— А эти Древние… Кто они такие? Тоже предки хайритов?
— Нет. Они летали в небесах, летали в пламени и громе… — Это было сказано нараспев и так торжественно, что Одинцов понял: его кузен цитирует древнюю сагу.
Летали в небесах! Ну и ну! Похоже, в этом мире не соскучишься, решил он. Летали, да еще в пламени и громе! На ракетах или реактивных самолетах? В древности? Но в древнюю эпоху Айден еще не приблизился к Средневековью или Античности, и здешние аборигены, скорее всего, не знали ни колеса, ни металла, ни мореплавания. Может, пришельцы из космоса их посетили?
— Эй, брат! Очнись! — Ильтар коснулся его руки, прервав размышления Одинцова. — Ты удивлен? Но мало ли что нисходит с небес, — продолжал вождь. — Например, боги… и тоже с изрядным грохотом, когда начинаются осенние бури. С ними, конечно, не потягаешься… Но Древние все же не имели божественной власти, и наши предки оказались сильнее… или хитрее, если хочешь. И потому мы здесь, — он широким жестом обвел степь, — а они там, — Ильтар ткнул пальцем вниз, в землю.
— Расскажи! Расскажи о них!
Хайрит покачал головой.
— Все в свое время, братец, все в свое время. Сейчас речь о другом… — Он склонился с седла в сторону Одинцова, задумчиво потирая бритый подбородок. — Скоро ты увидишь моего почтенного родителя Арьера, песнопевца нашего Дома… Старшая сестра твоей матери была его женой, принесла ему четырех сыновей и скончалась в прошлую зиму. Трое братьев моих пали в сражениях в Восточной Хайре… Тяжелая судьба у моего старика! — Вождь сокрушенно нахмурился, потом остро взглянул на Одинцова. — Но у твоего — еще хуже! Он потерял жену много лет назад, а потом и свою голову… Хвала Семи Ветрам, что тебя оставили в живых! Даже мы, на севере, за морем, слышали, как тяжела десница императора…
Не глядя, Ильтар протянул руку за спину, вытащил бурдюк и отхлебнул обжигающей медовухи, местного напитка. Потом протянул бурдюк Одинцову.
— У вас говорят: да будет милостив Айден к ушедшим на Юг, — пробормотал он. — А знаешь, почему на наших отцов свалилось столько горя? Потому, что они выбрали в жены сестер из Дома Осс… Красивые и нежные у них женщины, ничего не скажу, но часто с несчастливой судьбой. Да минует и меня горе, ибо я тоже взял девушку из оссов, ласковую, как луч весеннего солнца… — Он помолчал, затем тихо добавил: — Пока Священные Ветры к нам благоволят; жена уже подарила мне троих, и все живы.
— Как ее имя? — спросил Одинцов, слегка удивленный; прежде ему казалось, что северный родич не верит в приметы.
— Имя? Женщину у нас зовут по мужу, девушку — по отцу. Жена Ильтара — вот ее имя! А еще Хозяйка, ибо я вождь Батры, и она хозяйничает там — и в моем сердце! — Хайрит усмехнулся. — У нас гостит ее сестра, дочь Альса по прозвищу Тростинка, если ты такой любитель женских имен.
Неожиданно он подмигнул Одинцову, явно намекая, что братец может получить возможность еще раз сразиться с соперником из клана Осс, только на сей раз в постели. Видимо, до супружества хайритская молодежь, и юноши, и девушки, пользовалась свободой. Одинцов понимающе усмехнулся в ответ, но лицо Ильтара уже было серьезным.
— Я говорил, что ты увидишь моего отца Арьера. — Он махнул рукой куда-то на север, к горам, постепенно выраставшим на горизонте. — Ты теперь сирота и по закону Хайры стал его сыном… — На миг вождь задумался, потом продолжал: — Да, отца ждет большая радость, ибо исполнилось без всяких трудов то, чего он так жаждал.
Внезапная догадка мелькнула в голове Одинцова. Он поднял глаза на Ильтара и спросил:
— Так ты собрался в этот поход ради меня? Для того чтобы найти родича?
— Да, Эльс. Твой разум быстр, и ты уже понял, что мы не бросаем своих в беде. Я возглавил отряд, потому что месяц или два мы должны провести в Айдене, пока готовится остальное войско. Там, с десятью хайритскими сотнями за спиной, я смог бы вытащить тебя из любой темницы… Но Семь Ветров судили иначе — ты сам приплыл к берегам Хайры!
Оба надолго замолчали. Ветер шелестел в изумрудной траве и листьях деревьев, копыта скакунов глухо били о землю, в бездонной небесной синеве, где-то под самим оранжевым апельсином солнца, заливалась птица. Тархи шли рядом, так близко, что иногда колени всадников соприкасались. Покачиваясь в седле, Одинцов размышлял о превратностях судьбы, столь нежданно подарившей ему отца и брата. Какие еще сюрпризы готовит этот мир? Древние, летавшие в небесах в пламени и громе… дочь неведомого Альса из Дома Осс по прозвищу Тростинка… таинственный путь, проходящий под горами… Кажется, скука ему не грозит.
Он протянул руку и сжал запястье Ильтара:
— Спасибо… брат!
Тот чуть смущенно улыбнулся, но вдруг его лицо разительно переменилось: улыбка исчезла, в глазах полыхнул огонь, черты окаменели.
— Пригнись, Эльс, пригнись! Живо!
Не рассуждая, Одинцов распластался на широкой спине Баргузина, и в тот же миг над ним прошелестела арбалетная стрела.
— Вперед! — выкрикнул вождь хайритов и бешеным галопом поскакал в степь. Вороной тарх ринулся следом. Приподнявшись в седле, Одинцов разглядел далекую цепочку их каравана и трех шестиногов с всадниками, возникших внезапно на опушке ближней рощи. Они двигались наперерез ему и Ильтару, с каждой секундой наращивая скорость. Длинные гибкие тела чужих тархов змеями мелькали над высокой травой, вспыхивали солнечными отблесками лезвия челей, и ветер доносил дикий воинственный клич: «Арра! Арра!»
— Берегись стрел, — произнес на скаку Ильтар. Одинцов, крепко сжимая поводья, свалился на бок своему скакуну, в воздухе вновь прогудел арбалетный болт, и тут он понял, что они с Ильтаром вовсе не убегают от нападавших, а мчатся к ним во весь опор. Неприятелей было шестеро, они сидели парами на трех пестрых тархах и на первый взгляд ничем не отличались от воинов Домов Хайры. Только когда до них осталось метров пятьдесят, Одинцов разглядел длинные, свисавшие до ключиц усы, бритые черепа, кожаные доспехи и ремни упряжи, разрисованные яркими белыми узорами. Хайриты, но другие, мелькнуло у него в голове, и в этот момент Ильтар приподнялся, упираясь ногами в стремена, и спустил крючок своего арбалета. Длинноусый воин, скакавший впереди, ткнулся лицом в гриву тарха, хайрит на заднем седле, бросив оружие, схватил поводья. Но другие бойцы не дремали — над плечом Одинцова пропела стрела.
Он потянул левой рукой клинок с эфесом-щитом. В правой уже раскачивался чель.
— Руби! — во все горло рявкнул Ильтар. — Руби, брат!
Они столкнулись с нападавшими. Это случилось так быстро, что Одинцов успел сделать только два движения: подставить клинок под удар чужого челя и рубануть своим. Широкое лезвие пришлось между плечом и шеей воина; захрипев, он откинулся назад, рухнул с седла и исчез в траве. Всадники на пестрых тархах как тени промелькнули мимо, и сквозь грохот копыт Одинцов расслышал торжествующий вопль Ильтара: «Трое! Мы уложили троих!» Темная цепочка каравана, маячившего впереди, раздвоилась, потом рассыпалась мелкими точками — оттуда к ним спешила подмога.
