Шесть линейных кораблей двумя кильватерными колоннами входили в Синопскую бухту. Из истории я знал, что Осман-паша не опасался нападения, поскольку был твердо уверен — Нахимов не решится на подобное. В прошлые времена адмирал Ушаков не стал атаковать Синоп. Подошел, посмотрел, и ушел. И это сам Ушак-паша! Которого все турки хоть и ненавидели, но уважали, как умелого и храброго противника. А здесь какой-то Нахимов, которому до Ушак-паши, - как до Луны пешком. Никаких громких побед у него до сих пор не было. Однако, Осман-паша не учел, что Ушаков оставил в покое Синоп не по тому, что испугался. А потому, что на его рейде стояли всего лишь несколько невзрачных посудин, уничтожение которых не оправдывало риска подвергнуться обстрелу береговыми батареями. Разрушать же сам город русский адмирал не собирался. Вот и ушел, оставив турок в ложной уверенности о неприступности Синопа. Вот и Осман-паша угодил в эту ловушку, слишком переоценив мощь береговых укреплений. Аналогично ему думали и те, кто руководил береговой артиллерией. Поэтому, когда русская эскадра входила в бухту Синопа, по ней не было сделано ни одного выстрела. Стрелять было некому. Канониры находились в казармах, а не возле пушек. Поэтому батареи номер один, два, три и четыре, прикрывающие вход в бухту со стороны моря, молчали. Хотя тревогу дозорные поднять все же успели, и орудийная прислуга бежала сломя голову на свои посты. Но время было упущено. Русские корабли беспрепятственно вошли в бухту и становились на якорь с заводкой шпринга напротив турецких кораблей. Все, как и задумал Нахимов. Но из-за ветра не все прошло гладко, и некоторые стали на якорь не совсем там, где планировалось. Турки к этому времени уже пришли в себя и открыли огонь. Русские ответили тем же. Синопское сражение началось.
«Лебедь» подошел довольно близко к месту боя. До ставших на шпринги русских линейных кораблей было всего две мили. Чуть ближе находились фрегаты «Кагул» и «Кулевчи». В моей истории Нахимов приказал им следить за турецкими пароходами. И в случае попытки прорыва оных перехватить и уничтожить. Очевидно, такой приказ он отдал и сейчас. Да только, пароходов в этот раз у турок было больше. И быть сторонними зрителями в этом шоу они не собирались.
Доклад, что на всех пароходах начали разводить пары, пришел от Ганса, когда эскадра Нахимова только подходила к бухте, и туркам стали понятны ее намерения. Поэтому, когда раздались первые выстрелы, пароходы были в состоянии готовности. А дальше произошло именно то, чего я опасался.
Выбрав якоря, и используя свою хорошую маневренность в стесненной обстановке, пароходы прикрылись стоящими на рейде корпусами фрегатов, и когда турки открыли огонь, начали действовать. Обойдя стоящую на якорях эскадру Осман-паши возле береговой батареи номер шесть, они вчетвером атаковали стоящий крайним в линии 84-пушечный линейный корабль «Ростислав». Сделать это им было нетрудно, поскольку «Ростислав» стоял на шпринге, лишенный какой-бы то ни было свободы маневра. Причем турецкие пароходы старались удерживаться при этом в мертвой зоне для других русских линейных кораблей, и реально противостоять им, кроме «Ростислава», было некому. Фрегаты «Кагул» и «Кулевчи» явно не ожидали такого смелого маневра со стороны турецких пароходов, предполагая ловить их при прорыве в море, поэтому оказались довольно далеко от места событий. Во всяком случае, далеко для эффективного прицельного огня. И турки в полной мере воспользовались сложившейся ситуацией. Оказавшись в мертвой зоне для бортовой артиллерии «Ростислава», они быстро сблизились с ним и открыли сильный продольный огонь. «Кагул» и Кулевчи» спешили на помощь, но сделать это быстро не могли. Я понял, что пора вмешаться.
«Лебедь» рванулся вперед, сокращая дистанцию. Чтобы уменьшить влияние качки, легли на курс по волне и открыли огонь из носовых орудий. Целью выбран пароходофрегат «Мечидие», как наиболее опасный. Снаряды первого залпа хоть и не попали в цель, но упали в воду достаточно близко к «Мечидие», заставив его резко вильнуть в сторону. Следующий залп. Один снаряд упал с небольшим недолетом, второй все же зацепил фальшборт, пройдя над палубой. Расстояние сократилось до полутора миль. Третий залп. И два попадания. Наводчики носовых орудий, бывшие артиллерийские квартирмейстеры, доказали, что постигали науку стрельбы в условиях качки со всем усердием. Один снаряд угодил в кожух гребного колеса, второй в корпус чуть выше ватерлинии. Но без заметных последствий. Если бы стрельба велась не болванками, а фугасными снарядами, на «Мечидие» уже можно было бы ставить крест. Взрыв шестидюймового фугаса в районе ватерлинии проделает такую пробоину, что долго пароход не продержится. Но... Рано еще ходить с козырей. Поэтому обойдемся болванками.
Тем не менее, наша стрельба возымела действие. Турки поняли, что появился новый опасный противник, которого они раньше не воспринимали всерьез. Поэтому прекратили обстрел «Ростислава» и попытались удрать. Но если «Меджари-Теджарет», «Перваз-Бахри» и «Эрегли» это удалось, то вот «Мечидие» нет. Очевидно, снаряд повредил ему правое гребное колесо, поскольку пароходофрегат с трудом управлялся, рыская то вправо, то влево. И это решило его судьбу.
Подходить еще ближе нет смысла. Комендоры пристрелялись и успешно всаживали болванки в корпус «Мечидие». Турки пытались отвечать, но из-за большой для «ядерного» оружия дистанции и заметной бортовой качки успеха не добились. Хотя несколько ядер упало довольно близко. Так продолжалось до тех пор, пока один наш снаряд все же угодил в паровой котел. Зрелище получилось эффектное. Клубы пара окутали пароход, дымовая труба рухнула, а вверх полетели обломки. «Мечидие» потерял ход и на нем начал разгораться пожар. Уцелевшие турки в панике покидали обреченный пароходофрегат. Подошедшие уже довольно близко «Кагул» и «Кулевчи» поняли, что их помощь более не требуется, поэтому вернулись к своим обязанностям, перекрывая выход в море трем оставшимся турецким пароходам, которые все же успели удрать под защиту береговой батареи номер шесть. Устраивать дуэль с которой ни у нас, ни у «Кагула» и «Кулевчи» не было никакого желания. Поэтому мы отошли мористее, чтобы не попасть под случайные перелеты. Бой продолжался, но уже было ясно, что турки его проигрывают. Перевес в огневой мощи и выучка русских моряков сделали свое дело.
Однако, Синопское сражение еще не закончилось. Хоть часть турецких кораблей уже горела, а часть выбросилась на берег, остальные огрызались. Грохот выстрелов не смолкал, а клубы дыма от пожаров закрывали берег. И этим решили воспользоваться уцелевшие турецкие пароходы, попытавшись вырваться в море. Поскольку там хорошо понимали — сражение проиграно, и окончательное уничтожение эскадры Осман-паши лишь вопрос времени. Но в результате неудачного маневрирования «Меджари-Теджарет» сел на мель, подойдя слишком близко к берегу. А вот «Перваз-Бахри» и «Эрегли», прикрываясь дымом от горящих турецких кораблей, благополучно прошли между ними и берегом, выйдя в северную часть бухты. И у них был шанс на успех, поскольку «Кагул» и «Кулевчи» вовремя не заметили этого маневра из-за сильного задымления района боя. Но на беду турок за всем этим безобразием присматривал сверху Ганс, который сразу же сообщил о готовящейся попытке прорыва. Поэтому, когда турецкие пароходы наконец-то вышли из-под прикрытия дымовой завесы, там их уже ждал «Лебедь».
Первые же выстрелы поразили «Перваз-Бахри». Снаряды попали в корпус в носовой части. Неясно, дало ли это сильную течь, но турки поняли, прорыв в море невозможен. Поэтому решили не испытывать судьбу и отвернули к берегу. Мы прекратили огонь, чтобы поберечь снаряды. Вскоре оба парохода оказались на мели, сразу же начав стравливать пары в котлах. Экипажи «Перваз-Бахри» и «Эрегли» прекрасно видели, к чему привело попадание в котел на «Мечидие». Поэтому не хотели повторения чего-то подобного у себя.
