Такие люди имеют власть и вес только в дни мира. А когда начинается война, командование и ответственность берут на себя настоящие воины, а не напомаженные трусы, которые получили свои звания благодаря богатству.
Ну, а пока этот Сил Вагис отравил мне весь вечер. И все же я покинул дворец Тор Хатана в хорошем расположении духа, так как получил разрешение Саномы Тора посетить их дом, как только мои служебные обязанности позволят это.
Возвращался я в казармы вместе со своим другом, и, когда я рассказал о теплом отношении ко мне Тор Хатана, друг рассмеялся.
— Тебе смешно? Почему?
— Тор Хатан очень богат и могущественен. И все же, как ты можешь заметить, его не приглашают в самые знатные четыре дворца Гелиума. А ведь попасть туда — это большая честь.
— Ты имеешь в виду дворцы Военачальника, джеддака, джеда и Карториса?
— Конечно. Разве есть более высокопоставленные и благородные люди? Все предполагают, что Тор Хатан низкого происхождения, а я просто уверен, что в нем нет ни капли благородной крови. Он настолько подобострастен перед сильными мира сего, что кажется будто он готов отдать душу, чтобы приблизиться к ним.
— Но какое все это имеет отношение ко мне?
— Самое прямое. Именно поэтому ты и приглашен к нему.
— Не понимаю.
— Когда я беседовал с ним о тебе, ты, в качестве падвара пятого утана, не вызвал у него ни малейшего интереса, но когда я упомянул, что твоя мать — принцесса Гатола, он навострил уши, а узнав, что ты принят, как равный, во дворцах четырех полубогов Гелиума, чуть не сошел с ума. Теперь ты понимаешь?
— Понимаю. И тем не менее, я рад возможности получить доступ в дом Тор Хатана, и я не упущу ее, какими бы неприятностями мне это не грозило.
Я стал часто посещать дом Тор Хатана. Я был неплохим рассказчиком, умным собеседником, прекрасным танцором, а поэтому — желанным гостем. Кроме того, я приглашал Саному Тора то в один из четырех знатнейших домов Гелиума, то в другой. Меня везде принимали радушно, так как я имел кровное родство с Гоханом из Гатола, который был женат на Таре из Гелиума.
Я чувствовал, что продвигаюсь к цели, хотя скорость этого продвижения была несравненно меньше, чем требовала моя возрастающая страсть. Никогда раньше я не знал любви и мне казалось, что я умру, если в самом ближайшем времени не буду обладать Саномой Тора.
И вот в один из вечеров я пошел во дворец с самым решительным намерением упасть к ее ногам. Правда, как и всякий влюбленный, я понимал, что я ничто для нее, и она отвергнет меня. Но тем не менее, я решил признаться ей, стать официальным поклонником, пусть даже отвергнутым. Я полагал, что это даст мне большую свободу действий.
Это был один из тех чудесных вечеров, которые превращают древний Барсум в мир грез и очарования. Турия и Хлорус стремительно двигались по небесам, бросая мягкий свет на сад Тор Хатана, окрашивая все цветы в колдовские оттенки, заставляя сверкать дорожки, выложенные полудрагоценными камнями.
В одном из громадных холлов дворца на массивной скамье, сделанной из драгоценного черного дерева, сидят юноша и девушка. Такая скамья могла бы украсить дворец самого джеддака, так велико было искусство резчика, создавшего этот шедевр.
По знакам различия на одежде юноши можно понять, что он — падвар 91-го умака. И этот юноша — я, Хадрон из Хастора, а со мною — Санома Тора, дочь Тор Хатана.
Но вся моя решимость куда-то исчезла. Что я, бедный падвар, могу предложить прекрасной дочери могущественного Тор Хатана? Правда, во мне течет королевская кровь и это имеет значение для Тор Хатана, но разве я смею хвастаться этим перед его дочерью и подчеркивать те преимущества, которые дает благородство происхождения? Значит, я могу предложить ей только большую любовь. Это самый большой дар, который может дать мужчина женщине, и я подумал, что Санома Тора сможет оценить его и полюбить меня. Правда, каждый раз до этого оказывалось, что она желает поехать во дворец Тары из Гелиума, но я все же надеялся, что это не единственная причина, по которой она хочет видеть меня.
— Сегодня ты очень скучный, Хадрон, — сказала она после долгого молчания, во время которого я старался облечь в красивые формы свое признание.
— Это потому, что я хочу сказать тебе кое-что, очень важное для меня.
— И что же это? — спросила она, впрочем, без всякого интереса.
— Я люблю тебя, Санома Тора, — пробормотал я.
Она рассмеялась. Ее смех напоминал серебряные капли, падающие на хрусталь: прекрасные, но холодные.
— Это и так все знают. Зачем говорить об этом?
— А почему нет?
— Потому что я не для тебя, Хадрон из Хастора, даже если бы и любила тебя, — холодно ответила она.
— Значит, ты не можешь полюбить меня?
— Я этого не говорила.
— Как же тебя понимать?
— Могу, если позволю себе слабость. Но что такое любовь?
— Любовь — это все.
Санома Тора рассмеялась.
— Если ты думаешь, что я свяжу свою жизнь с нищим падваром, даже если полюблю его, то ты ошибаешься, — надменно проговорила она. — Я дочь Тор Хатана, чье богатство и могущество ничем не меньше, чем богатство и могущество джеддака. У меня есть поклонники, которые могут купить тысячу таких, как ты. Уже год, как посланник Тул Акстара, джеддака Джахара, ждет согласия моего отца, чтобы я стала женой джеддака. Я, которая может стать джеддарой Джахара, никогда не буду женой нищего падвара.
Я встал.
— Может ты и права. Ты так прекрасна, что не можешь ошибаться. Но в глубине души я знаю, что счастье — это величайшее сокровище, которым может обладать человек, а любовь — это величайшее могущество. Без них, Санома Тора, даже джеддара нищая.
— Я все же попробую.
— Надеюсь, что джеддак Джахара не такой толстый, как его посланник… — заметил я, пожалуй, с излишней злобой.
— Пусть он даже будет ожившей пивной бочкой. Мне все равно, если он сделает меня джеддарой.
— Значит, для меня нет надежды?
— Нет, пока тебе нечего предложить мне, падвар, — ответила она.
Затем слуги объявили о приходе Сил Вагиса, а я в глубоком отчаянии побрел в казарму. Но даже когда все мои надежды, казалось, умерли, я не оставлял мысли завоевать ее сердце. Если цена ей — богатство и власть, я добуду их. Как я собирался это сделать, я не знал, но я был молод, а для молодости нет ничего невозможного.
Я лег в постель и почти уснул, когда в казарму вбежал офицер охраны.
— Хадрон! Ты здесь?
— Да.
— Слава богу, — воскликнул он. — Я боялся не найти тебя.
— А почему меня не должно быть здесь? Что случилось?
