тоннеля. Но едва вошли под его гранитный свод, как меня подкосила неведомая боль, рука начала нестерпимо болеть, будто я ее отлежал, а онемение стало растекаться по всему телу и вступило в ногу.
–Черт побери, опять началось! – буквально со слезами на глазах произнес я.
Кое-как добрался до гранитной скамейки и рухнул на нее. Я чувствовал, что мне с каждой секундой становится все хуже и хуже. К боли добавилась общая слабость.
Друзья подошли ко мне, но на этот раз их лица были напряжены и серьезны.
В этот момент из ниши напротив скамьи появился мужичок лет сорока на вид, с метелкой в руках и, обратившись к друзьям, сказал: «Я достаточно долго пожил на этой грешной земле и много видел болезней, но ваш друг заболел самой серьезной из них!»
–Зеркальной болезнью? – в один голос произнесли они.
–Это уже вторая стадия, когда немеет все тело, и сокращаются мышцы, если ваш друг выкарабкается, это будет чудо!
Будто предчувствуя, что до третьей стадии мне дорога заказана, я принял единственное верное решение и еще действующей рукой выдернул из кармана брюк ключи от «Победы» и протянул их друзьям.
–Денис, Максим, если уж суждено мне умереть от зеркальной болезни, то хоть вы воспользуетесь машиной. И, чувствуя, как онемение подступает и ко второй руке, я бросил ключи к их ногам. Связка блеснула в лучах солнечного света и звонко упала, ударившись о каменный пол возле ног друзей.
–Идите и не оглядывайтесь,– попросил я их.
Максим поднял ключи, и я увидел, как потемнели их лица, казалось, они стали темного, буквально картофельного цвета. Они хмуро повернулись, бросив на меня прощальный взгляд, и направились вглубь тоннеля.
Силы меня покинули, и я точно ватный повалился на гранитную скамью. В глазах все плыло, тело было чужое и неуправляемое, только мозг сохранял ясность. Увидел, как люди проходили мимо меня и с ужасом смотрели в мою сторону. Мужичок подмел дорогу и исчез в своей нише. Сколько я так пролежал не помню, но постепенно чувствительность тела восстановилась, и я попытался подняться на ноги.
Я попросил мужичка мне помочь добраться до ближайшего лазарета. Но он в ответ замахал рукой и попятился назад в темноту, бормоча себе под нос: «Нет молодой человек, я не могу, нет! Зеркальная болезнь до конца не изучена, она может оказаться заразной, а у меня дома семья, трое детей, нет, не просите!»
–Скажите хоть, где он находится, я сам попробую добраться?
–В Морисвиле,– услышал ответ из темноты.
–Где он? Как к нему попасть?
–День пути на юг. Там специализируются на подобной болезни!
–А лекарство от нее есть?!
–Этого я не знаю! Этого никто не знает!
–Так кто же мне поможет добраться?!
–Этого я тоже не знаю!
Злоба на этого человека придала мне сил и я, борясь со своей слабостью, сделал пару неуверенных шагов. Голова вновь закружилась, но я счел это как остаточное явление.
Опираясь рукой о холодные стенки тоннеля, еле-еле переставляя ноги и сохраняя равновесие, я направился к выходу. Ноги по-прежнему подгибались под моим весом, но я собрал все силы воедино и вышел из тоннеля. Прохладный ветерок ласково пробежал по лицу и разворошил мои волосы. Я глубоко вздохнул, набрав в легкие свежего воздуха. Слабость постепенно стала отступать.
«Как далеко и долго добираться до Морисвиля»,– не зная ответа, огорченно подумал я.
Отойдя от тоннеля, я почувствовал, что болезнь прошла, и ум стал еще более ясным и логичным. До «Золотого века» тоже надо было идти день. Но там были мои друзья. Антон Юрьевич наверняка поможет. Я вспомнил, что там тоже есть лазарет. Чувствуя себя бодреньким, я снова направился в тоннель.
Мне удалось пройти почти треть тоннеля, как снова стало плохо. Пространство и воздух вокруг меня будто сгустились, но я решил добраться до «Золотого века» во что бы то ни стало.
Идя посередине тоннеля, я почувствовал, что вокруг стало происходить нечто странное и непередаваемое. Мне стало трудно дышать, тоннель наполнился едким дымом, и откуда-то появились машины.
Я едва отпрыгнул в сторону, испугавшись, что меня собьют. Одна за другой, они проезжали мимо меня, заполняя тоннель выхлопным газом, да и тоннель заметно исказился и стал вроде как шире.
«Что за черт? Светлый совет запретил эти технологии!» – крикнул я тем, кто ехал мимо.
«Не нравится, выйди и подыши воздухом!» – услышал я в ответ.
Мне стало тяжело дышать, и я решил выйти из тоннеля. Я колебался. Одна часть моей души рвалась к выходу в сторону Ериркара, а вторая – к «Золотому веку». Г аз, клубившийся под сводами тоннеля, щипал глаза и жег кожу, проникая даже сквозь одежду. Я осторожно пробирался к выходу из тоннеля, все время протирая глаза, когда на меня вновь обрушилась общая слабость и тело стало неметь. Уже у выхода из тоннеля я потерял сознание.
Придя в себя, я поднялся с каменного, точно изгрызенного гусеницами тяжелой техники, пола. Меня сильно тошнило. Руки и ноги плохо слушались. Когда я поднялся и направился к задуманной цели, то уперся в скалистую стену. Выхода не существовало. Меня охватила паника, голова отказывалась соображать, я бросился бежать по тоннелю в сторону «Золотого века». Тоннель становился все шире и шире, конца еще не было видно, когда со мной что-то случилось. Сильный ветер подхватил мое измученное тело. Его, точно перышко, оторвало от земли и понесло с приятной легкостью прямо в темную глубь тоннеля. Мысли были невероятно ясными. Я просто летел, не касаясь и не цепляясь ни за стены, ни за потолок. Такого приятного ощущения легкости я еще ни разу в жизни не испытывал, но меня все несло и несло, как будто мощный пылесос тянул меня по трубе. Наслаждаясь полетом по тоннелю, холодный и логичный разум, точно тяжелый молот, ударил в мой мозг.
«Почему я лечу? Как такое может быть? Это не правильно! Я еще жив, а значит, я должен остановиться! Должен остановиться!» – глядя на неровный пол тоннеля, крикнул я.
Я стал сопротивляться всем своим существом и тогда пылесос ослабил свою тягу. Я буквально упал из-под потолка прямо на уступ неровного пола. Последнее, что я услышал в момент падения, это противный треск разрывающейся материи моей одежды и хруст собственных костей. Удар о землю точно разорвал меня надвое. Все произошло настолько неожиданно, что я даже не успел выставить вперед руки. Меня отбросило в сторону, и я упал на что-то мягкое. На меня опустилась непроницаемая
