Артур, и Глебос ровно так же отводит меч — в самый последний миг. Снова бьет пацан, и Артур перехватывает меч левой рукой, встряхивая кисть правой. Вновь бьет, и Глебос едва отводит. Равно как и предыдущие удары.
Да он просто играет!
Между тем трибуны взрываются. Люди вокруг кричат, воют, восхищаясь ударами, которые настолько мощны, что кажется, будто сами стены арены трясутся, когда сталкиваются мечи.
А когда последний удар выбивает меч из рук Артура, народ взрывается от ликования. Артур медлит, но все-таки поднимает руки, сдаваясь. Меня поглощает общее безумие, и я кричу так громко и долго, что голосовые связки уже хрипят.
— Глебос — новый чемпион! — ревут трибуны.
Восторг захлестывает меня. Глебос — новый чемпион! Я прыгаю от радости вместе со всеми, кто болел за подростка, и вместе с ними скандирую «Глебос! Глебос!». Этот день запомнится мне навсегда: именно сегодня мечник сделал мне волшебный подарок, превратил мое серебро в полноценную золотую монету!
Засыпав в кошель серебро, сверху я кинул золотую монету, наслаждаясь звонким звуком удара металла о металл
Но жадность моя на этом не закончилась. Если всего полчаса назад я планировал последовать совету мальчишки, что принимал ставки, и больше на арену не приходить, то теперь меня колотило от возбуждения. Золотую монету можно превратить в две на полуфинале, а там, глядишь, пацан захочет и в других соревнованиях поучаствовать! Две превратятся в четыре или пять, те — в восемь, а там и до десятки, необходимой для поступления в Гильдию, рукой подать!
Пацан, как и прежде, ждал меня у выхода с арены.
— Молодец! — на пару секунд схватил я Глебоса за плечи. — Ты уже думал, будешь ли участвовать в соревнованиях после полуфинала? Я слышал, там копейщики начнут биться и будут до конца недели. Или, если хочешь — в лучники иди! Я уверен, ты из лука тоже точно стреляешь.
— Мне льстит твоя радость моим успехам, но я никуда не собираюсь, — слабо улыбнулся пацан, и приподнял тощую котомку. — И полуфинал меня не интересует. Я выиграл артефакт, который мне требовался, и вряд ли задержусь в городе надолго.
Так беспощадно мои ожидания никто не обламывал. Даже глаза защипало.
Я вздохнул, и покачал головой, прощаясь с мечтами, где я в четырнадцать лет становлюсь Архитектором големов. Монеты придется копить долго и упорно. Возможно, годами. Жаль, что так происходит. А еще — жаль, что Глебос уходит. Я бы не отказался потренироваться под его контролем месяц-другой.
— Предупреждал меня дядюшка Бу, что я на очередной прогулке по лесу столкнусь с чем-то таким, — пробормотал я, осматривая изувеченное тело.
В этот раз я отправился в чащу один. У Глебоса нашлись свои дела: пацан сидел в комнате, медитируя над артефактом, который он выиграл на соревнованиях мечников. Я же не захотел тренироваться на заднем дворе, отрабатывая показанные Глебосом удары копьём и кинжалом, и решил прогуляться по лесу в поисках гоблинов — шипы, которыми я плевал в старые доски, со временем ломались, и приходилось добывать новые.
На труп упокоенного зомби я наткнулся десять минут спустя. Тело было изувечено до неузнаваемости: зубы выбиты, кисти отрезаны, но кроме этого кто-то изрядно повеселился: тело и лицо убитого были изувечены сотнями ударов. Судя по ранам, тут поработала глефа.
Кем бы ни был неизвестный убийца, он здорово потрудился. И ладно бы над каким-нибудь гоблином или орком, тех не жалко: монстров вообще полный лес, бери — не хочу, но тело принадлежало человеку.
Слизь на обрубках рук и на ранах не засохла: значит, упокоили мертвеца максимум часа два назад. А может, и минут пятнадцать.
Прежде я не встречал в лесу человеческих тел. Любое убийство, особенно — очень жестокое, когда убийца забирает вещи, потом ждёт, пока мертвец оживёт и рубит ему кисти, выдёргивает зубы — это повод выделить на поиски мрази карательный отряд во главе с хорошим поисковиком.
Я бы вот тело спрятал. Закопал бы — в здешнем лесу никто не найдет чужую могилу, либо утопил. И если убийца не идиот, он поступил бы так же. Что ему могло помешать?
А помешать ему мог шорох чужих шагов. И спугнуть мразь мог я. В таком случае, убийца засел где-то рядом — прячется среди деревьев и жаждет продолжать свою кровавую работу, только уже над другим человеком.
Когда я дошел до этой мысли, то даже не пошевелился, по-прежнему с задумчивым видом осматривал тело, играя роль туповатого паренька-авантюриста, который, вместо того, чтобы бежать к страже на воротах, играет в сыщика. В прошлом я не слышал, чтобы какой-то сумасшедший охотился на людей, превращал их в зомби и отсекал кисти рук. Любой алхимик или торговец из тех, кто покупает куски мертвых гоблинов и орков, с первого взгляда опознает человеческую кисть и сдаст убийцу страже, и власти с радостью сожгут мерзавца на центральной площади, а если этого не произошло, значит, этот убийца заботится об уликах, и, наверное, увлекается алхимией сам.
Если убийца рядом, он не позволит мне добежать до ворот. А если он уже успел уйти, спешить тем более нет смысла.
Я внимательно прислушался, но вокруг было тихо. Пробежал взглядом по хвое, но следопыт из меня плохой — следы схватки я видел повсюду, но найти направление, в котором ушёл убийца, не выходило. Ничего страшного — если всё сложится так, как я думаю, он найдёт меня сам.
Итак, из минусов: возможно, на меня нападёт вооруженный глефой алхимик, который уже расправился с человеком, а значит, сам по себе не слабый. Но вряд ли он будет с кем-то в команде: не думаю, что даже в таком большом городе одна психически нездоровая мразь нашла бы себе такую же в пару. Подонок будет один — это уже плюс. Разок полоснуть его в спину отравленным стилетом, и больше не нужно.
Я вынул из пояса для зелий бутылёк с ядом, откупорил его и полил стилет, в любую секунду ожидая нападения, но его не последовало. Теперь я вооружен куда лучше, чем пару секунд назад. Наконечник копья уже отравлен — его я намочил ядом на входе в рощу.
Теперь остаётся бежать. Как можно резче рвануть в любую сторону, дождаться, пока противник выдаст себя, и прыгнуть ему за спину.
И я побежал, больше всего жалея, что техника бега до сих пор мне не даётся. Первые секунды я слышал лишь хруст и треск ветвей под своими ногами, но не успел обрадоваться, как затрещало еще и позади.
— Мальчик! — заорал кто-то из-за моей спины. — Мальчик, погоди!
— Я же говорил, он один! — ответил другой голос.
Я обернулся и увидел двух преследователей.
Молодые, лет двадцати, в обычной одежде, разве что грязной. Это плохо — таскай они на себе железки, я бы смог посостязаться с ними в скорости. У одного — окровавленная однолезвийная глефа, другой безоружный, разве что из ножен на поясе торчит рукоять ножа. Кричал именно он.
Черт! Двух противников я не ожидал…
Сердце подпрыгнуло и заколотилось бешено, будто пытаясь вырваться из тесной грудной клетки. Первая мысль — бежать! Но куда я убегу от двух взрослых авантюристов? Даже просьба остановиться прозвучала не потому, что догнать меня не смогут — они просто не хотят тратить на погоню силы и время.
Я остановился.
— Молодец, вот так, — растопырил ладони безоружный, и оба перешли на шаг, подходя ко мне с обеих сторон. — Слушай, мы просто…
— Мы хотим поговорить, — перебил второй мерзавец, но прозвучало не убедительно — тот, кто держит глефу двумя руками в положении, из которого получается страшный рубящий удар, вряд ли собирается просто поговорить.
— То, что ты там увидел…
— О таком нужно докладывать страже, — сказал я, подбирая удачный момент для нападения. Но момент не подбирался — оба внимательно смотрели за мной. Сойти за обычного пацана у меня уже не получится: испуганный и придурковатый вид портят копье в левой руке и стилет в правой.
— Разумеется, нужно, — кивнул тип с глефой. И мы обязательно…
Не дожидаюсь, пока он закончит — прыгаю ему за спину и полосую кинжалом по шее. Есть! Сразу разворачиваюсь и бегу в сторону.
— Ах ты… Он меня ранил!
Подонок с глефой оборачивается, бежит за мной. Мы наворачиваем пару кругов между
