Верховной Ведьмы, которая на тот момент настолько стала одержима идеей заполучить Рамона, что мнение самого Рамона уже в расчёт не бралось. Возможно этому послужила свалившаяся, в прямом смысле, с неба власть. А может и коктейль чувств, которые терзали влюблённую девушку. Этого уже не узнает никто, как и сама Поляна, которая так и не смогла всего выяснить.
«Ведьмы не обязаны блюсти целибат. Никто не обязан, кроме Верховной, одновременно являющейся Первожрицей Мистик. Так было всегда, так есть и так будет продолжаться, пока Её милость простирается над нами и дарует моим сёстрам силу, — прошептала Поляна, нервно дёрнув уголком перекошенного рта. Было видно, что она сдерживается из последних сил, чтобы снова не начать выть от боли. — Ты только представь, реакцию влюблённой женщины, которой после принятия Её силы сказали, что она не может быть с возлюбленным. Не только с возлюбленным… Ни с кем, — горько произнесла Наставница. — Это — страшно, Мегавайт.
— И поэтому вы решили, что. Лиэль должна пройти то же самое? — ужаснулся я. — Вы же с Рамоном её любите ! Неужели ты хочешь ей такой судьбы? — сейчас я смотрел на Поляну совсем другими глазами.
— А выбора ни у кого нет, — опустила глаза Поляна. — Если она не примет силу и не станет на Служение, она умрёт. У меня с Мистик был договор.
— Как вы могли? — выдохнул я.
— А что мне было делать? — прошипела Поланея. — Если бы не помощь нашей богини, нам бы даже до площади дойти не дали! И даже ускользнув чудом, мы бы продолжали оставаться для Верховной, как на ладони. Три двойки Боевых Ведьм — и всё бы закончилось гораздо раньше.
— Но зачем? — ошеломленно спросил я. — Зачем ей было вас убивать? Неужели она настолько вас ненавидела?
Поляна попыталась рассмеяться, но из её пересохшего горла вырвался только надтреснутый смех, больше похожий на клёкот.
— Она ненавидела не нас, а то, что благодаря нам Лиэль осталась жива.
— Так погодите, — нахмурился я. — Лиэль — дочь Верховной? А как же эти ваши нельзя? Я ничего не понимаю.
— Любой запрет можно обойти, — глухо произнесла Поланея. — А любого мужчину можно обмануть. Он был с ней всего одну ночь. Был, думая, что это была я. Не спрашивай как, я тебе всё равно этого не расскажу… И ей не расскажу, — кивнула ведьма. — И это не из-за любви. Это оттого, что за свои грехи всегда можно рассчитаться. Плата высока, но она есть, и это — родная кровь. Жизнь кровного родственника… Дочери».
Теперь всё становилось на свои места, и я это отчётливо понимал. Находило объяснение странное поведение Рамона, который безоговорочно отпускал их в любые авантюры на край мира, понимая, что им в любом случае будет везде во сто крат безопаснее, нежели там, где может появиться Верховная.
Я понимал, почему Поляна так жёстко, а порой и жестоко воспитывала Лиэль, готовя её к чему-то. Теперь я знал — к чему.
Понимал, куда и зачем пропала сама Поляна и почему ничего не объяснила своей «даре»…
Это был выбор без выбора, в который они сами себя загнали восемнадцать лет назад, попросив помощи у Мистик. И можно было бы обвинить богиню в чрезмерной жестокости, вот только это будет не совсем верно. Всё, что происходит с нами — результат наших решений. Только наших и ничьих более.
Так можно ругать ростовщика, который ссудил тебе денег под огромные проценты, с явной выгодой для себя. И тебя к этому ростовщику никто не звал и не тянул силой. Ты сам туда пришёл.
«Когда Верховная лишилась половины своих сил, которые ей были дарованы, она только тогда поняла, что натворила. Только тогда поняла, что власть и могущество она любит намного больше, чем Рамона и собственную дочь. С этого момента наши жизни уже не стоили и гнутого медяка, — отстранённо произнесла Поляна, смотря перед собой бездумным взглядом. — Меня она не могла убить собственноручно, поскольку я была единственной в Ковене, кто превосходил её по магическому потенциалу. По урезанному Мистик потенциалу».
После инициации Лиэль, Поляна уже знала, что отсчёт начался, и что ей рано или поздно придётся убить сестру до того, как воспитанице стукнет девятнадцать.
«Через три дня, — вымученно усмехнулась Поланея. — Девятнадцать ей через три дня. Если она не заберёт у меня своё наследие — мы обе с ней умрём. Пожалуйста… Приведи её!».
Я спокойно пересёк площадь, уверенным шагом направляясь к видневшемуся выходу из Дон-мора. Себе я отводил всего час. Этого вполне достаточно, чтобы добраться к месту, где я оставил остальных.
Но сначала нужно кое-что сделать, чтобы навсегда отбить охоту ставить мне палки в колёса. Каюсь, я мог выбраться, просто набросив «Вуаль», но в этот раз предпочёл этого не делать, ведь для того, чтобы решить любую проблему, от неё нужно не бегать и урываться, а брать и решать.
«И сейчас я всё решу, — криво усмехнулся я, делая шаг наружу, где в ночном небе неизменно продолжали висеть два светила, окружённые россыпью ярких звёзд. — Вот только уверен — это вам не понравится!».
Фигуры, бросившиеся ко мне, я игнорировать не собирался, но пока они ко мне добегут, у меня оставалось несколько секунд, для того, чтобы полной грудью вдохнуть пьянящий воздух предгорий Гуконского хребта и просто взглянуть на небо.
А когда между мной и нападавшими оставалось меньше пятнадцати шагов, я просто активировал «Вызов Стража».
Нет ничего невозможного. Ни для тебя, ни для меня, вообще ни для кого. Трудно многое, да что там, почти всё в жизни трудно. Но «невозможно» — это бессмысленное слово. Опасная, ложная идея. Зря ты в неё так вцепился.
(Макс Фрай, «Неуловимый Хабба Хэн»).
Флерал. Аиталская империя. Гуконский хребет. Окрестности Дон-мора
Жало вошло игроку точно в горло. Как раз в аккурат чуть выше той точки, где сходятся кости ключицы. Там, где горло паладина, который решил попытать счастья в бою со мной, было лишено всякой защиты.
Коротко всхлипнув, «пал» на миг сбился с шага, непонимающе смотря
