даже косой взгляд карается жестокой местью. Страшнее зверя — лесного эльфара только кровожадный орк. И где-то обыватель будет прав.
Границы Вечного, или Великого, леса, как часто его называют, представляют собой труднопроходимый лес со множеством ловушек, магически одаренных хищных животных и разного рода опасностей для чужаков, решивших на свой страх и риск погулять по лесу. Но за приграничной полосой густого, непроходимого леса шириной две лиги начинается совсем другой лес, который более похож на ухоженный парк, чем на лес. Широкие аллеи и просеки пересекают его с юга на север и с востока на запад. Чем ближе к центру леса, тем больше городов с красивыми домами. Между городами расположились фермы и плантации плодовых культур, на которых работают те, кто определен к труду. Как и у снежных эльфаров, у лесных существует разделение общества на дома и рода занятий. Высшие рода — воины и управленцы. Низшие дома трудятся на полях, плантациях и в мастерских. Между лесными эльфарами и орками существует давняя вражда из-за споров, кто первороднее. Каждый из этих народов считает себя первым творением Творца и непомерно этим кичится. Все остальные расы на Сивилле в их понимании достойны лишь быть рабами и слугами. Но если орки просты и понятны, они сами по себе и ни с кем в союзы не вступают, то лесные эльфары вынуждены были вступить в союз с королевством людей. Их с одной стороны поджимает Лигирийская империя, с другой — орки, а на юге, в Снежных горах, обитал непримиримый враг — снежные эльфары. Так было до последнего времени.
Союз с людьми сильно бил по самолюбию лесных эльфаров. Они считали это унижением для их первородности. Люди для них были слугами, низшими, и они мстили людям за каждый мелкий проступок, за неприязненный взгляд, брошенный в их сторону. В городах королевства Вангор они чувствовали себя неприкасаемыми господами. Превосходя людей в ловкости и в умении владеть холодным оружием, они охотно вызывали дворян на дуэли и с легкостью убивали неосторожных аристократов. Если не могли убить на дуэли, в дело включался изощренный механизм мести. Месть у лесных эльфаров была возведена до уровня государственной политики. Естественно, это охлаждало пыл любому жителю королевства начинать спорить с лесным эльфаром. Каждый здравомыслящий подданный королевства Вангор знал, что обидеть лесного эльфара — это значит погибнуть самому и погубить своих близких. Их боялись и ненавидели. Но королям Вангора приходилось с этим считаться и мириться. Союз с лесом сдерживал аппетиты империи. Так было до последнего времени.
Зато в Лигирийской империи лесные эльфары были вне закона и там не появлялись. Что также склоняло аристократов Вангора стать подданными империи и наконец освободиться от ненавистного страха перед лесными эльфарами.
Меня трудно было назвать здравомыслящим человеком. Я ухитрился сразу же стать врагом леса. И находился под давлением страшной мести с их стороны. И понимая, что хуже уже ничего не будет, стал их открытым и скрытым врагом. Открытым как граф Ирридар тан Аббаи Тох Рангор. Скрытым как хранитель степи Худжгарх. И еще неизвестно, кто страшнее.
Но политику королей и императоров определяют не сами правители и не их окружение. А те, кто стоит над ними и борется за власть.
За империей и Вечным лесом стоял Рок. За степью, или вернее частью ее, — Худжгарх, молодой, неокрепший хранитель. Вангор и Снежные горы были сами по себе. Западное полушарие принадлежало красавице Беоте, но она была насколько прекрасна внешне, настолько же черна душой. Жестокая и хитрая правительница, которой приносили кровавые жертвы ее жрицы-дзирды.
Пришло время, и Рок положил глаз на Вангор и Снежные горы. Потерпев неудачу в степи, он замыслил новую хитроумную комбинацию. Хотя почему замыслил новую комбинацию? Он спланировал ее давно и долго и упорно готовил для нее почву. Лишь мое появление в раскладе сил на планете как Худжгарха стало ломать его планы. И тогда он открыл охоту на моих близких. Скотина…
Я его не то чтобы ненавидел, я его презирал за мелочность, жадность и мстительность. Но и серьезно опасался. Рок накопил большие силы и влияние на планете и стал угрожать не только мне, но и своей красавице сестре чернокожей Беоте. Она мало чем отличалась по складу характера от своего братца. Такая же жестокая, алчная и мстительная. Только силенок у нее поменьше, и она прячется от Рока на другом полушарии. А я-то рядом. Так что битва у нас, можно сказать, не на жизнь, а на смерть. Причем смерть угрожает только мне.
Я не стал возвращаться в Вечный лес (чтоб он весь сгорел) по их дорогам, через погранпосты и таможню. Пришел, как и ушел, телепортом.
Студенты продолжали жить в тренировочном лагере пограничников и тренироваться в целях слаженности совместных боевых действий с новобранцами лесных эльфаров. Внешне все казалось безоблачным. Штоф, которому я придал на усиление невесту Ринаду, из бывших чигуан, которых я, можно сказать, почти насильно сосватал, управлял отрядом умело и поддерживал дисциплину. Но я не верил в благолепие картинки. Аристократы не могли просто так признать главенство простолюдина. Что-то они замыслили. А я стал очень подозрительным. Поэтому не стал проявлять себя в лагере и решил походить среди студентов под скрытом и послушать, что говорят, какие глупые замыслы родились в их буйных головушках в мое отсутствие. Говорят, что подслушивать неприлично. А собирать разведданные вполне себе хорошо. Так вот и я решил собрать разведданные.
Мое возвращение совпало с возвращением студентов с полевых занятий. Наступал вечер. По озеру гулял и рябил воду ветерок. У берегов шумел тростник.
Благородные жили компактно в центре лагеря. Девочек заботливо окружили домики мальчиков, а все ребята неблагородного происхождения жили на его окраинах, что, впрочем, ничуть их не оскорбляло.
Первое, что бросилось в глаза, — это то, что благородным господам носили воду из озера простолюдины-студенты. Умеют господа нагибать простых людей, а у тех привычка служить и вечно кланяться не проходит с годами. Видимо, впитали с молоком матери. Хотят носить — пусть носят, я им не мама и не папа.
Воду грели в котлах и разносили по домикам, но, правда, только девочкам. Неблагородные дамы не мудрствуя лукаво мыли свои прелести в озере за кустами, и за ними, хихикая, подглядывали трое балбесов, которых я воздушным кулаком отправил в воду. Полет ребят был впечатляющим, а визг девчонок оглушительным. Студентки опомнились первыми и с воплями «Топи их, девочки!» сразу же набросились на парней. Особой стыдливостью они не обладали, не позволяло быть гордыми простое звание.
Я не стал смотреть продолжение трагикомедии и пошел дальше
