Ознакомительная версия.
— Быг, — утробно сказал Маркевич и умер. Потом завалился на стол, по которому во все стороны потекло вишневое, а со стола сполз на пол. Как-то расслабленно-мягко, словно кусок теста. И бесшумно — ковер был дорогущий, просто роскошный, глубокий, как трава на поляне.
Романов вытер клинок о какие-то бумаги, усмехнулся. Убирая оружие в пояс, подошел к столу, наугад выдвинул несколько ящиков. Во втором сверху оказалось искомое — пистолет, понтовая хромированная «беретта-92». Собственно, можно было бы и без него обойтись, но лучше — с ним. Старший лейтенант сунул пистолет в берет, еще раз посмотрел на лежащий у стола труп и вышел в приемную.
На то, чтобы застрелить охранников, понадобилось какое-то мгновение. Они упали со стульев, на которых сидели, как подстреленные вороны с жердочек, — и тому и другому пули попали в лоб, почти точно меж глаз. Уронив дымящийся берет, Романов повернулся к привстающей секретарше и тихо сказал:
— Сестренка, только не кричи. Я тебе ничего не сделаю.
Девушка опустилась обратно. Видимо, тон был найден верно, а слово «сестренка» как-то ее успокоило. Стиснув руки где-то под столом (не на кнопку ли давит? Нет, похоже), секретарша тихо попросила:
— Пожалуйста… не убивайте меня…
— Я же сказал — не убью. — Романов прислушивался. Снаружи все было спокойно, видимо, шум важной работы по переливанию из пустого в порожнее заглушил выстрелы, и без того смазанные беретом. — Я бы и их не стал убивать, но… У тебя родные есть?
— Брат… младший. — Девушка продолжала тискать руки под столом.
— Где он?
— Тут, в подвале… тут у всех семьи, кто здесь работает… там много места и запасы большие… господин офицер…
— Какой я тебе господин… — Романов подошел к двери, запер ее тихо. Девушка следила за ним полными ужаса глазами, потом быстро сказала, вспомнив другое слово:
— Товарищ офицер, товарищ командир… пожалейте нас… мы с Алькой детдомовские, ему всего десять… Илья Данилович мне его взять разрешил сюда, если я… он сказал, что, если я… то он Альку выбросит… — Губы девушки задрожали. — Как щенка, он сказал… а меня все равно…
— Тихо! — Романов подошел к столу, посмотрел на бедж на груди девушки. — Вот что, Оля. Ты мне сейчас поможешь. Я думаю, что все-таки все будет хорошо и никто никуда твоего Альку не выбросит. И тебя тоже больше никто не обидит. Но ты мне должна помочь.
— Я… — Девушка стиснула руки перед грудью. — Я боюсь.
— Ну и что? Я тоже боюсь.
Недоверчивый взгляд:
— Вы?
— Угу.
— Хорошо. Я помогу. А Илью Даниловича вы убили?
— Угу.
Девушка на миг прикрыла глаза, потом кивнула решительно:
— Я помогу. Что надо делать?
— Ну, во-первых, открой мне балкон и включи громкоговорители. И одновременно внутреннюю связь по кабинетам. Сможешь? Работают они?
— Да… конечно. — Она встала, подошла к большой двери. Оглянулась на офицера, щелкнула фиксаторами, снова вернулась к столу, набрала что-то на компьютере.
Романов, следивший за нею, уточнил:
— Компьютеры работают все?
— Да, даже внутренняя сеть есть. — Секретарша перевела дыхание. — Когда взорвалось, ну, те бомбы, то которые компьютеры работали — те сгорели. Но тут запасных много было… А что вы собираетесь делать?
— Оль, давай договоримся так — ты ничего не спрашиваешь… и не пытаешься бежать сейчас, когда я буду занят. Нет, я не буду в тебя стрелять и даже догонять не буду. Просто глупо.
— Я не буду убегать… А что мне еще делать? Ой! Но я же должна знать…
— Пока посиди. Убитых не боишься?
Она покачала головой.
— Тогда просто сиди. И запомни — не бойся.
Секретарша кивнула. Сказала:
— Микрофон там в балкон встроен. В перила посередине. Вы увидите…
Романов вышел наружу…
Над городом светило солнце — ярким тревожным диском на ясном, на каком-то… каком-то совсем не летнем почему-то небе. Но город все равно казался серым, и серым был видный сбоку вдали океан. Старший лейтенант окинул взглядом ближние кварталы. Чуть поодаль даже медленно ехала куда-то машина.
Романов перевел взгляд на площадь. Сделал еще шаг и, сняв с микрофона на фигурных перилах непромокаемый чехол, негромко сказал:
— Прошу внимания… — Своего голоса из динамиков он не услышал, но на площади все зашевелились. — Говорит Романов. Только что мною за неисполнение своих должностных обязанностей был убит господин Маркевич.
Ага, зашевелились активней… Несколько человек побежали к входу… а пулеметчики в капонире неуверенно, но взяли на прицел «уазик». Романов усмехнулся:
— Прежде чем кто-то из вас совершит глупость вроде стрельбы, хочу предупредить, что, если через пятнадцать минут я не передам в бригаду кодовое сообщение — вот с этого балкона фонариком, — мэрия и площадь будут срыты с лица земли. Сюда нацелены две установки «Град». Старые. Но надежные, поверьте. Всем оставаться там, где кто находится сейчас. Это приказ.
Он сам удивился тому, как звучит его голос. И — не удивился тому, что площадь замерла. Позади в дверь приемной вроде бы настойчиво стучали… но тут стук как раз оборвался.
— Оружие — все оружие, имеющееся на руках у находящихся в мэрии и на площади, — будет сдано людям около машины «УАЗ», стоящей на въезде на площадь. Если к концу дня при досмотре будет обнаружен на руках хотя бы один ствол — расстрел на месте. Прошу всех понять — власть переходит в руки… — Он на долю секунды задержался и продолжал; эту задержку, наверное, заметил он один, и он один знал, чего она стоила и о чем он успел подумать в этот наикратчайший миг: — Большого Круга Русской армии. Сейчас обращаюсь к находящимся на площади служащим полиции. Начинайте сдавать оружие. Сдавшие отходят к памятнику Ленину и ждут. Внутри здания всем оставаться на местах до особого распоряжения. Вячеслав Борисович, принимайте стволы, пожалуйста. Сержант, поезжайте в часть, жду вас через полчаса со взводом.
— У нас в подвалах семьи! Какие вы даете гарантии?! — крикнул кто-то снизу. Там, на площади, теперь все видели его, все смотрели на балкон. Уже не только полицейские, из здания высыпало и продолжало выходить немало народу.
— Никаких — ни вам, ни вашим семьям, — отрезал Романов. — Могу гарантировать только беспристрастное разбирательство по каждому из вас — кто, как и зачем жил, что делал тут. Устраивает ответ?
Снизу промолчали. Но первые люди уже складывали оружие рядом с Жарко. Он стоял у капонира, широко расставив ноги, руки — на бедрах, и в его позе не было рисовки. Всем стало ясно, что «процесс пошел» и уже неостановим. «УАЗ» отъехал, и Романов вдруг увидел того капитана, который просил автоматы, — он, оказывается, не ушел, стоял как раз за машиной.
Ознакомительная версия.
