— Пур, строение около реки, ты должен знать.
— Храм Карджала, — Пурдзан глядел только вперед, следил за дорогой, — мы Карджала больше не любим, мы Аллаха любим.
— Аллах акбар, — машинально отозвался Василий.
Яма осталась позади, снова кругом ослепительный кварц. Среди блеска слева над дорогой мелькнуло черное пятно… Исчезло…
— Пур, помедленнее.
Опять мелькнуло пятно. Ряса! Василий взялся за рукоятки пулемета, поймал черное пятно в перекрестие. Монах одной рукой целился, кажется, из бластера, а другой что-то прижимал к уху.
— Веди ровно…
Вспышка, камни у обочины оплавились, на правом крыле задымилась краска. Пурдзан выкрутил руль, джип занесло, но Василий успел вовремя надавить на гашетку — монах выронил бластер, дернулся и слетел на дорогу, как огромная подбитая летучая мышь. Пурдзан затормозил. Монах был еще жив, но без сознания. К уху он прижимал минирацию и что-то бормотал. Василий прислушался — монах бормотал по-гречески:
— Вижу джип… Вижу джип…
Рация его разбилась, но монах ничего не замечал, он бредил. Поперек его груди шел ряд влажных красных отверстий от пуль, да и позвоночник, скорее всего, сломан. Василий повернулся к Пурдзану:
— Добей.
Пурдзан вылез из джипа, подошел к монаху. Вытащил из-за пояса свой кинжал. Быстрое движение — монах перестал бормотать. Пурдзан вытер кинжал об пояс, засунул на место, сел за руль. Ухмыльнулся:
— Неверный.
— Боюсь, он не только неверный.
Василий поджал губы.
— Ладно, в деревню. Быстро.
Почему бы христианскому монаху не быть греком, с одной стороны? А с другой стороны, как-то не по-христиански этот монах себя вел, во всяком случае — не по-монашески.
Деревушка пряталась под нависшими скалами — прекрасно, с воздуха не углядишь. Через узкую щель в скалах тропка вела вниз, к виноградникам, этот проход можно защитить одним пулеметом. А в большой грот, где загон для скотины, поместятся четыре танка. Нормально, пятый танк развернем где-нибудь подальше, будет ловушка.
Пурдзан, размахивая руками, радостно побежал к ближайшему дому, оттуда навстречу ему выскочили две толстые тетки. У мифических сатиров были красавицы-нимфы, а у этих — уродки с козлиными ногами, подумал Василий. Что там Пурдзан с сестрами милуется? Со старостой надо говорить, ребята уже вот-вот подъедут!
Василий развернул джип поперек дороги у того места, где в сторону деревни отходила грунтовка. Включил связь:
— Всем машинам, полный вперед. Машины первая, вторая, третья и четвертая от моего джипа поворачивают направо, к гроту. Заехать в грот задом, орудиями в сторону дороги, ждать атаки с воздуха. Машине номер пять остановиться около меня.
Пурдзан, все-таки, добежал до старосты: крестьяне торопливо выгоняли из грота местных «коров» — жирных неуклюжих птиц с лошадиными головами и грустными, действительно коровьими, глазами. За поворотом послышался низкий рокот, потом лязг, вот сверкнула броня первого танка. Василий снова включил связь:
— Эркин, миномет — ко мне!
Джип мчался сквозь коридоры сияющего кварца. Василий нашел место для пятого танка — под выступом скалы, мили две от деревни в сторону перевала: если двигаться от перевала, танк не видно, даже с воздуха. В танке он оставил Эркина, наказал ему: целься врагу в лицо, настоящий моджахед никогда не стреляет в спину. Василий надеялся, что хоть этот язык дикий сатир поймет.
Миновали небольшую выжженную долину, полную огромных скальных обломков, среди которых петляло сухое русло ручья. Обломки напоминали уродливых чудовищ.
— Пур, что за долина?
— Зигунрджалы. Мы их тоже больше не любим. Аллах акбар.
— Акбар, акбар.
Дорога шла по прямой и упиралась в небо. На фоне неба криво растопырилось черное мертвое дерево — Василий не стал спрашивать про дерево, ему надоело повторять «Аллах акбар». Дальше дорога пойдет вниз: это перевал.
Джип остановили в тридцати шагах от перевала, чтобы с той стороны не было заметно. Василий залег у корней дерева, взял бинокль. Вот он, монастырь, внизу, в узкой котловине. Толстые стены перегородили всю котловину, надвратная церковь блестит куполом, сзади и чуть сбоку — колокольня… Нет, не колокольня. Это уже за монастырем, на взлетно-посадочной площадке. Колокольня не может стоять на трех ногах. Колокольня не бывает нежного голубого цвета. Корабль!
Василий подкрутил бинокль, хотя и так уже все понял: да, он правильно догадался. В том числе, он правильно догадался, что уже поздно, что имперская галера уже приземлилась. В принадлежности корабля Василий не сомневался, но на всякий случай пригляделся к названию. Название было написано красной медью, горбатые крючки архаичных греческих букв складывались в имя «Феодора». Ниже, под стандартным изображением львиной головы, четким современным шрифтом шла темно-синяя надпись: «Императорская гвардия Византии».
— Пур! — Василий не стал дожидаться, сам подбежал к джипу, — потащили миномет.
Они установили миномет поближе к дереву, рядом положили ящик с минами — десять штук, должно хватить. Василий стал наводить прицел на оружейный купол галеры. В вечерних лучах купол отливал то серебряным, то голубым светом.
— Курпан-баши, сожжем этот монастырь, да? Сами, и танки не нужны!
— Я навожу на корабль.
— По монастырю надо, курпан-баши. Там — неверные.
Пурдзан слегка дрожал, вперившись в желтоватые монастырские стены. Глаза его тоже засветились желтоватым огоньком, в руке сам собой оказался кинжал.
— В корабле тоже неверные, — успокоил Пурдзана Василий. Прежде, чем стрелять, он в последний раз связался с танками:
— Машины один, два, три, четыре — не попадите в меня. Всех, кто гонится за мной, уничтожить. Машина пять… Эркин, помни, моджахед никогда не стреляет в спину. Только в лицо!
Василий вырубил связь, отнес передатчик в джип. Вернулся к миномету.
— Ладно, Пур. Поехали.
Первая мина не долетела, разорвалась в монастыре — к удовольствию Пурдзана. Василий быстро поправил прицел, и вторая мина попала в яблочко. Он быстро послал вдогонку третью и четвертую… Купол корабля окутался темным дымом, стал, казалось, чуть больше, и вдруг взорвался, разлетелся веселым огненным порошком. С территории монастыря поднялось в воздух шесть темных точек. Где же седьмая? Галера несет семь шлюпок, а здесь только шесть… Шайтан, так разберемся. Хорошо хоть, шесть, не две. Василий дернул Пурдзана за рукав:
— В джип, и к танкам! Быстро!
Шлюпки слали сверху одну смертоносную нить за другой, но Пурдзану удавалось на узкой дороге петлять, не попадаясь под лучи. Одна шлюпка подошла совсем близко, чуть на голову не села, Василий даже разглядел в переднем фонаре бледное бородатое лицо водителя, синий остроконечный шлем — и направил базуку прямо водителю в лоб. Взрывом джип едва не сорвало с дороги, обломки шлюпки врезались в кварц, выбив жесткие сверкающие брызги. Остальные пять шлюпок выписывали восьмерки в небе, не упуская джип из виду. Из-за этих восьмерок шлюпки не могли стрелять точно, но и Василий не мог в них попасть, без толку извел почти все заряды. А впереди ждало самое опасное место — долина с уродливыми зигунрджалами. Там шлюпки зайдут сбоку, и петляй-не петляй…
