Тут Владимир Святославович ощутил слабость в ногах и ледяные пальцы на горле. Сильный удар, которого никто не мог ожидать. Так ударить мог кто-то из ромеев, но не обычный вольный ярл, пусть из числа сильных и уважаемых. Подобный ход можно было ожидать от того же Добрыни, от него самого, от покойной бабки, великой княгини Ольги… Все они достаточно пропитались ромейским ядом, получили естественную защиту и умели сами отравлять им других. Но Хальфдан Мрачный…
Советчики откуда-то оттуда? Невозможно! Этот ярл не принимал никого со стороны, демонстративно отстранялся даже от крещеных князей, от тех, кто, по его мнению и словам, «предал исконных богов, родных по духу и крови». Нет, не то. Но тогда что?
Последние мысли он произнес вслух. Потому ничего удивительного, что последовал ответ. От Доброги, который ни на мгновение не упускал нить беседы.
— Мои прознатчики говорили, что ярл очень полюбил читать греческие и римские книги. У него уже собралось немало книг, в том числе и про устройство власти от древних греческих городов-государств и до нынешней Византийской Империи. Не ищи заморских советников, княже, он их не приемлет. Мрачный сам себе советник, хотя мысли ближних внимательно выслушивает и соглашается, если они верны.
— Значит смолчать и затаиться? — Владимир в досаде ударил кулаком правой руки по раскрытой ладони левой. — Проклятый варяг! Раз за разом бьет по нашим уязвимым местам, словно у него тут везде глаза и уши.
— Возможно, так оно и есть, — пожал плечами Доброга. Его спокойный голос поневоле привлекал к себе повышенное внимание. — Я, княже, грамотку тебе составил прочти на досуге. Тут я никого не обвиняю, но кое-какие думы и находки настораживают. Прочти, а потом сам решишь, что да как делать надобно.
Вытащив туго скрученный свиток и передав его князю, Доброга сохранял бесстрастное выражение лица, но внутри злорадно посмеивался. Сейчас он начинал вдумчиво и основательно привязывать своего помощника Фому ко всем произошедшим во дворце и вне его бедам. Переданная грамотка лишь первый шаг. Цель сейчас всего лишь породить недоверие, а уж потом, спустя еще некоторое время, уничтожить намеченного на его место. Что поделать, глава Тайной Стражи не хотел терять свое высокое положение, потому работал сразу в нескольких направлениях. Кто бы ни победил в намечающемся противостоянии, у него будут хорошие шансы. Самое малое на спокойную жизнь, а дальше все зависит от милости богов. Хоть тех, хоть иных, в этом вопросе Доброга был весьма гибок.
— Благодарю за верность, — не забыл про вежливые слова князь, приняв свиток и, сделав несколько шагов, положив его на столик. — Но сейчас слушайте мое повеление. С ползущими слухами ничего не поделать, пресек5ать их тоже не получится. Послать верных воевод во все города, пусть некоторое время побудут там, крепя власть наместников.
— Новгород, Псков… Туда никого посылать не стоит, только хуже сделаем, — тяжко вздохнул Путята. — Про Переяславль уж и не говорю. Разве что Мрачного посмешим.
— Да… наверное. Тогда во все остальные. И твоих людей, Доброга, в каждый такой отряд. Пусть посмотрят свежим взглядом, вдруг местные не углядели что важное.
— Следаю, княже.
— Добро. Сейчас же садитесь за стол. Вино принесут, чары поднимем, что не так все плохо, как во время Ярополка. Потом и другое обсудим, что не так важно, но необходимо.
Добрыня слишком хорошо знал натуру племянника, Доброга тоже многое понимал и лишь относительно простой, по мимо воинских дел, Путята принимал доброжелательные слова за истину.
Владимир Святославович становился вежливым и предупредительным лишь в одном случае — когда чувствовал опасность. Не мимолетную и мало что значащую, а действительно серьезную. Тогда запечатывалась в глубинах души истинная натура властолюбивого и обидчивого правителя, а на ее смену приходила давно и ладно скроенная маска. А сейчас иначе было нельзя.
Князь рассчитывал выждать, потянуть время. До весны, когда прибудут наемники и посольство предполагаемого союзника. А там можно будет, пользуясь советами хитроумного дядюшки, разбивать врагов хоть по частям, хоть всем скопищем. Пока же… крепить ту власть, которая ему доступна. И не допускать новых просчетов, как с этой… Рогнедой. Владимир улыбнулся… Искренне, от души, радуясь не настоящему, а картинам грядущего, которые так хотел воплотить в жизнь.
Январь (просинец), 987 год. Переяславль
Новый год… Точнее, не так давно он наступил лично для меня, но не для жителей этого времени. Зима, снег и немного сильнее, чем обычно, нахлынувшая ностальгия. Недоставало атмосферы праздника, тех специфических пред- и посленовогодних встреч-пьянок с друзьями и прочих мелочей. Ведь именно мелочи порой имеют важное значение. Успел убедиться, да по полной программе!
Пришлось прогонять профессиональную болезнь надолго оторванных от родных краев известными средствами. Их ассортиментом, если говорить точнее. Делами и другими праздниками.
А дела, надо заметить, шли неплохо. Наша авантюра с Рогнедой мало того что окончилась абсолютной победой, так еще само ее присутствие играло роль этакого живого талисмана. Талисмана нашей удачи, удачи собственно ярла, который во все это вписался, несмотря на риск, и выиграл. Ярлы понимали значимость жены нынешнего великого князя и ее сына в политических интригах высокого уровня. Ну а обычные хирдманы… им просто льстило, что Рогнеда попросила покровительства и убежища здесь, в городе Переяславле.
Победа… Впечатленные ею, Лейф Стурлассон и Олаф Рыжий даже не выдвинули особых возражений, что я использовал их хирдманов втемную. Поворчали, покривили рты, но своим поведением дали понять, что признаю старшинство в главных делах. Конечно, если будут учитывать их интересы, особенно материальные. Ну, это мне и так было понятно. Какой ярл не заботится о деньгах для поддержки и усиления своего хирда!
Много было нового и приятного, но вот друзей моих более всего поразил успех научных исследований. Тот самый, греческого огня касающийся. Ага, именно его, родимого. Мне удалось нащупать нудные пропорции, консистенцию, а заодно и форму использования не в сифонофоре, давнем прародителе огнемета, но в ином применении. И обе формы и планировал продемонстрировать за пределами города и в очень узком кругу.
Собрались быстро, но до этого Гуннар долго и придирчиво отбирал тех, кто должен был видеть сотворенное и кто просто был этого достоин. Тут ведь многое значила не только верность, но и отсутствие минимальной болтливости, даже с пьяных глаз или в постели с девочками. Тайная Стража. Она бдит, зар-раза! Корни агентуры Доброги вряд ли выкорчевали до конца. Хотелось, конечно, верить, но излишний оптимизм многих доводил до могилы.
