Такая слабость вдруг одолела! — Юноша перекатился на бок, спустил ноги с кровати и сел, дрожа от озноба.
Эвелин накинула ему на плечи одеяло.
— Хочешь пить, да? — спросила она.
— Угу.
— Я принесу.
— Спасибо.
Фред залпом проглотил воду. В голове отчаянно зашумело.
— Я люблю тебя, — сказал он и добавил: — Мне так жаль.
— Не жалей ни о чем. Нам было хорошо.
Фред беззвучно заплакал. Эвелин поняла это, лишь когда из его груди вырвался судорожный всхлип. Тогда девушка заглянула ему в лицо — оно было мокрым от слез.
— Не плачь, — попросила она, — ну, не плачь… — И тут же сама вытерла глаза углом простыни.
— Не могу. Мы скоро умрем.
— Я боюсь.
— И я.
— Как это будет?
— Не знаю. Наверное, довольно погано. Не думай об этом.
— Не получается.
— Мне опять надо лечь. Извини. У тебя есть еще одеяла?
— Сейчас принесу.
— И стакан воды, пожалуйста.
— Да.
Вернувшись, Эвелин укрыла Фреда еще двумя шерстяными одеялами.
— Так будет лучше.
Потом она снова принесла воды.
— За что это нам?
— Не знаю. Видать, просто невезучие.
— Ты собирался… убить себя. Да?
Фред кивнул:
— И убью… как только полегчает. Ха! Звучит смешно, правда?
— Нет. Думаю, ты прав… потом будет только хуже.
— Прекрати!
— Не могу. Ясно ведь, что нам скоро конец. Но можно выбрать более-менее легкую смерть. Что ты хотел сделать?
— Пойти на мост, встать там и стоять, пока не поплохеет настолько, что свалиться в воду будет просто избавлением.
— Сурово. — Девушка задумчиво разглядывала собственную тень на стене.
— У тебя есть идеи получше?
— Нет, — созналась Эвелин, поворачиваясь к нему. Свет сквозь жалюзи падал ей на лицо и на грудь. И разглядеть выражение этого расчерченного полосками лица было невозможно. — Нет…
— Ты уверена?
— Да… хотя… не знаю. У мамы есть какое-то снотворное.
— Ага!
Фред судорожно вцепился в одеяло и прикусил ткань.
— Принеси эти таблетки, — пробормотал он. — Пожалуйста…
— Может, не надо?
— Не знаю. Все равно тащи!
Эвелин вышла из комнаты и почти сразу вернулась с небольшим темным флаконом в руке.
— Вот!
Фред взял флакончик и долго смотрел на него. Потом повертел в пальцах. Открыл. Вытряхнул таблетку и подержал на ладони, словно бы изучая.
— Так это оно, да?
Эвелин кивнула, закусив губу.
— И сколько мне пришлось бы выпить?
— Я читала, что кто-то съел двадцать штук разом…
— А здесь сколько?
— Понятия не имею.
На лбу у Фреда выступили капельки пота, и он откинул одеяла.
— Принеси стаканчик водички. — Юноша скорчился, обхватив колени.
— Сейчас!
Эвелин сходила в ванную и опять наполнила стакан, затем, поставив его на столик у кровати, подобрала флакон, закатившийся в складки одеял.
— Ну, давай! — выдохнул Фред.
— Может, не надо?
— Надо, — возразил он. — Мы ведь все равно что уснем, правда?
— Говорят.
— Ну, похоже, это наилучший выход…
— Да.
— Тогда отсчитай мне двадцать таблеток.
Эвелин протянула стакан, и Фред взял его в правую руку, а левую повернул ладонью вверх.
Эвелин высыпала на нее таблетки.
Фред положил в рот две штуки и запил глотком воды, но тут же скривился:
— С детства ненавижу глотать пилюли.
Парень выпил еще две, и еще две, потом еще.
— Восемь, — объявил он.
Фред глотал таблетки попарно еще пять раз.
— Тут было только восемнадцать, — заметил он.
— Я знаю.
— А ты говорила, надо двадцать.
— Больше нету.
— Господи! Выходит, я тебе ни одной не оставил?
— Ничего страшного. Я найду другой способ. Не переживай.
— Ох, Эвви! — Фред обнял девушку за талию, и она почувствовала, как к животу прильнула мокрая щека. — Прости, Эвви! — всхлипнул он. — Я не нарочно! Честно!
— Да понимаю я! Не волнуйся. Скоро тебе станет лучше. Должно быть очень приятно, как будто ты просто засыпаешь. Я рада, что эти таблетки выпил ты. Я люблю тебя, Фред!
— И я люблю тебя, Эвви! Прости! Ох…
— Ты бы прилег, отдохнул.
— Сперва мне надо в туалет. Вся эта вода… — Юноша с трудом встал и, цепляясь рукой за стену, побрел из спальни в коридор. Потом за ним хлопнула дверь.
Эвелин услышала журчание воды, услышала, как зашумел унитаз. Вытянув перед собой руки, она бездумно уставилась на яркий лак. Нижняя губа была мокрой и солоноватой на вкус.
Вода все струилась, заполняя тишину между ударами колокола, и Эвелин вспомнила о родителях, но ей было по-прежнему страшно пойти и посмотреть.
* * *
Олбани — Бостон. Всего пара сотен миль! Худшую часть пути ему удалось преодолеть. Ужасы Проклятой Дороги теперь далеко позади. Ночь. Ночь наплывала со всех сторон. Звезды, казалось, сияют, как никогда, ярко. Ночь словно подбадривала: у тебя все получится.
Тэннер ехал среди холмов. Дорога, вполне приличная, вилась меж деревьев и высоких трав. Черт увидел приближающийся грузовик и мигнул фарами. Незнакомый водитель ответил тем же.
Было, вероятно, около полуночи, когда на Тэннера, подъехавшего к перекрестку, внезапно с двух сторон нацелились снопы света.
Слева било не меньше тридцати лучей и примерно столько же — справа.
Черт, вдавив педаль газа, услышал, как где-то за спиной один за другим с ревом оживают моторы. Он не мог не узнать эти звуки.
Мотоциклы!
Они вылетели на дорогу и пристроились в хвост Тэннеру.
Он мог открыть огонь. Мог, притормозив, выпустить облако пламени. Байкеры явно не представляли, за кем гонятся. И было бы проще простого расстрелять их из гранатомета. Однако ничего подобного Черт не сделал.
На головном мотоцикле, пылая охотничьим азартом, мог бы мчаться он сам, решил Тэннер. В нем шевельнулось смутное, невеселое ощущение родства с этой сворой, и рука застыла над кнопкой огневого контроля.
Сперва стоило попытаться их обогнать.
Мотор вездехода ревел на предельных оборотах, но уйти в отрыв не удавалось. А когда началась пальба, Черт понял, что придется ответить тем же. Он не мог рисковать, подставляя под пули бензобак и колеса.
Первые несколько выстрелов по вездеходу были, пожалуй, предупредительными. Но подвергать машину риску прицельного обстрела?.. Нет! Эх, знали бы эти ребята…
Динамик!
Тэннер включил внешнюю связь и, нажав кнопку, заговорил:
— Послушайте, чуваки! Я везу только лекарство для бостонских чумных фраеров! Дайте проехать, не то, клянусь, мало не покажется!
Незамедлительно последовал выстрел, и Тэннер открыл по тылам огонь из 50-го калибра.
Он видел, как байкеры падают один за другим, но продолжают палить. Черт шарахнул из гранатомета.
Выстрелы стали реже, но не прекратились.
И Тэннер, обозлясь, врубил тормоз, а следом — огнеметы. На целых пятнадцать секунд.
Наступила тишина…
Как только рассеялся дым, Черт внимательно поглядел на экраны.
Преследователи лежали по всей дороге — мотоциклы искорежены, тела дымятся. Но несколько человек все-таки удержались
