Не работает он, когда творится черт-те что. Иллюзии, игра больного воображения?
А вот фиг вам — иллюзии.
Ободранная морда до сих пор побаливает. Так что зло там или не зло, а веселую жизнь ему кто-то устраивает. И неплохо бы с ним напрямую обсудить вопрос о взаимных претензиях. А то все намеками да через третьи руки. На нервах играют, гады. Здоровье им его не нравится, сволочам!
Ощущение близкой неизвестной опасности взвинчивало нервы, заставляло чаще биться сердце и почти желать встречи с врагом. Каким? А плевать, лишь бы закрыть вопрос раз и навсегда. Сашка попробовал представить что-нибудь особенно гадкое. Ну, вроде массированного парашютного десанта «чужих». Не получилось. Не стыковалось такое в его голове с реальностью.
Никак.
Зато ярко и без спросу вообразился сначала обурелый от безделья ментовской патруль, непонятно зачем забравшийся в эту глушь и случайно накрывший его с той стороны ограды светом фар.
Очумелые морды, один подавился сосиской в тесте, другой не глядя пытается нашарить на заднем сиденье автомат — еще бы, при виде такого-то прикида…
А затем…
А дальше и нечто вовсе противоположное — тормозящий у ворот черный монстровидный джип с братвой, которым взбрела в голову чудная идея спрятать свежего жмурика в отстойнике.
Бритые тугие загривки, кожаны, стылые глаза живодеров, калаши на коленях.
Атас!!!
Дальше воображение совсем разыгралось и, перепутав все в яркий калейдоскоп, живо нарисовало Сашке настоящий боевик с фрагментарно непоследовательным сюжетом.
Все стреляли во всех, а он всем мешал, но был неуловим.
И неуязвим, как полагается супергерою.
Словно идиотский персонаж комикса, какой-нибудь кретинский «ниндзя-роллер», он крался во мраке, ускользая от беспомощных преследователей и в свою очередь метко их расстреливая из засады.
В итоге раздолбанная милицейская ПээМГэшка взорвалась от точного попадания.
Роскошный джип врубился в мачту с прожекторами, но его груз каким-то образом все же попал по назначению.
Оказавшись в отстойнике, труп вдруг очнулся и пьяно заголосил под аккомпанемент красочных взрывов…
Стоп!
Сашка даже головой потряс. Что это с ним?
Бред какой. Прямо глюк наяву.
— Это ты брось! — неизвестно кому сказал он и даже погрозил пальцем.
Хватит с него и реальных приключений, чтобы еще и фантазировать на эту тему. Да к тому же так лихо. Ссориться что с бандитами, что с представителями власти, какими бы придурками они ни были, — дело неблагодарное. Держаться от них по возможности подальше — не худший жизненный принцип.
У именуемого социумом мира людей много более-менее обособленных граней, и ни один разумный человек не будет стремиться без веской причины выходить за привычную грань.
Превратившись из биологической в социальную, эволюция человека создала новые, социальные разновидности ареалов обитания. Этакие параллельные жизненные пространства. И стоящий рядом в автобусе человек может оказаться столь же далеким от тебя, как какой-нибудь гуманоид.
А уж стражи порядка точно всегда были для Сашки чем-то запредельно чужим и небезопасным. Собственная система нравственных императивов вполне его устраивала, и мысль, что кто-то считает себя вправе навязывать ему другую, чужую и мертвую, казалась Сашке, по меньшей мере, дикой. Это все равно что заставить здорового человека пристегивать себе протезы и пользоваться костылями. С какой стати?
Размышляя подобным образом, он потихоньку двигался вперед. Пропустив первый барабан, он начал не спеша объезжать следующий. Тени здесь были густые, надежные, чем дальше, тем лучше.
Сашка проехал почти четверть окружности, и в этот миг, будто подслушав его мысли и опасения, в спину, с той стороны, где никого не могло быть, ударил резкий, полный каркающих начальственных интонаций оклик.
— Стоять! Оружие на землю!
Сашка вздрогнул, как от удара током, и замер. Мысли пресеклись. Вот такие штуки и называются «ментал стоп», мелькнуло где-то на границе сознания.
В глухой ватной, обвально рухнувшей тишине он почувствовал, как кожа на затылке стягивается под чужим пристальным взглядом. Ощущение было премерзким, от него нестерпимо хотелось немедленно избавиться, и, держа руки на всякий случай на отлете, он стал медленно поворачиваться через левое плечо, заставив себя преодолеть нешуточное оцепенение.
К счастью, на роликах для этого и ногами особо не нужно было шевелить. Чуть развернул ступни, спружинил коленями — и кружись хоть до помутнения в глазах. Прокружиться, пока в поле зрения не въехала, наконец, темная фигура, пришлось градусов этак на сто.
И вправду мент, твою мать! Вот ведь непруха.
Сашка испытал сильнейшее желание выматериться в голос, хотя надежда на иной исход умерла еще несколько секунд назад. А точнее, она и не рождалась. Вместо нее в первый же миг родилась отвратительная уверенность — это прихват! Кажется, у древних язычников-славян ругань носила иной, сакральный смысл и служила, в частности, для отпугивания нечистой силы. Да, хорошо им было, а тут ругайся, не ругайся… И неважно, откуда здесь взялась «серая опасность», надо что-то делать. Находчивость, где ты? Ау!
Первой напрашивающейся реакцией было слинять и загаситься в дежурке. Мигом переодеться, сховать пушку и в дальнейшем максимально талантливо разыгрывать репризу «я не я и корова не моя». Тем более темно, лицо хрен разглядишь. Ему, во всяком случае, физиономия под козырьком кепи кажется лишь серым, чуть более светлым пятном. Но это еще смыться надо. А если этот не один? Обычно-то они стаями ходят.
Сашка изо всех сил заставлял себя перебирать варианты, но нежданный визитер напротив его просто гипнотизировал, будь он неладен. Своей странной неподвижностью, непонятным тяжелым молчанием. Возникло вдруг неправильное, какое-то беспомощно детское желание действительно положить пистолет, закрыть глаза и ни о чем не думать. Что, на психику давишь, сволочь? — Сашка попытался разозлиться. Но окончательно вывела его из ступора ярко вспыхнувшая перед мысленным взором картинка — он стоит и пялится, как дурак, а другие ребята в сером обошли его по-тихому и сейчас ка-ак навалятся сзади…
Не раздумывая больше ни секунды, он нажал кнопку фонаря, который все это время крепко держал в левой руке. На прошлом дежурстве он сам заменил батарейки и теперь надеялся, ослепив мента коротким световым залпом, раствориться в темноте. Эффект оказался потрясающим, вполне достойным еще одной остановки внутреннего диалога.
Яркий сноп света в упор обрушился на стража порядка и словно сдул с него характерный узнаваемый силуэт. Четкий абрис кепи, грубые линии негнущейся псевдокожаной форменки, шароварные брюки — все исчезло.
