглотила кое-что из своей еды.
— Я обезумевшая оболочка.
Каллум посмотрел на меня в замешательстве, но я избегала его взгляда и ткнула вилкой свой ланч.
Я не могла ничего объяснить. Не тогда, когда офицер Майер следит за каждым моим шагом.
Эвер схватилась за стол, проглатывая последний кусок мяса. Она подняла глаза со своего пустого подноса с диким, невидящим взглядом.
Ее ноздри раздулись, когда она повернулась к Каллуму и оскалила зубы, испустив низкое рычание. Она схватила его за запястье, и он уронил сэндвич, вытаращив глаза, переводя взгляд с меня на нее.
— Эвер, — сказала я, хватая ее за руку, когда она наклонилась вниз, чтобы укусить. — Остановись.
Каллум отскочил назад, когда она рванула к нему снова, бережно прижимая руки к груди. Я потянула ее за талию, в то время как она попыталась броситься через стол. Она извивалась, и я крепко прижала ее к себе одной рукой, используя другую, чтобы схватить кусок говядины и засунуть ей в рот.
Она прикусила мои пальцы, но заглотнула кусок с легким вздохом облегчения
— Вот, — сказал Каллум, продвигая свое мясо через стол.
Я сунула его за зубы Эвер, и она лихорадочно зажевала, куски мяса выпадали из ее открытого рта. Закончив, она снова начала наступать на Каллума.
— Эвер, — сказала я, сжимая свои руки на ее талии. — Пожалуйста, остановись.
Она успокоилась при звуке моих тихих слов, произнесенных ей в ухо. Я осторожно убрала руку и она повернулась. Ее глаза блестели от слез и тревоги.
— Извините, — прошептала она, всматриваясь в беспорядок пустых подносов и кусочков пищи на столе. Она покачнулась на ногах и бросилась вон из столовой, ее походка была шатающейся и неустойчивой.
Каллум смотрел ей вслед и, когда повернулся ко мне, его глаза были большими и смотрели вопросительно. Я послала ему крошечное пожатие плечами и бросила взгляд на камеру на стене. Он понял намек и вернул свое внимание сэндвичу.
После ланча мы направились в спортзал и заняли свое обычное место на мате. Я уперла руки в бедра и посмотрела на него. Пришло время для него стать лучше.
— Мы не уйдем отсюда, пока ты не ударишь меня, — объявила я.
— Что?
— Тебе никогда не удавалось задеть меня. Ты должен суметь ударить меня сейчас. Мы останемся здесь, пока ты этого не сделаешь.
— Но я… — Неуверенная улыбка расползлась по всему его лицу, и он пожал плечами. — Я не хочу бить тебя.
— У тебя нет выбора. Я твой тренер. — Я сердито посмотрела на него. — Ты не работаешь в полную силу?
— Нет, работаю. В основном.
— Никаких «в основном». Мы оба будем стоять здесь до тех пор, пока ты не сумеешь меня ударить. И я не буду защищаться.
