– Да ты что! – воскликнул Шишига. – Попасть прямо к этим тварям?
– Думаю, в общей с ними реальности они не так уж и опасны, – ответил я. – Иначе стоило бы им прятаться от нас в прошлом?
Шишига подумал и сказал:
– Логично.
– Спасибо, Ростик, – сказала, наконец, Мира. Ее щеки заалели. – Ты дал нам всем надежду.
По-моему, она хотела сказать что-то еще, но неожиданно смутилась. Я улыбнулся в ответ:
– Спасибо тебе за поддержку, чемпионка. Но еще мало сделано. Все остальное впереди.
– А в той Москве, которая реальная, там уже догадались о существовании этих самых… хронокеров? – спросил Шишига.
– Сомневаюсь. Хроновизор уникален. Другого такого в мире не существует. Разве что только, если они воспользуются близнецом этого. Впрочем, это мы можем узнать. Если в реальном времени аппарат по-прежнему пылится в лаборатории, значит, там еще ничего о расслоении времени и хронокерах не знают.
– И не скоро узнают, – угрюмо сказал Шишига. – Как ты думаешь, а эти твари разумны?
– Я еще не изучал особенно график расслоения времени, но кривая нормального распределения вызывает у меня некоторые подозрения. Создается впечатление, что есть внутренняя закономерность в том, как робинзоны разбросаны по временам. Нарушение фундаментального закона вероятности говорит об элементе преднамеренности в происшедшем…
Тут я заметил, что Мира и Роман совершенно уже перестали меня понимать. Оба были настолько поражены услышанным, что не могли уже воспринимать дальнейшие мои разглагольствования с достаточным вниманием.
Я тоже чувствовал себя утомленным и сказал:
– Ребята! Завтра я пораньше хочу взяться за работу, поэтому, если не возражаете, сейчас лягу спать. Надо, чтобы немного утряслось то, что мы узнали сегодня.
Я посмотрел на Миру. Она улыбнулась и спросила:
– Может, поесть хочешь?
Кажется, наши отношения налаживаются, подумал я и, улыбнувшись, покачал головой:
– Спасибо. Я перекусывал по пути.
Я встал и пошел устраивать постель.
– Ну, а мне на вахту, – сказал Шишига.
Ночью я несколько раз просыпался и каждый раз раздраженно задавал себе вопрос: что мне мешает привезти сюда кровать? Хотя бы надувной матрац. В магазинах полно таких самонадувающихся штуковин. Подумав так, я переворачивался на другой бок и вновь засыпал.
Я проспал до семи утра. Найдя на кухне веревку, я взял бадейку с водой и вышел на улицу. Там опять было солнечно и еще более холодно.
Обойдя здание, я прикрепил бадейку к кронштейну навеса над входом в подвал и устроил что-то вроде умывальника. Умывшись, нагреб в руки одежду и вернулся в дом. В кухне все было подготовлено для того, чтобы на завтрак не тратить много времени.
Я поставил вариться кофе, а сам разложил на подносе нарезанный хлеб, открыл банку с икрой, принес из холодильника масло. Через пять минут завтрак аристократа был готов.
Я перенес все в зал, расставил на столе. Затем с некоторым сомнением поглядел на спящего Шишигу, налил в одну из чашек дымящегося кофе, поставил на поднос, а рядом на блюдце положил три бутерброда и понес все это на второй этаж.
Тихонько постучав в дверь Миры, я вошел в комнату.
Девушка натянула на себя одеяло и уставилась на меня слегка опухшими глазами. Видимо, она спала крепко, потому что не сразу вспомнила, как мило и по-дружески мы расстались вчера вечером: это я понял по ее первоначальной попытке изобразить на лице недовольство. Но тут же во взгляде ее промелькнула светлая искорка, и недовольство сменилось простодушной растерянностью.
Мира и впрямь не знала, как ей отреагировать на мой пассаж, и сам я вдруг почувствовал, что выгляжу нелепо. Поставив поднос на столешницу бара-холодильника, рядом с золотой статуэткой, я развел руками и сказал:
– Доброе утро!
Она улыбнулась.
– Доброе утро, Ростик. Ты можешь быть таким милым…
Я немного замялся и, не зная, что сказать, хотел выйти, но Мира снова заговорила:
– Вчера твоя теория сильно меня впечатлила. Я долго не могла уснуть. Все лежала и думала, как это будет выглядеть: луноход возьмет и просто на глазах исчезнет?
– Какой луноход? – не сразу сообразил я.
– Игрушечный, – сказала она. – Тот, который ты собираешься применить в эксперименте.
– Это может быть танк или грузовик, – сказал я, – не имеет значения. Главное, что с помощью заводной игрушки и хроновизора мы сможем провести испытание канала между двумя временными пластами.
Я еще раз улыбнулся.
– Не буду больше смущать. Оставляю наедине с завтраком.
Спустившись вниз, я обнаружил, что Шишига уже сидит за столом и энергично намазывает хлеб маслом.
– Привет! – радостно сказал он. – Кофе в постель? Молодец! На правильном пути. Мире это нравится. Федя тоже любил такие жесты делать.
– Вот и отлично… – пробормотал я, чувствуя, как настроение слегка омрачается. – А из-за чего, кстати, они расстались?
– Да просто характерами не сошлись. Федя был слишком навязчив в своих идеях. Я таких людей не понимаю.
– В каких это идеях? – спросил я.
– В идеях достижения абсолютного счастья.
– Как это?
– Ну, понимаешь, он слишком много уделял внимание их отношениям. Хотел, чтобы эти отношения становились все гармоничнее и гармоничнее. При этом сам он был ужасно консервативным. Никогда не искал новых методов. Если им случалось поссориться, он мог ее уговаривать по несколько часов подряд. Ругал, умолял, упрашивал, снова ругал, но в конечном счете слушал только самого себя. Держи бутерброд.
Мы принялись завтракать.
– Ну, а Мира? – спросил я.
– Что Мира?
– Какая она была в семейных отношениях?
Шишига посмотрел на меня с неюношеской хитростью и сказал:
– Мира – девушка то, что надо. В ссоре она лучше промолчит, чем поспорит. И никогда не заплачет. Хотя, она тоже немного консервативная…
– Ты-то откуда все о них так хорошо знаешь? – спросил я.
– А я жил с ними некоторое время.
Я подумал о Федоре, какой он умница все-таки, грезил о счастливой семье, позволил жить в квартире брату жены, а потом и вовсе оставил им всю квартиру.
Потом я подумал о бутербродах и о том, что запасов соленой икры нам хватит на два-три года, а вот хлеба – не больше, чем на две недели, потому что теперь эти запасы для нас ограничиваются не количеством их в магазинах, а сроком хранения. Надо будет привезти в «Поплавок» муку и минихлебопекарню. А еще надо срочно запастись сливочным маслом – в морозилке еще полно места.
После завтрака я обхватил руками хроновизор и отнес его к машине. Сев за руль, я включил рацию: Шишига взял с меня обещание быть всегда на связи и слишком далеко не отъезжать, чтобы связь не прерывалась.
Отчего-то меня снова потянуло к Пречистенке, и уже через двадцать пять минут я остановился на том самом повороте, где во рву был погребен троллейбус.
