Неторопливо, стараясь ничего не пропустить, майор стал осматривать свою одежду и обувь. Ничего подозрительного. Затем принялся осматривать связку ключей и самое пристальное внимание брелоку. Брелок с ним уже три года. Массивная металлическая пластинка с фирменной надписью, которую он нашел в пачке чая. Сразу две цели решили создатели этого рекламного продукта: приятное ощущение для чаехлеба и всем видимая реклама чая. Если бы они знали русскую пословицу, что чай не водка, много не выпьешь, то они сделали бы для России совершенно другую рекламу: чай как водка, много выпьешь или: пакетик чая как один триньк, то есть глоток. А там уже сами решайте, какую дозу вам заваривать.
Лысенко постоянно работал с уголовным элементом, особенно старого пошиба, и знал, что чифир — круто заваренный чай — двадцатипятиграммовая пачка индийского чая на поллитровую алюминиевую кружку крутого кипятка и пьянит, и лечит от всех болезней. Здорового человека такая кружка может свалить в гроб, а тех, кто на каторге или на лесоповале, на ноги ставит.
Зажигалка у майора простая, прозрачная, сам купил дня три назад. Портсигара нет. Вот и все. Хотя, не все. Бумажник. Подарок министра на день рождения. Не так давно это было. Бумажник удобный. Деньги легко укладываются и легко вынимаются. Отделения всякие есть, например, для денежки серебряной или золотой, чтобы деньги в бумажник приманивать и чтобы деньги в нем никогда не кончались. Некуда здесь поместить микрофон с антенной. Кнопка защелки слишком мала, а вот фирменный знак "Super" вполне подходит для размещения микрофона. Вот и маленькие отверстия на букве S.Чуть приподняв ключом фирменный знак, Лысенко увидел тоненький волосок, уходящий в сам бумажник.
— Так, вот и антенна, — удовлетворенно подумал майор. — Хитер монтер, — это уже о своем друге-министре, — подарок с дальним прицелом. Интересно, сколько таких бумажников он раздарил? Сейчас техника такая, что микрофон где угодно можно разместить. Помнится, у пограничников появилась проволочка как паутинка. Не подумаешь, что это провод, зато, когда обмотаешь такой паутинкой телевизионный кабель платного телевидения, то и у тебя на простую антенну начнут приниматься такие передачи, что закачаешься. А с бумажником разберемся. Будем дозированно выдавать ему информацию, а микрофон пробкой заткнем.
Через день все средства массовой информации взахлеб стали рассказывать о гениальном решении президента переименовать милицию в полицию, чтобы переменить негативное отношение население к милиции на положительное отношение к полиции.
Лысенко так и представил себе картинку: полицейский в фуражке-фрицевке с большим козырьком, в черной куртке со светлым воротником и белой повязкой с надписью "Polizai" идет со "шмайсером" по улице под приветственные улыбки жителей, вежливо прикладывая руку к козырьку фрицевки.
От всего представленного майора даже передернуло.
— Каким нужно быть недалеким человеком, — думал он, — чтобы не знать отношение русского человека к полиции, особенно к той, что была создана немецко-фашистскими оккупантами на оккупированной территории. Это навсегда погубило у нас название полиция. Название милиция уже устоялось. Когда-то она была именно тем органом, который поддерживал порядок и защищал граждан. А сейчас милиция защищает власть и криминал — две ветви власти в современной России. И никакие перемены названия дела не решат. А я уйду из милиции, как только начнут всех переодевать в полицейскую форму. Полицаем никогда не был и не буду.
Встречи с объектом будем проводить реже. Займемся сайтостроительством, благо шаблоны сайтов у меня имеются, главное — понять, что и к чему.
Второй момент. Похоже, что министр прав. Я допустил небольшой прокол в беседе с моим новым знакомцем. Нужно менять психологию, а то от меня за версту ментом прет. Те, кто работает под прикрытием, годами вживаются в новую шкуру, а я за пару дней хотел стать диссидентом. Меня как в школе милиции учили?
— Товарищи курсанты, — вдалбливали нам денно и нощно, — вы не должны ни о чем не думать в свободное время, а не то додумаетесь до того, что вас придется лечить по законам Ленина и Сталина.
— А что же делать в свободное время? — спрашивали мы.
— Как что? — удивлялись наши учителя. — Водку пейте и баб трахайте, их вон сколько ходит никем не обласканных. А если вас думы мучают, то думайте о том, как выполнить любой приказ вашего начальника.
— А если этот приказ незаконный? — ухмылялись мы.
— У начальников незаконных приказов не бывает, — объясняли нам, — все их приказы законные, потому что законы пишут для вас и простых обывателей, а не для начальников.
— Понятно, — думали мы, — чтобы стать над законом, нужно стать начальников. А кто же является законом для наших начальников, — спрашивали мы себя и сами же и отвечали, — над нашими начальниками законом являются их начальники, а для тех, еще большие начальники, а мы все начальники над нашими народом. Мы с ним что угодно можем делать, а он даже протестовать не может, потому что ему припишут сопротивление сотрудникам милиции и посадят в тюрьму. Я его буду табуреткой по голове бить и мне ничего за это не будет. А если он попробует рукой защититься от моей табуретки, то это уже будет сопротивление сотруднику милиции.
Сотрудников милиции бывших не бывает. Это как зараза. Как конвойники всю семью под конвоем в кино водят, так и милиционеры всю жизнь раскрывают преступления своих домочадцев. Пожарники все рвутся пожары тушить. Шофер даже в гробу будет жать на педали тормоза или газа, и переключать передачи в катафалке. Или военный. Тот вообще смотрит на какую-нибудь картину, пейзаж, например, и сразу думает, где он расставит пулеметы, а куда посадит гранатометчика, чтобы остановить колонну противника или отразить атаку. А вот чекист смотрит на портрет и определяет, не является ли этот человек врагом нашего государства. У всех и сны снятся профессиональные. Повариха, например, всю ночь шинковала капусту, а утром встает вся уставшая-уставшая, а ей еще на работу идти наяву капусту шинковать. Кстати, о бабах. Надо проверить, есть ли женщина у моего объекта.
Дня через два, основательно подготовившись теоретически, Лысенко без предупреждения нагрянул в гости к своему подопечному. И, как всегда это бывает, сюрпризы в наше просвещенное время не катят. Объекта не было дома. Около его дверей стояла симпатичная дама лет около тридцати, и остервенело нажимала на кнопку звонка.
— Вы не из ЖЭКа случайно? — Николай Иванович спросил это с сочувствием, прекрасно понимая, какая собачья работа у работников домоуправлений. — Если есть какой-то вопрос, то я передам Юлиану Васильевичу, вы уж не сомневайтесь. Он человек серьезный и вам сразу перезвонит.
