Только не знаю, сколько времени на согласование с ректоратом уйдёт. Апелляция, опять же, возможна…
Моё заявление о гипотетических сложностях оставило комиссара безучастным.
— Ну ты уж расстарайся, — небрежно бросил Хлоб и двинулся к служебному автомобилю. — Володя! — окликнул он водителя, с интересом поглядывавшего на студенток. — Я сейчас в ректорат, а ты пока пообедай. У тебя полчаса.
— Вас подвезти?
— Нет, пройдусь, — отказался комиссар и попросил уже меня: — Объясни бойцу, где тут у вас столовая.
Хлоб ушёл, а я после недолгого общения с его шофёром поднялся в кабинет Стройновича. Тот курил у открытого окна и первым делом уточнил:
— Это ведь комиссар Хлоб из комендатуры был?
— Ага, — подтвердил я. — Он самый.
Касатон вдавил окурок в пепельницу, после чего спросил:
— И чего он хотел?
Пока я поднимался по лестнице, успел обдумать линию поведения, ответил чистейшую правду:
— За Северянина просил. Он его в своё время в интернат пристроил, вот и присматривает по старой памяти.
— Так к Северянину же у нас претензий нет? — удивился Касатон.
— У тебя — нет, а я его покрутить собирался, — напомнил я и махнул рукой. — Ладно, чего уж теперь! Комиссар попросил проявить снисхождение к Бугру и Занозе и в качестве исключения отправить их на перевоспитание в учебный центр корпуса. Я считаю имеет смысл это предложение рассмотреть.
— Кого куда отправить⁈
— Вячеслава Комара и Панкрата Коновала, — поправился я. — Там ситуация спорная, можно даже благонадёжность под вопрос поставить, а так и накажем по всей строгости, и парни шанс на исправление получат.
— И военную специальность? — ухмыльнулся Касатон. — Чтобы в следующий раз сразу в армию их сплавить?
Я улыбнулся, не став признаваться, что так далеко не загадывал. А вот комиссар наверняка именно такое развитие событий в голове и держал.
— Когда твои контрабандисты подойти должны? — уточнил Стройнович. — Я бы тоже на них взглянул. Просто даже интересно, для чего им столько вина понадобилось.
— Десять бутылок — много разве? — хмыкнул я и повернулся к распахнувшейся двери, но вместо кого-то из проштрафившихся студентов в кабинет вошла русоволосая Ирина Лебеда — стройная и длинноногая, чего лёгкое платьице нисколько не скрывало.
Я даже поймал себя на мысли, что не отказался бы посмотреть на непристойный танец в её исполнении — тот самый, что стал причиной для дисциплинарного взыскания.
— Всем привет! — улыбнулась барышня. — Я свою повинность отрабатывать пришла!
— Решение комитета в силу ещё не вступило, — покачал головой Касатон. — Не сможем часы зачесть.
— Да и ладно! На общественных началах пока у вас побуду!
Стройнович заколебался, и я воспользовался моментом, протянул протоколы Лебеде — самому перепечатывать их мне категорически не хотелось. Касатон вздохнул и махнул рукой.
— Оставайся!
Ирина устроилась на его место и передвинула к себе печатную машинку, потом наморщила носик.
— Ну и почерк у тебя!
Я встал рядом и начал пояснять неразборчивые места, но взгляд то и дело сам собой нырял в декольте нашей новой машинистки. От Касатона это обстоятельство не укрылось, и он, втихомолку посмеиваясь, отправился по каким-то своим делам.
Когда Стройнович вернулся, мы худо-бедно прошлись по текстовке первого из протоколов, и Лебеда заявила:
— Всё, разобралась уже с твоими закорючками! Дальше сама.
Касатон поглядел на часы и уточнил:
— Ты с Северяниным не поговорил ещё?
Я покачал головой.
— Не удалось пока. А что?
— Загляни прямо сейчас в двадцать третий кабинет, он там собрание инициативной группы по проекту проводит.
Ответить я ничего не успел. На улице мощно грохнуло, пол под ногами дрогнул, приоткрытую раму распахнуло и впечатало в стену, на пол со звоном посыпались осколки стекла!
В один миг я очутился у окна и обнаружил, что рванул служебный вездеход комиссара. Взрыв серьёзно повредил заднюю часть автомобиля, прямо на моих глазах полыхнул пробитый бензобак, взметнулось пламя, повалил густой чёрный дым.
Да что ж это такое делается-то⁈
Ступор долго не продлился, я перемахнул через подоконник и даже особо скорость гасить не стал — второй этаж, высота пустяковая! — приземлился на газон и метнулся к подорванному автомобилю.
Помочь Хлобу не успел — ещё только бежал через газон, когда со скрежетом распахнулась дверца со стороны переднего пассажирского сидения и комиссар самостоятельно выбрался наружу. По бритому затылку текла кровь, но держался на ногах Хлоб вполне уверенно, ещё и одним решительным взмахом руки потушил охватившее заднюю часть машины пламя. Я выволок из-за руля контуженного шофёра, оттащил его подальше и усилием воли передавил пробитое осколком бедро. Хлеставшая из рваной раны кровь почти остановилась, а там и Стройнович с набором для оказания первой помощи подоспел. С ним на пару мы стабилизировали состояние раненого и заклеили комиссару обильно кровоточившую царапину на затылке. Больше никого не зацепило — в первую очередь из-за того, что непосредственно перед взрывом вездеход успел отъехать от здания метров на пятнадцать, не меньше.
«Ещё один день насмарку», — некстати подумалось мне, примерно так оно в итоге и получилось.
Сначала дожидались медиков, потом пришлось отвечать на вопросы подоспевших сотрудников Бюро оперативного реагирования. Те оцепили место происшествия и начали опрос свидетелей, но таковых оказалось совсем немного. Никто ничего не видел, к окнам все подбежали уже только после взрыва. Попытка выяснить по горячим следам, кто именно подложил адскую машину успехом не увенчалась, поскольку вездеход стоял без присмотра никак не меньше получаса. Оперативники раз за разом опрашивали членов студсовета на предмет того, не подходил ли кто-нибудь на их глазах к автомобилю, но нет, нет и нет. Ничего. И, когда после прибытия сотрудников контрольно-ревизионного дивизиона, был расширен круг опрашиваемых, никакого результата это тоже не дало.
Касатон даже высказал предположение, будто автомобиль приехал в студгородок уже заминированным, но эту версию никто всерьёз рассматривать не стал — на служебных воротах весь въезжающий на территорию студгородка транспорт подвергался самой тщательной проверке. Там бы мину не пропустили.
— Дилетанты работали, — объявил один из привлечённых к расследованию экспертов. — Для обычной легковушки заряда ещё могло хватить, а вездеход больше и прочнее.
— И действовали, надо понимать, спонтанно, — отметил прибывший на место происшествия Эдуард Лаврентьевич. — Если бы целенаправленно комиссара выслеживали, знали бы, что он сзади никогда не ездит.
Тут-то мои коллеги по Бюро и напряглись пуще прежнего. Да оно и понятно: если спонтанно, значит, злоумышленник располагал взрывным устройством, которое намеревался задействовать совсем для других целей. А где одна адская машина, там и ещё с десяток запросто обнаружиться может. Не иначе в студгородке бомбисты завелись!
Проспали, получается! Проворонили!
На смену в горбольницу я самым безнадёжным образом опоздал, пришлось заступать на дежурство в шесть вечера, поэтому освободился аккурат с началом комендантского часа.
Замечательно просто! Лучше не придумаешь!
Разумней всего было переночевать в служебном помещении, но я был сыт больницей по горло, уже сам запах этот опостылел до невозможности, вот и решил освежиться. Купил в буфете кружку кваса, охладил до такой степени, что по стеклу начали сбегать струйки конденсата, и в несколько длинных глотков её осушил. Даже головой мотнул, до того зубы заломило.
Пока ужинал, размышлял о том, где и с кем провести эту ночь. Можно было заглянуть в общежитие к Карлу, можно… Ну да, для начала я по вполне объяснимым причинам решил попытать удачи с Ингой. Если к ней уже подселили новую соседку, просто отдам полученные от комиссара документы, а нет — так и задержусь, пожалуй.
Вахтёрше на проходной сослался на собрание рабочей группы, та определённо не поверила, но и препятствовать не стала. Всё же и вправду оба из студсовета, да и я здесь давно примелькался.
Инга моему появлению, такое впечатление, нисколько не удивилась.
— Заходи, Петя, — пригласила она меня в квартиру. — А я думала, ты совсем запропал.
— Дел невпроворот, — объяснил я, разуваясь.
На отсутствие повода зайти в гости ссылаться не стал, поскольку, если разобраться, у меня была как минимум одна чрезвычайно весомая причина наведываться сюда хоть каждый вечер.
— Тебя-то ни от чего важного не отвлекаю? — спросил я, проходя в гостиную.
Инга прикрыла рот ладошкой, зевнула и махнула рукой.
— Ерунда! К завтрашним семинарам готовлюсь.
На столе и в самом деле были разложены тетради и учебники, я добавил к ним ещё и полученные от комиссара записи, которые толком даже не успел просмотреть.
— Вот, информацию по курсантам получил.
Инга изобразила заинтересованность, но именно что — изобразила. Надо понимать, исключительно из вежливости.
— Что? — прищурился я. — Интересней тему для проекта подобрала?
— Да нет, просто теперь кажется, будто это всё
