— Чёрт возьми! Что вы, танкисты, можете мне, мэру этой дыры, посоветовать про «бытовые условия»?!
— Уважаемый. Как у тебя с сексом? Уже — на «полшестого»? — в её тоне не было иронии. Только деловитость.
— Ну… — он чуть усмехнулся, дёрнув щекой. — Да… Да.
— Ну так вот. Чтобы у нормальных женщин не развивалось разных «нервных» синдромов, гормональной недостаточности, и депрессивных психозов, им секс необходим! Причём — регулярный.
А ты что делаешь? Берёшь всех мужчин, которые ещё «в состоянии», и отправляешь их с чёртовых ферм — в Сибирь?!
— Так ведь… Так они — сами высказывают такое желание! Какое я имею право препятствовать свободному передвижению по отраслям и территориям Колонии — рабочей силы? Это записано и в нашей Конституции: любой Гражданин имеет право на…
— Да, я знаю! Ограничивает только квалификация, и полученная после Интерната профессия. Возраст. Да и то — не всегда.
Однако! Вот: я тебе показываю реальный выход! Ввели у вас Военное Положение? Ввели. Имеешь право на «особые меры» по «укреплению и рационализации работы оборонной промышленности»? Имеешь!
Вот и верни всех чёртовых мужиков обратно! И закрепи за конкретными местами работы! Это же — в твоей компетенции? И власти?
А молодец. Он даже не оскорбился, что его чуть ли не ткнули носом в просчёт.
Зато он реально думал! Ленайна прямо видела, как колёсики и шестерни бешено вращаются под лысым, и сейчас блестящим от выступившего пота, черепом.
Надеялась она теперь, познакомившись с ним поближе, и поняв, какой подход может оказаться действенным с его конкретным психотипом, не столько на его жалость к сопланетникам и сопланетницам, сколько — на осознание им, что это и правда, приведёт к реальному улучшению дел со здоровьем и производительностью чёртова труда…
Хотя бы женщин.
И ведь — сработало!
* * *
Выйдя из Мэрии, Линда с омерзением сплюнула:
— Удивляюсь твоему бешеному терпению! Я бы его — просто по стенам его же кабинета размазала!..
— Это было бы глупо. Он — простой стрелочник. Делает то, что приказывают сверху. А что оттуда приказывают — сама знаешь. И — почему они это приказывают. И так будет продолжаться, пока не закончится чёртова война! Другое дело — что он боится, или по каким-то причинам не хочет проявлять ненужной инициативы.
Ну так теперь — ему придётся её проявить.
В вестибюле «своего» отеля они застали удручающую картину: все, кто находился там, застыли перед висевшем над входом визио. Танкисты поспешили пройти вперёд, и развернуться, слушая официально-скорбный голос:
— «…варварское нападение. Несмотря на отчаянные и героические усилия наших солдат и офицеров, Флоту пришлось отступить, чтобы не… объявлен Однодневный траур по всем планетам Содружества… должны ещё тесней сплотить наши ряды в эти суровые…»
Проклятье! Потерян Дункан!
А там — основные месторождения цирбидия…
Она посмотрела вокруг себя: кое-то из мужчин сжимает кулаки в бессильной ярости. Одна женщина зажала рот руками — вероятно, чтобы не закричать от страха и злобы… Но большинство слушает просто молча. Хватает и своих проблем. И…
Привыкли.
Хотя, по идее, к непрекращающейся трагедии привыкнуть нельзя.
Она посмотрела на Линду: та тоже невольно сжала кулачки, вся подавшись вперёд! Лицо идёт красными пятнами: гнусные твари! Уж танкисты-то знают: опять они ударили в самое уязвимое и стратегически важное место! И — они-то как профессионалы видели! — не посчитались на этот раз с наверняка огромными потерями!.. Уж оборона-то Дункана…
Значит, чёртовы Сверки тоже всё-таки способны отходить от своих «шаблонов», когда запахнет жаренным!
И, раз даже усиленные подразделения Флота не справились, это говорит о том, что враг стал опытней. Хитрей. Изощрённей. И даже, может, применил новую тактику.
Она приблизилась к напарнице. Жене. Духовной сестре.
Рука Линды нащупала её руку: боже, как похолодела ладонь! Ленайна ощутила, как супруга дрожит. Миша только молча вздыхал, косясь на них.
В номере две подруги из подёрнутого флёром ностальгии и романтики детства — Людмила и Сандра — сидели на стульях за столом. Людмила плакала, Сандра молча пялилась в визио: шёл повтор Правительственного сообщения.
— Проклятые твари… Теперь наших осталось восемьдесят пять. И — ты права! — Линда взглянула на Ленайну, и та опять поразилась: обычно такие спокойные чёрные глаза горят лютой ненавистью, — Что-то надо делать!
* * *
Они долго глядели друг другу в глаза, впитывая и переваривая эмоции партнёрши.
Наконец Линда кивнула:
«— А ты, похоже, уже что-то придумала. Кого и как убить».
«— Похоже. Обсудим позже». — она кинула взгляд на Сандру, оторвавшую на время этого безмолвного диалога взгляд от экрана с диктором. Подмигнула Линде: — Смотри, мы совсем запугали бедную Сандру, — и, уже повернув лицо к старой подруге, совсем другим тоном, — Сандра! Не бойся. Мы больше прикалываемся, чем действительно кого-то бьём. Кроме, разве что, Сверков. И вообще — все гнусные слухи, которые про нас распускают завистники — это неправда. Мэр остался жив. И даже обещал прислать вам мужиков!
Однако это сообщение не проняло Сандру.
Ещё бы! На фоне такой Катастрофы:
— Замечательно. — энтузиазма — ну вот ни на грош! — Обещаю, что мы их честно поделим. — похоже, Сандра ей не очень-то и поверила. Лайана попыталась улыбнуться:
— Ну, я смотрю ты совсем раскисла. — Сандра и правда, совсем уж понурила голову, и пождала губы, — Может, тряхнём стариной? Как насчёт обеда и совсем по чуть-чуть — я обещаю: по чуть-чуть! — выпить?
Людмила фыркнула:
— С вами — по чуть-чуть?! Ты кого хочешь обмануть?!
* * *
И точно — «чуть-чуть» как-то незаметно превратилось в нормально, а потом — и много…
Всё-таки нужно было и погибших на Дункане помянуть, и за здоровье выпить. И за Защитников. И за Вечность… И столько всего обговорить, и рассказать, что мэр — вовсе не вредный самовлюблённый идиот и сволочь, а очень даже — за них…
Когда Людмила опять прошла в ванну, Ленайна поняла, что — всё! Пора им всем на боковую…
* * *
Утром они с Мишей и Линдой провели два часа в спортзале при гостинице. Здесь, конечно, не было таких условий как там, «дома», но всё равно — большая часть паров алкоголя из них «вышла».
Людмила и Сандра спали во второй спальне до самого завтрака, который принесли в номер к одиннадцати часам.
Поев, и ощущая себя непривычно стеснённой всеобщим упадническим настроением, Ленайна предложила (Сдуру, как вскоре выяснилось!) съездить в «родной» интернат. Благо, он находился в этом же городе, на окраине промзоны.
