— Император всегда наблюдает, — ответил кардинал. — Император знает все.
— Тогда убейте на этом алтаре сто человек, чтобы он был счастлив! — крикнула жертва.
— Зарежьте сотню убийц. Их тут много. Сотню грешников. Только не меня. Я хороший человек, я не заслуживаю смерти!
Кардинал простер руки, будто стоял за кафедрой, перед огромным собранием.
— Именно поэтому здесь должен быть ты, — сказал он. — Чего стоит кровь грешника?
— Тогда найдите кого-то другого, — потребовала жертва, подталкивая своего пленника еще на несколько шагов вперед. За кардиналом возвышались главные двери собора, покрытые тяжелыми бронзовыми барельефами с изображениями Императора на троне.
— Брат, — все так же спокойно проговорил кардинал. — Тысячу раз этот мир благословлял пули кровью добрых людей. Тысяча других миров платит ту же дань нашим собратьям из Инквизиции. Думаешь, ты первая жертва, которая пытается сбежать от нас?
Первый, кто смог пронести оружие, несмотря на ритуальное очищение? Помни свое место. Ты — всего лишь человек. Все, что ты можешь сделать, уже пытался сделать кто-то другой. И потерпел неудачу. Ты не уйдешь отсюда. Ты преклонишь колени и умрешь, и твоя кровь освятит наше подношение.
— Этот человек умрет, — прошипела жертва, — если вы меня не освободите.
Кардинал вынул что-то из-под мантии. Это была простая серебряная цепочка, с которой свисал единственный красный самоцвет. Украшение совсем не походило на алмазы и изумруды, демонстративно сверкавшие на толстой золотой цепи на шее кардинала. Оно казалось неуместным в его шелковой перчатке.
Жертва застыла на месте. Взгляд был прикован к цепочке в руке кардинала. Он узнал эту вещь.
— Талайя, — выдохнул он.
— Если ты не встанешь на колени и не откроешь горло клинку Императора, — сказал кардинал, — она займет твое место. Она хорошая женщина, не правда ли?
Человек отступил от пленного жреца, не сводя глаз с украшения. Ноги коснулись обжигающего металла алтаря.
Он отбросил пистолет в сторону, в пламя.
Он опустился на колени и наклонил голову над серебряной чашей, в которой лежала пуля.
— Продолжай, — повелел кардинал.
У жертвы не было времени, чтобы закричать от боли. Удар жертвенного кинжала, нанесенный опытной рукой, рассек позвоночник и вскрыл вены и артерии горла. Он успел только увидеть, как пуля утопает в темно-красной крови, а затем настала тьма.
Освященная пуля пробила череп змея и взорвалась, разметав по потолку клочья дюжины мозгов.
Всем своим весом мутировавшая тварь рухнула на Аларика. Тот скинул ее движением плеч и бросил взгляд назад, на остальных воинов отделения. Дворн ломал шею какому-то существу, у которого было слишком много конечностей, а Хаулварн истреблял болтерным огнем последних бывших членов экипажа, уползающих по коридору. Огонь лизал стены и потолок, льнул к обугленным останкам мутантов, которых сжег Визикаль.
— Идем дальше! — крикнул Аларик. — Они знают, что мы здесь!
Он побежал по коридору. Подошвы бронированных сапог скользили в пролитой крови и с хрустом ступали по трупам. Впереди лежало то, что когда-то было жилищем для экипажа.
Больше тридцати тысяч человек населяло «Безжалостный», посвятив свои жизни обслуживанию и защите огромного крейсера. Но произошел мятеж, корабль пропал, и всего через несколько недель стало достоверно известно, что на борту находится Булгор Хирк. Этого времени было более чем достаточно, чтобы Хирк успел превратить каждого матроса в нечто совершенно иное.
Здесь, в жилых отсеках, происходили некоторые из этих превращений. Стены и потолок вздулись пузырями-цистами из прозрачного, пронизанного сосудами металла, внутри которых виднелись бескожие тела растущих мутантов. Люди деградировали до состояния зародышей и рождались вновь, уже другими.
Каждая тварь отличалась от другой и была по-своему мерзостна. Хирк, помимо всего прочего, считал себя художником.
— Хотел бы я все это сжечь, — сказал Визикаль.
— Мы это сожжем, — согласился Дворн. — Флот сожжет. Весь корабль сгорит, когда мы убедимся, что Хирк мертв.
Циста рядом с Визикалем треснула. Наружу вывалилось существо, которое выглядело как два человеческих туловища, сросшихся талиями, так что получилось нечто вроде змеи с уродливыми, бугристыми головами с каждого конца. Конечностей не было, только кисти рук, растущие по бокам. Их пальцы двигались, как лапки сороконожки.
Визикаль обдал мутанта струей пламени. Тот запищал и съежился.
— Как может праведная человеческая плоть обратиться в нечто подобное? — спросил он.
— Думай не о том, как далеки от людей эти мерзостные отродья, — сказал Аларик. — Думай, как близки они к ним. Даже Серый Рыцарь не так уж далек от созданий Хирка. Грань тонка. Не забывай это, брат.
Аларик проверил свой штурмболтер и перезарядил его. Каждый болт был освящен и благословлен Экклезиархией. Он потратит еще много, очень много снарядов, прежде чем покинет «Безжалостный».
Хаулварн вырвал панель из стены и осматривал находящиеся внутри провода.
— Тут проходят кабели, проводящие данные между когитаторами, — сообщил он и вставил в инфопланшет один из проводов. — Много энергии направлено к астронавигационному куполу. Куда больше, чем обычно. Что бы там ни делал Хирк, это как-то связано с куполом.
— Купол «Безжалостного» — археотех, — сказал Аларик. — Он старше, чем все остальное на флоте. Видимо, поэтому Хирк выбрал этот корабль.
— Единственное, что меня интересует, — ощерился Дворн, — так это его местонахождение.
Пол затрясся, как будто крейсер готов был развалиться на куски, и дрожь пробежала по всем палубам. По кораблю пронесся вой — звук разрываемой реальности. Воздух стал густым и маслянистым, темные ручейки крови потекли по искаженным стенам жилого помещения.
— Демоны, — выплюнул Аларик.
— Хирк прорвал грань, — сказал Хаулварн.
— Именно поэтому мы здесь, — добавил Аларик. — Поэтому больше никто не смог бы его убить.
С верхних палуб просочилось бессвязное бормотание тысячи голосов. Завывающие, нечеловеческие, они были эхом бурь, терзающих варп. Каждый голос — осколок голоса, принадлежащего божеству, каждый принадлежал одному из демонов, которые рекой изливались на «Безжалостный».
— Наверх, — приказал Аларик. — Вперед! Сразимся с ними и убьем каждого, кто встанет у нас на пути! Мы — острие Его копья, братья!