— Хватит! — воскликнул ясновидец и отсек кисть оратора. Его пальцы сжимали кинжал, даже ударившись о землю. Агония, в которой бился лидер культистов, чьей покрытой рунами плоти коснулся ведьмин клинок, не доставила радости ясновидцу.
Окровавленный оратор, упав на колени на распадающейся пирамиде черепов, окинул ясновидца презрительным взглядом.
— Все ваши усилия, все попытки… Ты отчаялся, колдун. — Он усмехнулся, хотя и не смог скрыть боли, сжимая обрубок руки. На выбритой макушке выступил пот. Рана была не обычной. Ведьмин клинок затрагивал психику. Он мог повредить душу, и рана была глубже, чем размеры его тела. — Известно ли тебе, кто я и кому служу?
Ясновидец внимательно посмотрел на того, кто так далеко отошел от дарованной ему милости.
— Ты Квор Галлек из Несущих Слово, брошенный здесь после крушения твоего корабля, — сказал он, и грубоватое наречие мон–кеев отозвалось раздражением в его гортани. — А ради того, кому ты служишь, я сюда и пришел. Ты пытался открыть дверь, не думая, что оставишь за спиной, если в нее войдешь. Тебе это не удалось. Но ты не ошибся…
Боль в его мыслях стала ослабевать, а воздух прекратил вибрировать.
Квор Галлек вздрогнул и невольно открыл рот, когда ведьмин клинок пронзил его грудь.
— Я и впрямь в отчаянии, — признался ему ясновидец и послал через лезвие поражающую разум молнию.
Вытащив клинок, он насухо вытер его, а потом с удовольствием вложил в ножны. Лидер культистов еще бился в конвульсиях от пси–разрядов, в равной мере поражающих плоть и разум. Затем он упал лицом вниз, из пустых глазниц поднялись струйки дыма, и тело замерло. Больше не обращая на него внимания, ясновидец наклонился и, собрав все восемь осколков, поместил их в ларец, вынутый из складок одеяния.
— Даже я ощущаю их силу, — сказал экзарх, едва взглянув на мертвого оратора.
Стремление убивать на время покинуло его.
— Бог прикоснулся к ним, — сказал ясновидец и после небольшой паузы добавил: — Некоторым образом.
— И они сделают всё, как ты утверждаешь?
— Будем надеяться, что так.
Они подобрали своих убитых и бесшумно и быстро прошли через горящий город. Пожары усилились, толпы людей осмелели. Ясновидец знал, что времени осталось немного. И это не единственный очаг ужаса, и не только этот город поддался безумию и страху. Многие миры и их бастионы падут еще до начала вторжения. И если одно только приближение Хоруса порождает всеобщее помешательство, значит, задача, возложенная ясновидцем на самого себя, становится еще более важной.
Космолет был спрятан на краю города. Гравитационные двигатели, негромко жужжа, удерживали его над поверхностью. Обтекаемый корпус не отражал свет.
— Здесь наши дороги снова расходятся, ясновидец, — сказал экзарх, когда бесшумно выдвинулся посадочный трап.
Ясновидец кивнул:
— Я благодарен тебе за помощь, экзарх.
— Думаю, Ультве ничем больше тебе не поможет.
— Наверное, ты прав.
— Желаю тебе всего хорошего, ясновидец.
— Взаимно.
Экзарх поднялся по трапу и исчез внутри корабля. Остальные воины уже были на борту, и ясновидец в одиночестве смотрел, как громко загудевшие двигатели быстро подняли транспортник навстречу другому, более крупному звездолету, поджидавшему на орбите.
Тропа звала ясновидца куда–то дальше, хотя он и не знал точно, куда именно. Но первые шаги были ему известны.
Он пешком покинул посадочную площадку и направился к предгорьям, широкой подковой окружавшим город с севера. В нескольких километрах от города, подальше от назойливых глаз, он вышел на каменистый уступ. Без сопровождения воинов ему приходилось соблюдать осторожность, но ему нужно было увидеть — узнать, изменилось ли что–нибудь.
Убедившись, что за ним никто не следит, ясновидец достал ларец.
Он ощутил тепло призрачной кости даже через доспехи, а когда приподнял крышку, заключенная внутри мощь поразила его почти физическим ударом. Ясновидец покачнулся, но устоял. Поединок в здании склада сильнее истощил его силы, чем казалось, так что пришлось снова произнести заклинания. Затем он прикоснулся к одному из осколков и снова почувствовал сильную боль.
Портал разверзся, мерзостно растянулся за границы своих естественных пропорций. Просачивающаяся сквозь мембрану не–материя превратила его в зияющую зубастую пасть. Часть зубов напоминала волчьи, другие были подобны жерновам. Из жуткого зарева портала устремилось войско…
Они летели на прозрачных крыльях и скакали на тварях в бронзовых латах, бежали на когтистых лапах, прыгали на ногах–ходулях, скакали на копытах, ползли на покрытых слизью ластах. Дьявольская орда монотонно бубнила и лаяла, визжала и гоготала. Воздух загустел от гнилостной вони, смешанной с отвратительными воскурениями, звериным потом и едким запахом мокрой меди.
Авангард золотой стражи ощетинился копьями против ужасного нашествия, но отряд походил на скалу, противостоящую натиску моря. Жуткая пучина мгновенно смела и поглотила воинов.
Другие отважно встали на их место, охраняя Трон и жалкую, истощенную фигуру на нем.
Дьявольская сила ударила в преграду, но, не в силах ее преодолеть, взметнулась волной к сумрачным сводам Дворца. Изнуренные защитники с надеждой смотрели на этот вал, остановленный их повелителем.
Прикосновение к барьеру испепеляло нападавших, и поредевшая орда откатилась к тому месту, откуда появилась. Золотой свет сиял с Трона и разгорался сильнее с каждым уничтоженным врагом. Внутри магической оболочки раздался нестройный хор ликования, пробудивший под покровом глухое эхо, но он быстро умолк при звуках неблагозвучного рева восьмидесяти восьми медных рогов.
Они возвещали смерть и Последнюю войну.
Триумф сменился отчаянием; сквозь орду, щелкая кнутами и размахивая топорами, приближалась Восьмерка. Покров погиб в пламени их ярости, растаял, словно льдина в печи, даже без единого удара. Он рухнул с оглушительным треском и погреб под собой золотых воинов, а Восьмерка развернула кожистые крылья.
Последние храбрецы продержались всего несколько мгновений, а потом самый неистовый из Восьмерки ударом, от которого содрогнулся мир, рассек надвое Его Трон.
В беззвучном отчаянии зарыдали даже те, кто был лишен голоса. Две половинки Трона развалились в стороны, словно туша под ножом мясника, и его сила окончательно иссякла.
Портал вогнулся внутрь, и раздался ревущий взрыв, прорвавший в пелене зияющую рану.
Неудержимые, неиссякающие орды демонических сил хлынули в мир, поглощая оставшихся защитников.
А когда пали два величайших бога войны, стоявшие на страже, море демонов устремилось к вратам.
И врата пали…
Ясновидец покачнулся и чуть не выронил ларец. Он удержался исключительно силой воли и, едва шевеля руками, закрыл крышку из призрачной кости. На его броне неярким светом загорелся камень с перламутровым блеском. Ясновидец прикоснулся к нему дрожащими пальцами.
+Латсариал…+ произнес он, ощущая вызов как осколки ножа, царапающие мозг.
+Прорицатель,+ откликнулся слабеющий голос. +Я чувствовал твою боль, Эльдрад.+
+Поверь, это ничто по сравнению с ее непосредственным воздействием.+
+Как ты можешь шутить, ясновидец?!+ упрекнул его Латсариал. +Я думал, что ты умер.+
+Только разбит.+
+Ты добился успеха?+
Ясновидец кивнул, хотя и сознавал, что Латсариал не увидит его жеста.
+Первая часть выполнена. Осколок молнии в моих руках, хотя и раздробленный.+
+Раздробленный?+ с тревогой переспросил Латсариал. +Как это?+
+Клинком, но не его, не анафемом, каким–то другим. В любом случае клинок истощен и, таким образом, послужит моим целям. Хотя пряжа судьбы все еще не распутана мной. Волны зыби сталкиваются между собой и вызывают смятение.+
+Что ты видишь? Мы на верном пути? Это его мы должны искать?+
+Я все еще вижу приближение конца. Я вижу триумф Великого Врага и крушение всех надежд. Но, да, нам нужен именно он. Я один ищу его, Латсариал. Я чувствую, что твой дух еще ослаблен после удара Горгона.+
