возникло вопросов, как, пусть очень небольшие, но все-таки почти звезды могли оставаться необнаруженными до последнего времени, находясь на столь незначительном расстоянии. Речь ведь идет о семидесяти световых годах от границ освоенной нами зоны.
— Вопросы, может, и возникли, — задумчиво ответил Олег, — но заниматься поиском ответов оказалось уже некому. Случись такое до или даже во время войны, туда отправили бы, как минимум, беспилотный разведчик, а скорее полноценную экспедицию, но после гибели Метрополии и начала тетралового кризиса всем стало не до каких-то недозвезд, возникших где-то на далекой периферии за пределами освоенного космоса. Я даже думать боюсь, сколько сейчас стоит тетрал, необходимый, чтобы туда добраться.
— Но ведь очевидно же, что эти объекты могут быть как-то связаны с вторжением Роя, — высказал свое мнение Сорг, — Да, они обнаружены уже после войны, но ведь даже мне понятно, что они не могли просто висеть в пространстве незамеченными почти сотню лет с момента изобретения нашими цивилизациями дальних гиперсканеров, которые просто обязаны были их обнаружить. А что это значит? Есть только два варианта. Либо эти коричневые субкарлики были каким-то образом скрыты от обнаружения и стали доступными для наблюдения только одиннадцать месяцев назад, либо их просто не было в нашем пространстве, а потом они откуда-то появились.
— Вопрос этот, несомненно, важный, но сейчас для нас совершенно неактуальный, — решил я вернуть дискуссию в конструктивное русло, — думаю, мы к нему вернемся, но вряд ли скоро. А сейчас нужно решать проблему с тетралом. Если я правильно понял Колна и Сорга, начать стоит с Витрона. В нашем каталоге он значится, как Мю Волка. Лететь туда около пятидесяти световых лет — не близко, но не проверить этот вариант было бы глупо. Нам предстоит около сорока прыжков. На мой взгляд, есть смысл по дороге посетить еще несколько звездных систем в бывшем пространстве джангров. Колн, вам виднее, какие из них наиболее перспективны.
* * *
Лететь мы решили на среднем разведчике, как на самом экономичном из наших кораблей. Тащить в такую даль всю эскадру было бы крайне неразумно — топливо не бесконечное.
В качестве временной базы мы выбрали тот самый злополучный астероид, где мы с Олегом встретили джангров. Выбор этот оказался довольно удачным. В заброшенной выработке остались запасы азота и кислорода, вполне работоспособный гравикорректор, старый, но надежный вычислитель и кое-какое шахтное оборудование, включая проходческий щит, расходные материалы для которого мы не забыли выторговать у ребят с Индейца-2. Кроме того, улетая в спешке с астероида, мы собрали не весь тетрал, особенно высыпавшийся из цистерн, разбитых снарядами и ракетами Роя. Инженеры Ханджара били себя пяткой в грудь, что смогут организовать его очистку от каменно-металлической пыли, с которой он смешался.
Еще одним преимуществом этой забытой шахты являлось ее местоположение. Система безымянной звезды, имеющей в нашем каталоге только условный номер из двух букв и шести цифр, вокруг которой и вращался наш астероид, находилась как раз на границе освоенной человечеством зоны космоса. Дальше шла пара десятков световых лет слабо изученного пространства, за которым начинались владения джангров. Возможно, именно поэтому удирающий от Роя эвакуационный транспорт оказался именно здесь, а не где-то в другом месте. В результате нам даже почти не пришлось делать крюк, чтобы привести сюда четыре наших корабля.
В разведывательный рейд я взял с собой поровну людей и джангров — по четыре представителя от каждой расы. Сигруд остался на базе с остальными джанграми, чтобы продолжить осваивать управление эсминцем. Олега я тоже оставил на астероиде — за всей этой сборной солянкой нужен был постоянный пригляд.
Хельга, к радости Олега, даже не заикнулась о том, чтобы лететь с нами, прекрасно понимая, как это будет выглядеть. Я тоже порадовался разумности ее решения, поскольку не стал бы брать агента ИСБ в этот полет ни при каких обстоятельствах. Мое доверие к Хельге все еще находилось на уровне «хрен его знает», и рисковать непонятно ради чего я был не готов.
Главным среди джангров, полетевших со мной, стал Колн, как специалист, наиболее близкий к предмету нашего поиска. Для джангров специализация являлась самым важным критерием при выборе командира, так что никаких споров тут не возникло. Мое общее командование экспедицией тоже не обсуждалось, равно как и то, что старшим среди оставшихся на базе людей и джангров становился Сигруд, а его заместителем — Олег.
Перед оставшимися стояло сразу несколько важных задач. Помимо обустройства базы, а также сбора и очистки тетрала, рассыпанного вокруг места гибели эвакуационного транспорта джангров, они должны были попытаться расконсервировать выработку и возобновить добычу тетралита. Тот же архив, из которого мы узнали о существовании этой шахты, содержал информацию о том, что незадолго до ее закрытия местным горнякам удалось найти две весьма богатые жилы, концентрация тетралита в которых позволяла использовать руду для выработки тетрала почти без предварительного обогащения. Это настолько существенно снижало себестоимость конечного продукта, что производство тетрала из такой руды при нынешних ценах на топливо могло стать рентабельным. Но эта задумка была скорее страховкой на случай, если тетрала в пространстве джангров мы не найдем — уж больно сложным казался мне путь с добычей и переработкой руды.
В качестве промежуточных пунктов маршрута Колн порекомендовал выбрать Дзету Южного Треугольника и безымянную звезду в созвездии Скропиона. У джангров она называлась Кута, по крайней мере, так лингвистическая программа адаптировала это имя к человеческому восприятию.
Связь пропала после второго прыжка. Имперской сети гипермаяков, являвшихся одновременно и ретрансляторами сигналов гиперсвязи, здесь никогда не было, а своих маяков у нас не имелось, да много их в трюме корабля-разведчика мы бы и не увезли, так что до нашего возвращения о связи с базой можно было забыть.
Лететь нам предстояло почти два месяца, и тут мне открылась любопытная сторона менталитета джангров. Ну, наверное, не всех джангров, а тех ученых, которые оказались среди спасенных с эвакуационного транспорта. Эти ребята просто не могли жить без своей науки, и если не было возможности заниматься исследованиями или какими-то практическими разработками, они испытывали настоятельную потребность делиться своими знаниями с окружающими. Я обратил внимание на эту особенность еще когда мы с Лингом разбирались с тем, как заставить наш человеческий вычислитель работать в паре с гипердвигателем транспорта джангров, но тогда я списал это на личные особенности Линга. Как оказалось, я ошибся.
На беду джангров среди человеческой части экипажа нашего корабля нашелся только один человек, имевший специализированное инженерно-техническое образование. По моей задумке людям в нашей экспедиции отводилась
