— Значит, так, — Сашка Смирнов хитро прищурился и отхлебнул чайку из стакана в массивном, потемневшем подстаканнике. — Взлетел стратегический бомбардировщик с аэродрома, а весь экипаж с жутчайшего «бодуна». Командир корабля и говорит по СПУ[20]:
— Штурман, ты карты взял?
— Ага, три колоды!
— Вот блин, опять по пачке «Беломора» лететь придется!
— У нас тоже такая фигня, — усмехнулся гидроакустик. — На подлодке весь экипаж похмельный. В центральном посту кэп спрашивает штурмана: «Да ты хоть знаешь, где мы находимся?» Тот: «Не-а!» Тут гидроакустик докладывает: «Шум винтов по правому борту!» Капитан: «Первый отсек, торпедная атака! Начнет тонуть, пеленгуем SOS и определяемся по карте. И чтоб такое — в последний раз!»
Кают-компания грянула дружным хохотом.
— Да, — философски заметил командир трюмной команды. — «Ж…а в масле, хрен в тавоте — я служу в подводом флоте»!
— О, а у нас тоже такой афоризм есть, — оживился Сашка. — Только он техников касается: «Ж…а в масле, хрен в тавоте, но зато — в Аэрофлоте»!
— Ой, ладно там, чистюли! — вмешался в разговор начальник инженерно-авиационной части капитан Иван Кравцов. — «Справа-слева от киля, два барана у руля»! — это про вас, летунов.
Лейтенант Смирнов в это время, окунув палец в блюдце со сгущенкой, угощал котенка. Адмирал облизывал лакомство розовым язычком и довольно урчал.
Из динамика принудительной трансляции раздались сигналы ревуна: «Смена вахт! Вахтенным заступить на свои посты».
Котенок недовольно прижал ушки и вздыбил шерсть, резкие звуки общекорабельной трансляции ему не нравились.
— Ну, все, я побежал! — сказал акустик, ставя на стол стакан с недопитым чаем.
В кают-компанию заглянул капитан атомного подводного крейсера. Летчики повскакивали со своих мест.
— Сидите-сидите… — добродушно отмел попытку субординации «первый после Бога» на этом корабле.
Летчики, переглянувшись, опустились на кожаные диваны. Они все никак не могли привыкнуть, что в жесткой корабельной иерархии отношения в кают-компании занимали особое место. На всем остальном корабле командир был — капитан 1-го ранга Славин. Но, входя в кают-компанию, он становился просто Вячеславом Ивановичем. И все офицеры здесь обращались друг к другу не по званиям, а просто, по имени-отчеству. Кают-компания была большим, чем просто помещением, она была сообществом офицеров одного корабля, которых сплачивали не только общие интересы, морские обычаи и традиции, но главное — долг защитника Отечества. В этом сообществе, как за Круглым столом рыцарей короля Артура, каждый имел право высказать свое мнение и быть выслушанным и понятым боевыми товарищами. Не случайно, по неписаному морскому закону военный совет в кают-компании начинали с того, что выслушивали мнение самого младшего по званию, чтобы авторитет старших товарищей не «давил» своей категоричностью и непреложностью.
Создание доверительной, в какой-то степени даже «семейной» атмосферы в кают-компании, когда младшие офицеры могут свободно высказывать свои мысли, а их командиры могут узнать, чем живет экипаж, возлагалось на старшего помощника. Именно старпом был хозяином и председателем этого товарищеского коллектива. В Корабельном уставе ВМФ России говорится: «Первенствующим лицом в кают-компании является старший помощник командира корабля…»
На «Северстали» старший помощник капитана был личностью, пожалуй, еще более легендарной, чем капитан. Иван Сергеевич Смолин начинал свою службу еще в советском Военно-морском флоте на новейших в то время атомных подводных лодках-«охотниках» проекта 671РТМ «Щука».
В 1987 году он участвовал в знаменитой операции «Атрина», когда из Западной Лицы вышло в море целое соединение субмарин — 33-я противоавианосная дивизия атомных подводных лодок. Пять лодок прошли незамеченными противолодочные рубежи НАТО, в течение восьми суток оставаясь незамеченными, вошли в Саргассово море. Развернувшись возле знаменитого Бермудского треугольника, они всего на несколько десятков километров не дошли до английской военно-морской базы Гамильтон.
В том трехмесячном походе капитан-лейтенант Смолин командовал торпедным отсеком на атомной субмарине К-298 и получил за умелые действия орден Красной Звезды. Потом были новые походы, уже на новых АПЛ проекта 941 «Акула» и даже стрельба полным двадцатиракетным залпом по полигону на Новой Земле.
Сейчас он находился на вахте в центральном посту. Сюда, в «мозговой центр» подводного атомного крейсера, стекалась вся информация об окружающем его мире. Старший помощник сверился с координатами и поднес к губам микрофон внутренней связи:
— Мы прошли четвертую поворотную точку. Необходимо всплыть на перископную глубину для астрокоррекции и сеанса связи со спутником. Вызываю капитана в центральный пост.
Через несколько минут в проеме люка показался Вячеслав Славин.
— Смирно! Капитан в отсеке!
— Наше примерное месторасположение?
Штурман Строгов продиктовал координаты.
— Мы на чистой воде, но на поверхности шторм, так что немного помотает.
— Ничего, потерпим… Рулевой, дифферент на корму пять градусов. Всплываем. Поднять перископ!
В море Баффина бушевал шторм. Огромные волны бились в ярости, обрушиваясь на ледяные глыбы айсбергов. В долине между двумя водяными валами появилась тонкая штанга перископа.
Это был совершенно новый тип аппарата, сильно отличавшийся от обычной изогнутой оптической трубы. Его объектив был «глазом» телекамеры, которая автоматически сканировала горизонт и передавала изображение по оптико-волоконному кабелю одновременно в прицельный окуляр и на экран дисплея боевой информационно-управляющей системы. Кроме того, цифровую картинку можно было сразу же обрабатывать или пересылать на компьютеры. Компактное устройство перископа позволило на той же штанге разместить и антенны различного назначения. Впервые подобный перископ стали использовать американские подводники, а их русские коллеги усовершенствовали и повысили надежность такой системы.
Капитан «Северстали» тщательно осматривал горизонт, в то время как операторы радиолокационной станции кругового обзора сканировали окрестности. В море рушились ледяные глыбы, не самая большая из которых была размером с девятиэтажный дом, поэтому от команды атомного подводного крейсера требовались повышенное внимание и осторожность. Повторять печальную судьбу «Титаника» здесь никто не собирался.
— Внимание, расчетное время связи со спутником, — доложил штурман.
