Ознакомительная версия.
Мало ли, вдруг вот эти трое, всего-навсего, встав с утра, неожиданно затосковали именно из-за нее: впереди зима, с ее морозами, снегом по пояс, холодом в домах, постоянной нехваткой дров и зверьем, прущим к жилью. И, не приведи всевышний, голодом. А тут Азамат, со своими лошаденками и каким-никаким, а скарбом. Так что в чем-то он их понимал. Вот только соглашаться не спешил. Уж тем более, если в качестве аргумента хотят использовать кулаки: и так хватает вокруг чего угодно, что успешно испортит настроение.
Тук-тук-тук. По ржавому ведру, смятому в середине, с дырками, с оставшейся третью кругляша донышка, начала барабанить дробь начавшегося дождя. Стало влажно, разом на куртку и брюки осела мелкая морось. Где-то в леске, неподалеку, тоскливо каркала ворона. Трава, из радостно изумрудной утром, превратилась во что-то враждебное, шелестящее отяжелевшими перьями, что-то, казалось, щепчущими друг другу. Хотя нет, звук и правда был, и шел он, зло урчащий, именно из травы.
Из нее, высоченной, по колено даже драчуну, зашипело и фыркнуло. Чуть позже на растерявшегося здоровяка вылетело что-то большое, мохнатое и дико завывающее. Приземлилось серое в полоску ядро прямо на синюю фуфайку, туго обтягивающую выпуклую грудь. Здоровяк тонко, по-девчоночьи закричал и замахал ручищами, полетела рыжая вата, куски шерстяной рубахи, кровь.
Друзья синефуфаечного изменились в лице и собрались задать деру. Азамат им этого не разрешил, прыжком оказавшись рядом. Камча, пусть и короткая, свистнула, рубанув первого по ногам, мужик заорал, повалился головой вперед. Второго, явно решившегося все же побороться, приголубила рукоять плети, украшенная солидным металлическим шаром. Череп гулко отозвался, войдя в контакт с камчой, глаза у деревенского ухаря сошлись к переносице, и он провалился куда-то внутрь себя, глубоко и надолго. Бежавший первым вскочил, развернувшись к Азамату, пальцы судорожно зашарили у пояса, стараясь достать нож. Чуть позже ошалевшие глаза повернулись в сторону уже затихшего шипения и рева, и мужик замер, уставившись на Саблезуба.
Кот сидел на задире и явно не верил в жизнь вокруг и себя в ней. Закатившиеся глаза уставились куда-то в глубь низкого серого неба, руки чуть заметно подрагивали. В целом же здоровяк старательно не шевелился. И немудрено – Саблезуб весил почти как годовалый алабай, но казался куда страшнее, особенно вблизи, нагло развалившись прямо на разодранной фуфайке и облизывая лапу. Заднюю, у самого ее начала и все остальное, находящееся рядом. Красный язык так и мелькал меж длиннющих верхних клыков.
– Никуда не уходи. – Азамат пнул друга драчуна в голень. Мужик зашипел и сел, свернувшись клубком. – Удирать вздумаешь, дурья голова, кота на тебя спущу.
Третий так и валялся в траве, лишь начал чуть шевелиться. На макушке, поближе ко лбу, взбух немалый желвак. Грудь чуть заметно приподнималась – живой, и ладно. Азамат хмыкнул, повернулся к лошадям. Те мирно стояли, стреноженные и даже не думали попытаться распутаться. Серая, как мышь, кобылка так вообще тихо и мирно хрустела сушеной рыбой в торбе. Жеребчик, весь путь горячившийся, нервничал: косился на Азамата покрасневшим глазом, переминался с ноги на ногу, рыхлил острыми копытами землю, скалил подпиленные зубищи. Хвост, короткий, жесткий, так и мелькал, монотонно ударяясь по буланым бокам. Ших-шлеп, ши-и-их – шлеп.
– Но, но, тсс-с-с, голуба, тиха-тиха. – Азамат подошел, крепко взял за уздечку, потрепал коня, погладил. – Успокойся.
Со стороны тына, огораживающего село, торопливо катились две таратайки. Подпрыгивала на разнокалиберных толстых колесах от какой-то серьезной легковушки, латаных-перелатаных, двуколка-эгоистка. Дядьки в ней, одетые в пыльники, само собой тоже подпрыгивали, осторожно держа в руках ружья. В телеге, сколоченной кривовато и неумело, гуртом сидело человек семь с кольями, вилами и прочим нехитрым инвентарем. Азамат справедливо заподозрил, что все это сельскохозяйственное железо направлено явно в его сторону, а не прихвачено для какой-нибудь неожиданной работы в поле. Да и не сезон уже, осень вступила в свои права.
Но если чутье его не подвело, куда важнее казалась троица верховых, опередивших группу товарищей-колхозников и уж совершенно явно направляющаяся в сторону небольшого побоища. Вот эти беспокоили.
Двое походили друг на друга, как яйца одной вороны: удобные короткие куртки, серые, с капюшонами, кустарные, хотя и удобные разгрузки, что-то вроде «семьдесят четвертых» АК за спиной. Знакомые типажи, косточка войны, наемные солдаты. Интереснее выглядел первый, явно главный, до него-то уже практически рукой подать.
Коняга у него оказался хороший, справный такой жеребец – высокий, сильный, без заметных глазу изменений. Азамат был готов поспорить на патрон, что порода тут есть, как и относительная чистота. У его же кобылки на голове пялились на мир, прячась под жесткой щеткой гривы, по два дополнительных глазка с каждой стороны, недоразвитых и слепых. Жеребчик порой не просто екал изнутри, нет – буланый явно родился с дополнительным комплектом каких-то там органов, недаром такой живчик, да и выносливости не занимать. Ну а то, что зубы у коняшек, как у собак стали, так жизнь такая: не ты кого-то сожрешь, так тебя съедят.
Кожанка старая и потертая, но очень хорошо пошитая. Вместо обычных, хрен пойми из каких загашников камуфлированных штанов, на дядьке красовались настоящие брюки для езды, сшитые прямо по фигуре и все такое. Азамат, много времени проводивший в седле, даже издалека оценил и кожаные шлеи, и добротное сукно оливкового оттенка. Ремни портупеи оттягивались с обеих сторон, и если кобура с чем-то заводским сразу бросалась в глаза, то вот с левой стороны вполне могло болтаться что-то из серьезного холодного оружия.
Голову первый ничем не прикрывал, лишь подтвердив и показания дозиметра, и слухи: в Чишмах оказалось по-настоящему чисто. То-то дядька так вольно подставлял сильное, чеканной рубки лицо свежему ветру, трепавшему заодно и черные, с еле заметной проседью, густые непокорные кудри. И к этому времени Азамату стало ясно – кто так уверенно скачет в его сторону.
Стальной Ильяс, один из лидеров южных сепаратистов республики, бывший лидер и бывший комендант Мелеуза и Кумертау, разом решивший исход войны пятилетней давности, ударив по совершенно озверевшему основному крылу врагов Новоуфимки. Азамат слышал о нем, сейчас обретавшимся именно здесь, но не думал увидеть легенду так запросто, особенно в складывающейся прямо на глазах ситуации, не особо положительной. Хотя переживать пока еще не стоило.
– Салам. – Ильяс остановился, прыжком оказавшись на земле и придерживая самую настоящую шашку, висевшую слева. Тем временем оба его бойца проехались чуть дальше, взяв под присмотр открытый участок. На валяющихся односельчан и Саблезуба, немедленно вздыбившего шерсть, ни один не обратил внимания. – Я Ильяс.
Ознакомительная версия.
