или выпущенных кишок. Давай показывай, что там у вас.
– Как скажете, босс.
Из динамика донесся шорох. Лицо Худи исчезло. Вместо него на экране мелькнуло что-то серо-черное, на краткий миг появились густо затянутые паутиной самолеты, а потом Богомолов увидел зятя. Тот лежал внутри чего-то похожего на плотный, сохраняющий форму мешок. Лицо напоминало обтянутый кожей череп, в открытых глазах застыла смертная мука. Из-под рваной одежды на груди и животе торчали какие-то полупрозрачные тесно прижатые друг к другу бугорки, похожие на донца химических колб.
– Что это с ним? – поинтересовался Игорь Михайлович.
Снова шорох. Снова промелькнули самолеты под белым покрывалом, и на экране опять появилось непривычно большое лицо Худи.
– Это яйца, босс. Какая-то тварь сделала из вашего зятя инкубатор. Из него уже выполз один детеныш, чем-то похожий на краба с шестью суставчатыми ногами. Кастет хлопнул уродца, так что вы не переживайте.
– А мне-то с чего переживать? – удивился Игорь Михайлович и подумал: «Зря грешил на судьбу. Даже если не выйдет найти и вернуть паучиху, у меня есть ее потомство». – Я так понимаю, у вас ПДА с собой?
– Да, босс.
– Включите их и встаньте по бокам от находки. Так ученые определят ваше точное местоположение и вместе с грузом перенесут на архипелаг. Думаю, будет не лишним отделить кокон от остальной паутины.
– А это не опасно, босс?
Вопрос остался без ответа. Какое-то время Худя смотрел на моргающую по центру экрана белую табличку с крупными буквами: «ВЫЗОВ ЗАВЕРШЕН», потом захлопнул крышку ноутбука и окликнул Кастета:
– Слыхал, что босс велел? Доставай нож и режь паутину, а я пока проверю твой ПДА.
Богомолов вывел на экран смартфона телефонную книгу, выбрал из списка номер руководителя научной группы, но в последний момент решил переговорить с ним с глазу на глаз и покинул кабинет. Он неспешным шагом добрался до самого большого по площади технического зала исследовательского центра, где и нашел профессора Карташова.
После неудачной попытки запуска трансмиттера Альберт Аркадьевич практически не отходил от похожего на гигантскую подкову аппарата. Вместе с другими учеными и техниками он трудился над восстановлением перегоревших схем электронного блока управления – большого черного куба со снятыми боковыми панелями, пытаясь вернуть устройство к работе. В воздухе висел приглушенный гул голосов, пахло табачным дымом, канифолью и расплавленным припоем.
Карташов обернулся на звук шагов и приветственно помахал рукой:
– Здравствуйте, Игорь Михайлович! Какими судьбами?
– Да вот, решил узнать, как продвигаются дела.
Профессор отделился от группы людей в белых халатах и синих комбинезонах (те тыкали жалами паяльников в зеленые платы и прикладывали похожие на блестящие спицы штуковины к разноцветным пучкам проводов) и подошел к главе корпорации.
– Хорошо продвигаются. Завтра попробуем снова запустить трансмиттер.
– Надеюсь, это будет не как в прошлый раз, – улыбнулся Богомолов, но взгляд его золотисто-коричневых глаз остался колючим. Щеки профессора налились краской, он нервно сцепил пальцы в замок, опустил глаза в пол и забормотал что-то невнятное. – Успокойтесь, профессор, я пошутил. Скажите, а телепорт уже восстановили? Его проверили, он нормально функционирует?
– Да, Игорь Михайлович, с ним все в порядке.
– Тогда распорядитесь доставить к телепорту герметичный контейнер для биологически опасных материалов и будьте готовы приступить к работе по моей команде.
Карташов не стал задавать лишних вопросов, хотя его так и распирало от любопытства. Он здраво рассудил, что скоро и так все узнает, и отправился выполнять замаскированный под просьбу приказ.
Богомолов дождался, когда профессор покинет зал энергоузла, и направился к столпившимся возле блока управления сотрудникам. Он так и не получил от профессора вразумительного ответа на вопрос: почему неудачный запуск трансмиттера повлек за собой исчезновение генетических химер из клеток, – и хотел сам докопаться до истины.
Будучи опытным управленцем и психологом, Богомолов зашел к интересующей его теме издалека. Сначала поиграл в доброго начальника и поспрашивал о всяких мелочах вроде бытовых условий и рациона питания, потом поинтересовался, как идет работа по ремонту блока управления, а когда увидел, что контакт между ним и сотрудниками профессора более-менее налажен, приступил к делу.
– Кто-нибудь объясните мне простым языком, как так вышло, что из-за неудачного запуска трансмиттера одномоментно исчезли генетически модифицированные особи? Ладно бы химеры здесь находились, но ведь лаборатория расположена в совершенно другом здании, хоть оно и соединено с главным корпусом подземным ходом. Альберт Аркадьевич пытался мне растолковать что к чему, но он так заумно выражался, что я ни черта из его объяснений не понял. – Богомолов заговорщически улыбнулся и понизил голос до шепота: – Скажу по секрету, мне кажется, профессор сам толком не знает, что произошло. Думаю, он нес абракадабру в надежде, что у меня голова пойдет кругом и я отстану от него с расспросами. Собственно, так оно и произошло.
– А может, техника ни при чем? – спросил один из ученых: молодой худощавый блондин с голубыми глазами и светлыми, едва заметными на почти детском лице бородкой и усиками.
– Что вы хотите этим сказать? – заинтересовался Богомолов.
– Может, их кто-то выпустил из клеток и спрятал в укромном месте?
Лысый техник с выпирающим вперед подбородком, крючковатым носом и черными, похожими на мохнатых гусениц бровями ущипнул блондина за бок. Ученый ойкнул и покосился на соседа. Тот поджал губы и сильно выпучил глаза, дескать, заткнись, пока не наболтал лишнего.
Игорь Михайлович усмехнулся и покачал головой.
– Я пришел к вам с открытым сердцем, поговорить по душам и хочу от вас ровно того же. – Он посмотрел на блондина: – Хорошее предположение, молодой человек, но неверное. Судя по записям с камер видеонаблюдения, когда гибриды исчезли, в лаборатории никого не было. Они как будто растворились в воздухе. Я ни за что бы в это не поверил, если бы не видел запись своими глазами.
– Вы вроде бы упоминали, что все исчезнувшие экземпляры были генетически модифицированными особями, – уточнил ученый с невероятно большими квадратными очками черепахового цвета. Выпуклые линзы так сильно увеличивали светло-серые водянистые глаза, что они занимали чуть ли не половину лица.
– Да, – кивнул Богомолов. – Полагаете, подобные изменения как-то способствовали исчезновению опытных экземпляров?
– Я думаю, имело место своеобразное подобие преципитации. – Ученый перехватил непонимающий взгляд хозяина корпорации и пустился в пространные пояснения: – Предположим, архипелаг и прилегающие к нему территории материка – один большой сосуд. Тогда все, что находится в пределах ограниченной воображаемой линией местности, – некий химический раствор в этом самом сосуде. Исходя из данной аналогии, созданное трансмиттером кратковременное искажение пространства стало специфическим реагентом, который вступил в реакцию с биологическими объектами, в чьем составе присутствовал чужеродный геном. В результате они стали преципитатом, то есть, говоря простым языком, выпали в осадок на дно сосуда.
Ученый замолчал. Игорь Михайлович какое-то время задумчиво смотрел на него, потом шагнул ближе и дружески похлопал по плечу:
– Спасибо! Интересная гипотеза. По крайней
