самое подходящее время для того, чтобы оценить пройденный путь и свое нынешнее положение. Было оно неоднозначным.
С одной стороны, под началом тана Далина им удалось разбить двух сильных врагов, угрожавших благополучию края. Ушла в небытие угроза голода. Оживилась торговля. Благополучие подданных барона и его самого ощутимо возросло. Это нельзя отрицать. Однако была и обратная сторона медали. И это — служение в качестве вассала гному.
Кальяди, как житель Диких земель, не любил кому-то подчиняться. Ему претила сама мысль переселиться в Империю и тем самым оказаться под полным контролем государства и Церкви. Быть же подчиненным гному, бросать своих воинов на убой ради его целей, его амбиций? Это вызывало глухое раздражение, тем большее, чем явственней Далин показывал пренебрежение жизнями людей. Десятки подданных барона Кальяди сейчас лежали в могилах лишь из-за попустительства тана. И кто знает, не отправится ли следом он сам или его сын? Не исчезнут ли с карты оставшиеся деревни и город Найт? Эти вопросы неотступно преследовали барона, однако он ничего не мог изменить. Армия тана Далина была сильнее его собственной, и не стоило сомневаться в том, что в случае восстания проклятый гном оставит на месте Найта лишь пепелище.
Громкий, требовательный стук отвлек Кальяди от размышлений. Заставил недоуменно посмотреть на дверь. Слугам было приказано не тревожить его по пустякам, но даже если бы случилось что-то важное, они бы не стали столь нагло ломиться в дверь. Посетителей же барон не ждал.
Меж тем визитер, не дождавшись разрешения, открыл дверь и предстал перед хозяином замка. Вошедшим оказался человек в одеянии священника. Но не священник. Простой служитель Владыки Света не мог иметь столь пристальные, холодные глаза, не мог двигаться как опытный воин. Спрятанной под одеждой кольчуги и молота на поясе у него также быть не могло. И пусть человек не тянулся к оружию, Кальяди тут же вскочил на ноги и выхватил меч. Внутренним чутьем уловив исходящую от чужака опасность.
— Не стоит совершать опрометчивых поступков, барон. Вы и без того сделали их слишком много, — голос незнакомца был под стать его внешности, холодно-равнодушный, со спрятанной в глубине угрозой.
— Кто вы такой? Как вы проникли в донжон? — Кальяди не опустил меч и едва удерживался от того, чтобы позвать стражу. Единственное, что его останавливало — невозможность определить насколько опасен стоявший перед ним человек.
— Вы требуете ответов? Как забавно, ведь обычно это моя прерогатива.
— Кто вы такой?!
На сей раз незнакомец ответил. Его рука потянулась за пазуху, едва не заставив барона атаковать, а затем вытащила на свет серебряный знак. Равносторонний крест, заключенный в круге. Если присмотреться, на его ободке можно было увидеть выгравированные слова: «Оберегая дело Господне». Это же проговорил человек, заставив сиять знак и подтвердив собственный статус.
— Теперь мы можем проговорить?
— Да. Конечно. Прошу, присаживайтесь, может быть вина? — спросил Кальяди, в то же время поспешно возвращая меч в ножны. Направлять оружие на члена Инквизиции — были и более простые способы расстаться с жизнью. И уж точно куда менее болезненные.
Меж тем человек сел в предложенное кресло, проигнорировав угощение. Его взгляд обежал комнату, вернулся к барону. В помещении повисла тягостная для владельца тишина.
— Барон, как вы думаете, почему я пришел к вам?
— Отец…
— Сентим.
— Отец Сентим, я искренне предан нашей вере. Не могу понять…
— Вы истощаете мое терпение, барон.
Кальяди замер, боясь произнести лишнее слово. Орден Инквизиции пользовался крайне мрачной славой. За ним числилось множество побед над врагами Владыки Света, множество раз эта организация срывала планы противников Империи, но также ходили слухи о том, что ее члены не слишком старательны в расследованиях. Что они могут хватать непричастных, что от их суда не защищены даже лорды. Так это было или нет, Кальяди узнавать не хотелось. А потому он выбрал самый вероятный и безопасный для него вариант ответа:
— Это из-за моего союза с гномом?
— Подчинения, барон, подчинения. Называйте вещи своими именами. Ваш сюзерен — почитатель ложного бога. Не человек. Также нам известно, что вы сражались плечом к плечу с язычниками и терпите рядом с собой селения, захваченные ими. Отказываетесь нести веру Владыки Света.
— Но ведь Тройственный союз… — попытался возразить Кальяди, но тут же замолк под холодным взглядом инквизитора.
— Великий лес и Подгорный Предел служат интересам Империи, а значит и Владыки Света. Вы же нарушаете его волю. Я могу принять в качестве оправдания то, что недавнее вторжение демонов заставило вас пойти на этот шаг. Однако сейчас подчинение гному стало преступным. Империя уже направила свои войска в Сероводье и желает подчинить этот край воле Владыки Света. Вы же должны будете стать одним из его орудий.
— Что я должен сделать? — внутренне напрягшись, спросил Кальяди.
— Вашей первой задачей будет ударить по Мирстоку.
Самоубийственная цель, учитывая соотношение сил. Однако инквизитор продолжил прежде, чем барон успел возразить:
— Не беспокойтесь. Вы получите поддержку. Через два к Мирстоку прибудут войска Империи. Штурм города будет совместным. С вашей стороны требуется лишь прибыть в назначенное место вовремя.
— Тан Далин держит на границе разведчиков.
— Мы сможем их обмануть. Это будет также просто, как пройти мимо вашей стражи.
Да, это серьезно меняло расклад сил. А если вспомнить о последних событиях…
— Часть армии тан забрал с собой в поход. Часть увел на юг его генерал…
— Разве может быть лучше время для удара, нежели это? — закончил за Кальяди инквизитор.
— Самый подходящий момент.
— Вижу, вы наконец поняли. Именно в настоящий момент Империя и Церковь могут подчинить своей воле Сероводье. Те же, кто окажет нам помощь в этот час, получат достойную награду.
Барон Кальяди ощутил горькую сладость этих слов. Он отчетливо понял сколько крови нужно пролить ради победы. Гномьей, эльфийской, человеческой. Понял и решительно кивнул в знак согласия. Ведь ради мечты, ради величия своего народа, он готов был пойти по трупам. В особенности если это будут трупы тех, кто смотрел на него свысока.
Пробуждение было по настоящему волшебным. Казалось, до этого дня я постоянно носил невидимый, но тяжкий груз на плечах. И лишь теперь от него избавился, почувствовав себя удивительно свободным. Все потому, что к моему плечу доверчиво прижималась Кацуми, отчего все иные заботы стали совершенно не важны.
