— Не будь идиотом, Флорин! Возвращайся туда, откуда ты родом, и разрушь аппарат, который поставил тебя в нынешнюю ситуацию.
— А почему я должен делать это?
— За тобой должок. Флорин! Они поместили тебя в машину, как подопытную морскую свинку, как куклу, реагирующую на их желания. И ты думаешь, что сумел бы избавиться от их контроля без моей помощи? — он улыбнулся от одной мысли об этом. — Есть ли у тебя лотерейный билет в кармане, приятель? Не стоит проверять — я знаю, он там. Я положил его туда. На самом деле это комплексная печатная плата, настроенная на ритмы твоего управления. Я дал ее тебе, помогая приобрести свободу действий, чтобы я мог вступить с тобой в переговоры. Итак, ты видишь, что кое-что мне должен, а?
— Вам придется объяснить получше, Дисс. Ведь вы помните, что я просто паренек из маленького городка. По крайней мере, вы так меня называли.
Дисс сделал раздраженный жест.
— Благодаря необычному везению ты получил возможность сохранить нетронутым, неиспорченным свой мир — по крайней мере до того времени, когда вы будете способны вступить в борьбу с этими галактическими цивилизаторами…
— Вы знаете слишком много о моем захолустном мирке, Дисс. Это беспокоит меня. Ложь всегда беспокоит меня, особенно когда кажется бескорыстной. Что вам нужно на самом деле?
— Довольно, Флорин! Я проявил терпение — гораздо больше, чем ты заслуживаешь! Сейчас ты возвратишься и разрушишь Машину Грез.
— Если это настолько важно, почему вы сами не разрушили ее давным-давно?
— Политические причины удерживали меня, но моему терпению приходит конец…
— Фью!.. Я не верю вам. Вы блефуете, Дисс.
— Больше не буду терять на тебя время! — он попытался повернуться и стукнулся носом о каменную стену.
— Ты идиот! Невообразимый идиот! И это награда за то, что я для тебя сделал?
— В данный момент я больше всего страдаю от любопытства. Расскажи мне правду, Дисс, начинай откуда хочешь, я не привередлив.
Он рванулся вправо: я поставил еще одну стену. Он дернулся назад, и я окружил его с третьей стороны. Он пронзительно вскрикнул.
— Давай, говори, Дисс, — сказал я, — пока я сдерживаю искушение попрактиковаться в волшебстве.
— Волшебство! Твой сарказм неуместен, уверяю тебя: во Вселенной существуют силы, для которых превратить тыкву в карету — такое же обычное дело, как подмигнуть!
— Рассказывай, Дисс. Если мне не понравится то, что я услышу, я превращу тебя в мышь, запряженную в карету, и отправлюсь на прогулку.
— Я все еще владел ситуацией, но у меня появилось чувство, что он был уже не таким напуганным, как несколько минут назад. Я пытался найти ошибку, в то время как он едва заметно продвигался к незакрытой стороне пространства.
— Ты — ребенок, глупый ребенок, балующийся с новой игрушкой, — пронзительно крикнул он.
— Я требую, я приказываю тебе немедленно прекратить эту бессмысленную игру… — Он ринулся из кирпичной клетки, но я тут же поставил четвертую стену, окончательно заперев Дисса. Он повернулся и, ухмыльнувшись мне, приставил большой палец к ноздрям и исчез, даже без облачка фиолетового дымка на том месте, где только что стоял.
— Молокосос, — сказал я сам себе и увидел, как меркнет свет, так как стены, в которых я был заключен, придвинулись ближе. Спиной я упирался в одну стену, руками и ногами — в противоположную, но сил не хватило, и стены сошлись и раздавили меня, и я стал таким тонким, как воск на обертке жевательной резинки, как золото на Библии, как совесть политика. Где-то на пути к этому я потерял сознание…
…и пришел в себя привязанным к креслу, которое было высоко подвешено перед гигантской панелью, огоньки на ней мигали и вспыхивали слишком быстро, чтобы за ними можно было уследить.
— Держись, Флорин, — раздался голос Сенатора откуда-то сверху и справа от меня.
Я еще не совсем пришел в себя, но мне удалось повернуть голову и увидеть его, подвешенного в кресле наподобие моего, ухватившегося за подлокотники и наклонившегося вперед; глаза его были устремлены на большое табло.
— Вы удержали их, — закричал он. — Вы выиграли немного времени. Может быть, еще есть надежда!
Я был слабым, как вчерашняя заварка. Он снял ремни, сунул что-то холодное мне в руку, раздавил что-то едкое у меня под носом, и через некоторое время я почувствовал себя лучше. Я сел и огляделся. Мы находились в большой пустой комнате с гладкими, словно из слоновой кости, стенами, плавно сходящимися в вышине, как в обсерватории. Впечатление поддерживали система управления и два круглых иллюминатора, открывавших черную пустоту глубокого космоса.
Барделл сел на стул и сказал:
— Вы сдержали их, Флорин. Я погибал, вы взяли управление вовремя. Это был самый критический момент с тех пор, как они появились. В следующий раз… — Он посмотрел на меня спокойным взглядом, сжав челюсти. — В следующий раз их уже не остановить.
Я сел.
— Где Ван Ваук, Трейт и остальные?
— Вы приказали им убраться. Разве вы не помните? Теперь только вы и я управляем Центральной энергосистемой.
— Ваше имя — Барделл? — спросил я. Он выглядел удивленным.
— Конечно, Флорин.
— У меня, кажется, небольшой приступ амнезии. Заполните мои мозги немного, расскажите, что здесь происходит.
Мгновение Барделл выглядел несколько растерянным, затем его лицо разгладилось.
— Некоторая дезориентация после пребывания в энергосистеме вполне нормальна, — сказал он сердечно. — Скоро вы снова станете самим собой. — Улыбнулся он через силу. — Вы находитесь на станции Грейфел, на возвратной орбите в двадцати восьми парсеках от Центра Содружества. Мы управляем энергосистемой, защищаясь от атаки Дисса.
Я посмотрел на поблескивающий изгиб стены и представил, что она становится темно-розового цвета. Ничего не произошло.
— Что там? — Барделл повернулся, чтобы увидеть, куда я смотрю.
— Ничего. Просто разгоняю туман. Мне приснилось, что я спорил с ящерицей…
— Ну да, — недоуменно сказал он, — Дисс имеет внешность рептилии.
— Я полагал, что это имя принадлежит только одному лиловому ящеру, — сказал я. — Он хотел, чтобы я разрушил Машину Сновидений.
Барделл начал что-то говорить, замолк и посмотрел на меня настороженно.
— Не волнуйтесь, я отверг это предложение, — сказал я. — Не знаю почему. Может быть, из духа противоречия. Он был чересчур настойчив.
Барделл усмехнулся.
— Еще бы! Если бы им удалось сломить вас — самого Флорина — это был бы конец.
— Расскажите мне о противнике.
